Книга Игры на раздевание - Виктория Мальцева

И мне это почти удалось.

Пока я снова не облажался – дерьмо прорвало плотину и затопило мой разум.  Я позвонил ему и сказал, что она сбежала.

- Она сбегает, когда ей плохо. Ты её обидел, - констатирует, - а я нанял тебя для обратного.

Да, в этом вся соль: ты меня НАНЯЛ. Я могу переспать с любой женщиной, любого возраста, национальности, внешности, не важно, в удовольствие или нет - это уж как получится. Но быть проституткой - это чересчур. Это нахрен выносит мозги. Да, всё дело в этом - мне поручили секс с этой женщиной, и это напрочь убило естественное влечение.

- Я отправлю за ней такси, а ты думай, как всё исправить.

Только в тот момент я окончательно понял, с кем имею дело - он всё держит под контролем, а я - слабое звено в его отлаженной системе.

Я понял, что игра вышла за рамки сюжета в одно редкое совместное утро, когда, опаздывая на встречу, не смог отказать себе в желании поцеловать её на прощание. Не открывая глаз, она обвила меня руками и с силой притянула к себе, уткнулась носом в мою шею и продолжила спать.

Виктория никогда не делала ничего подобного в ясном уме. И я вдруг понял, как сильно нужны ей объятия, как остро нуждается эта с виду зрелая женщина в защите, и в то же самое время ощутил нечто объёмное, щемяще поскрипывающее в груди. Я обнял её сонное тело в ответ, прижал к груди и стал целовать её лоб, волосы. И только услышав мой голос, она открыла глаза, вгляделась в моё лицо и отстранилась.

- Уже уходишь? - слова, лишённые даже банального огорчения.

В моей грудной клетке лопнула струна, повредив внутренности. Оглушённый свирепостью нежданной боли, я понял две вещи:

Не мои объятия ей нужны.

Я люблю. Её. Взрослую, поломанную, чужую жену.

Это оказался самый болезненный вывод в моей жизни. Я потерял близких, научился выживать в условиях, не совместимых с жизнью, много и часто рисковал, видел болезни, нищету, боль и искренне считал себя чёрствым индивидуумом, с огрубевшей, невосприимчивой ни к боли, ни к яркости эмоций душой.

До этого момента. Перед глазами цветные пятна, и алый среди них - ярче всех. Я вдруг понял, с какой махиной мне предстоит тягаться: дело вовсе не в его успешности и деньгах, а в том, на что он способен. Кай Керрфут – одно из громких глянцевых имён, парень, построивший IT империю, совершивший прорыв, и не один, заработавший миллиард, написавший книгу о бизнесе и потерявший ребёнка с диагнозом «синдром Дауна». Он муж. Он МУЖ.

Я задал себе вопрос, изрезался о его острые края, но ответить так и не смог: нашёл бы я в себе достаточно мудрости и сил, чтобы сделать то, что сделал он? Человек, свернувший шею своей гордости, вручивший самое дорогое - любимую женщину - другому мужчине с одной только целью – помочь ей очнуться, ожить.

Его легко можно было бы понять, если бы он не любил её, если бы руководствовался только долгом, но я видел его глаза в моменты, когда он говорил о ней. И в них не усомнишься.

Сентябрь 2019

Сейчас она просит о встрече в кафе, и я знаю, что речь пойдёт вовсе не о её чувствах ко мне.

Я закрываю глаза и дохожу до точки, где мой язык боготворит её терпкую, приторно сладкую зрелость, глаза смиренно провожают ускользающую молодость, а губы просто просят  любви.

Я ментально на коленях, впервые в жизни молюсь Амуру и падаю. 

Это свободное падение в искажённом, не подчиняющемся ни одному из законов физики пространстве, путешествие в космическом тоннеле из одного измерения в другое, где, чем дальше ты от точки отрыва, тем ослепительнее свет и громче стук твоего собственного сердца.

Глава 44. Ансель: Брауни

- Ты помнишь нашу самую первую встречу? – спрашиваю её.

- Да, ты был одним из десятков студентов в аудитории и вызывающе разглядывал мои ноги.

- Нет, впервые мы встретились не в аудитории, и ты отлично это помнишь – такое нельзя забыть.

- Какое, такое?

- Уникальное событие: двое предназначенных друг другу людей пересеклись в одной точке и узнали один другого. Почувствовали, ощутили вибрации той самой энергии.

- Красиво. Но я не помню.

- Около двадцати мучеников собственного тела, зажатых в тесном помещении, а среди них – женщина, от взгляда которой мой член распирает ширинку. А между тем, я в этом одновременно неловком и звенящем эмоциями моменте не один – с сестрой. И вот представь, я, который никогда в жизни не реагировал на женщин так необузданно, сижу в клинике для стариков рядом со своей сестрой и прячу собственный пах, чтобы она не заметила моего конфуза. А женщина, она всё ещё здесь, и хотя я боюсь смотреть на неё, мне безумно этого хочется, но ещё больше – затащить её в укромное место, раздвинуть её ноги и… снять это дикое напряжение в паху.

Я умолкаю, и во внезапно возникшей тишине слышу, каким предательски шумным оказывается моё дыхание.

- Такое со мной случилось в первый раз в жизни… но не в последний. Потому что я встретил эту женщину снова.

Мои веки опускаются. Я дышу, как дышится, потому что все усилия по сокрытию эмоций бессмысленны.

- Двадцать семь лет я хожу по земле. В пятнадцать впервые переспал с девочкой. Потом их были… десятки. Всегда сверстницы или немногим младше меня - к тем, кто старше, никогда не влекло, чего нельзя сказать о них самих. Но всё это история до той встречи. Я помнил тебя, я запомнил. До мельчайших деталей, и даже хранил в памяти твой запах: когда ты закончила свои дела и прошла мимо меня к выходу, я сделал вдох, чтобы поймать и оставить себе хотя бы часть твоих клеток. И сделал это неосознанно. Знаешь почему?

- Почему?

- Потому что в те моменты, когда ты находишь нечто для себя ценное, то, что важнее всего, ты перестаёшь думать – тебя ведут инстинкты. Вы, женщины, называете их сердцем, но на самом деле это просто инстинкты. Я нашёл свою женщину, и не важно, как она выглядит и насколько старше меня – она моя, и решение это принято совсем не мной и не ею. Это просто данность, спорить с которой бесполезно. Такой спор и упорство способны принести только боль и разочарование.

Я помнил. Я узнал. И это случилось задолго до всей этой пошлой игры, придуманной твоим мужем.

- Знаешь, что на самом деле означает фраза на моей груди?

- Что?

- «Счастье не в том, чтобы иметь всё, счастье в умении получать радость от того, что есть».

- Очень удобно иметь свой собственный язык: переводить с него иногда бывает очень выгодно.

- Нет. Именно эти слова написаны на моей груди. И язык не выдуман – это иврит.

- Иврит – язык моего мужа, - качает головой, опуская взгляд, – который я не смогла отличить от всех прочих языков мира. А он в совершенстве владеет не только им, но и португальским, - вонзает в меня свой карий и острый как лезвие взгляд – впервые за эту встречу. - Предыдущая версия твоей надписи нравилась мне больше, - доводит до моего сведения.