Книга Венец Чингисхана - Наталья Александрова

Мы прошли до самой ограды кладбища, свернули, прошли мимо помпезного склепа какого-то купца. Впереди показалась небольшая часовня. Вдруг на кладбищенской дорожке перед нами появилась сутуловатая женщина средних лет с бесцветным невыразительным лицом, с жидкими волосами неопределенного цвета.

– Арсений Авдеевич, – окликнула она моего провожатого. – Здравствуйте, хорошо, что я вас встретила! У меня для вас есть интересное предложение! Работа по вашему профилю…

– Здравствуйте, Ирина! – экскурсовод кивнул блеклой особе. – Я скоро освобожусь…

– Но я вас долго не задержу! Давайте зайдем сюда, буквально на два слова… – она кивнула на часовню.

– Ну ладно… – Экскурсовод повернулся ко мне. – Подождите, пожалуйста, я сейчас освобожусь и покажу вам могилу полковника Гузеева…

Я кивнула и остановилась возле часовни, разглядывая старинные надгробия.

Прямо рядом со мной была очень старая плита, на которой было высечено:

«Здесь покоится действительная статская советница Авдотья Тихоновна Сарафанова, почившая с миром на сто первом году жизни после ссоры со своим родителем Тихоном Ермолаевичем».

Сколько же лет было этому бравому Тихону Ермолаевичу?

На соседней могиле был скромный памятник, надпись на котором гласила:

«Отцу нашему Ивану Николаевичу Дидыкину – от сыновей Прова, Фрола, Евстигнея, Еремея, Василия, Никодима, Филиппа, Антипа, Прохора, Филимона и Нила Дидыкиных».

Однако сколько детей было у этого Ивана Николаевича! И все как один сыновья…

Рядом с этим скромным памятником возвышалось солидное надгробие из темного полированного гранита с такой надписью:

«Здесь похоронен фабрикант ситца Африкан Прохорович Гнилорыбов. Ситцы Гнилорыбова – лучшие ситцы России».

Надо же, даже надгробный памятник купцы норовили использовать в рекламных целях! Надо сказать, эта реклама – очень долговечна, она пережила сами ситцы…

«Но где же мой провожатый? – спохватилась я. – Обещал вернуться через несколько минут, а пропал чуть не на полчаса!»

Я подошла к часовне, заглянула внутрь. Там было полутемно, и я деликатно окликнула экскурсовода:

– Арсений Авдеевич, вы про меня не забыли?

Мне никто не ответил.

Мои глаза привыкли к скудному освещению часовни, я огляделась и увидела, что внутри никого нет, кроме худенькой старушки, которая истово молилась перед иконой Николая Чудотворца.

Куда же девался экскурсовод? Забыл про меня и ушел через другую дверь?

Из часовни действительно был другой выход. Я выглянула оттуда и увидела в дальнем конце дорожки удаляющуюся фигуру сутулой женщины средних лет с бесцветными жидкими волосами. Экскурсовода рядом с ней не было.

Я пожала плечами: ну что ж, придется самой искать могилу своего предка. Тем более что Арсений Авдеевич сказал, что она близко, и вел меня в нужном направлении…

В дверях галереи Августу встретила невзрачная женщина с лицом типичной старой девы, в длинной бесформенной юбке, с жидкими бесцветными волосами. Она ревниво взглянула на посетительницу, но что-то прочла в ее глазах и проговорила:

– Пойдемте, Алоиз ждет вас.

Он действительно ее ждал. На его лице были нетерпение и интерес.

Августа бросилась к нему, взволнованно, обиженно рассказала о сегодняшних событиях, протянула смятые листочки с карандашными каракулями Павла Васильевича.

Алоиз внимательно ее выслушал, проглядел записки.

– Остановите ее! – воскликнула Августа с пафосом. – Верните мне артефакт! Он мой, мой! Я столько сил и времени отдала Павлу, что имею на него право!

– Имеете право? – переспросил Алоиз странным тоном. – Вы? Ну ладно, я что-нибудь придумаю!

Он переглянулся со своей ассистенткой и сухо проговорил:

– Ирина, позаботься о нашей гостье!

Ирина вздрогнула, подошла к нему ближе, переспросила:

– Ты имеешь в виду…

– Да, именно это! – подтвердил Алоиз и добавил одними губами, так что слышать его могла только Ирина: – Она слишком много знает. Она смеет предъявлять права на артефакт. Она посмела назвать его своим!

– Но я… но я никогда… – Ирина заметно побледнела, отступила на шаг, как будто опасаясь удара.

– Все когда-нибудь случается впервые, – холодно ответил Алоиз.

– Но я… я не смогу…

Алоиз снял очки и уставился на Ирину своими тускло-зелеными глазами. Она покачнулась, на мгновение опустила веки, но тут же глубоко вздохнула и проговорила будничным тоном:

– Хорошо, Алоиз, я о ней позабочусь!

Августа Васильевна ничего не поняла из этого странного разговора. То есть она поняла только, что Алоиз поможет ей вернуть ее законную собственность.

– Пройдемте со мной! – Ирина повернулась к ней и сдержанно улыбнулась. – Вы хотите выпить кофе?

– Кофе? Да! – Августа неожиданно почувствовала, что и правда очень хочет кофе и что-нибудь съела бы. Перенесенные волнения, сильные чувства всегда вызывали у нее аппетит.

– Пойдемте! – повторила ассистентка Алоиза.

Она не заметила, что Алоиз проводил ее странным взглядом своих слепых глаз, как будто прощаясь навсегда.

Женщины вышли из комнаты через боковую дверь и оказались на лестничной площадке перед клеткой лифта. Здесь пахло пылью и краской, на стене красовались надписи и рисунки, творчество сексуально озабоченных подростков. Ирина нажала на кнопку, и сверху, дребезжа и грохоча, поползла допотопная кабина.

Августа удивленно покосилась на свою спутницу, и та, не дожидаясь вопроса, проговорила:

– Внизу у нас только галерея, а комната для приема гостей на верхнем этаже. Конечно, это неудобно, но так уж получилось…

Они с трудом втиснулись в тесную кабину и поднялись на шестой этаж. Но и здесь путешествие не закончилось – Ирина указала на узкую металлическую лесенку, поднимавшуюся еще выше.

Августа уже не рада была, что попросила кофе.

Однако не возвращаться же теперь…

Она поднялась по лесенке. Ступени гремели под ногами, как корабельный трап.

Перед ней было большое, открытое настежь окно, за ним виднелись разноцветные городские крыши, а внизу, под ногами, темнел маленький квадратик двора.

По низкому карнизу, раздувая зоб и громко воркуя, расхаживал голубь.

– Куда теперь? – растерянно спросила Августа, повернувшись к спутнице.

– Сюда, – ответила та и неожиданно толкнула Августу в плечо.

Августа покачнулась, потеряла равновесие и шагнула в пустоту, в распахнутое окно. В последний момент она вцепилась в оконную раму и повисла над пропастью. Испуганный голубь взлетел, громко хлопая крыльями.