Книга Холодное сердце пустыни - Вера Волховец

Как выйти теперь на Судилище, как бросать вызов ей? Даже если она явится на бой в образе Судьи, он ведь будет знать, кто скрыт за её покрывалом. И как выходить сражаться с ней? Как следовать данной присяге?

Ладно, об этом можно подумать потом, но сейчас…

О чем Паулю говорить с Судьей сейчас? Как говорить, чтобы не закончить эту беседу также, как они с Риком закончили тогда…

Рик. С ней был Рик. В теле Анука.

Пауль сейчас уже находил, что мог бы догадаться и сам — он видел брата в бою на Арене, он знал его любовь к клинкам именно того типа, что был в руках у чернокожего магика, но…

Мало ли тех клинков? Мало ли кто дрался в такой же манере. Рик не вернулся с Арены в начале этого года. Именно тогда Пауль и понял — искать возможность побега нужно лучше.

Но как? Почему Рик вдруг оказался в прямой власти Сальвадор? Почему явился в Ахиллам вслед за Паулем и защищал его?

Разве было дело Судье Пустыни до того, кто поклялся освободить Махаккар от её «тирании» — так говорилось в халифском приказе.

У него было столько вопросов, и он не мог решить, с какого начать, а она — молчала, как немая от рождения. И…

Обручальный браслет на её запястье царапал Паулю взгляд. Теперь-то он его видел, черно-белый, узорчатый, широкий… Чей он? Надет на руку Судьи, скрыт от глаз смертных. Она обручена с богом или со смертным?

Шии-Ра, почему сейчас его заботят эти глупости?

Она ведь его обманула. Столько раз, что смешно после этого с ней даже разговаривать. А не думать о том, почему она вообще молчит? Потому что ей безразлично, что он о ней думает? Или она просто устала с ним возиться?

Весь Макаххар знал, мужчин Сальвадор не замечает напрочь. Много лет она уже воспитывала обитателей песков, и уж, наверное, могла бы найти себе и одного мужа, и десять.

А что?

Она дала посмертную клятву защищать дочерей пустыни от жесткости и несправедливости, давать им справедливый суд — кто бы удивился, вздумай она завести себе мужской гарем?

Ну, Пауль бы точно не удивился. Это казалось на самом деле даже вероятно. Самая упрямая женщина в пустыне могла провернуть это хоть даже в пику всем многоженцам.

И, тем не менее, она оставалась одна. Ни в ком не нуждалась.

А вот сейчас — носила на себе знак того, что кому-то уже дала обещание разделить с ним судьбу. И… Это можно было как-то изменить?

Что Пауль мог вообще предложить великому духу? Смертного себя? Свое сердце? Лотос?

С какой стороны не глянь, а выглядит это настолько жалко, что даже врагу такие козыри не пожелаешь, чтобы не позорить его таким бесчестьем.

На самом деле Пауль увидел не только браслет. Просто обручальное украшение было ему хотя бы понятно и ощутимо скребло. Остальное — занимало тоже, хоть и чуточку меньше.

Пауль видел узоры цветов, нарисованные темной хной на стопах Сальвадор. Говорили это потому, что смерть она встретила невинной, но обвиненной мужчиной в распутстве. Тот суд не был справедлив, девушку признали виновной посмертно, но Шии-Ра решила вмешаться…

Говорят, на месте того белого города Элиада сейчас только и осталось, что капище. Которое и было там, где в Элиаде располагалась судебная площадь.

Ну а еще с тех времен остались эти узорчатые цветы, которые наносили просватанным невестам. Будто подчеркивали, что с чистотой своей Судья так и не рассталась…

Пауль видел сложную, едва заметную вязь магических знаков на всем теле Сальвадор.

Она была абсолютно не заметна, когда Анук еще стоял на ногах и засияла золотым светом совершенно нестерпимо, как только тело немого магика рассыпалось пеплом. Оно потускнело, после того как девушка несколько раз шумно вдохнула, будто загоняя что-то вглубь себя, беря это под контроль.

Он видел и что между изящными золотистыми знаками вьется тонкий, едва заметный черный узор. Плотный… Что это было? Этот узор Паулю не понравился совершенно, хоть он и был уверен, что завитушки очень даже красивы. Но было в них что-то… От чего хотелось передернуться — а лучше смыть. Вот и об этом бы тоже спросить Сальвадор, но она до того холодно молчала, что даже глядеть на неё искоса — и то было неловко.

Пауль видел сияющие кривые кинжалы. Они заковыристыми тенями, покачивающимися во время ходьбы, парили у бедер Судьи, готовые к тому, чтобы она их призвала. Собственно только по этим кинжалам Пауль и понял, какой именно дух оказался в теле Мун.

Сальвадор.

Из всех духов пустыни он нашел в Турфане именно Сальвадор, решившую поиграть в очередную смертную жизнь. Поговаривали — она так развлекалась…

Интересно, с ним она тоже развлекалась?

Пауль припоминал то, что было сказано им, а что говорила ему Мун за это время. Найти бы хоть какую-то подсказку о том, зачем именно Сальвадор вообще тратить на него свое внимание и силы? Неужто он тронул её своим неуклюжим подвигом в Турфане?

Так она тех бандитов могла обратить в червей одним щелчком пальцев, и…

И почему не превратила?

Почему она вообще позволяла себе быть рабыней? Это была особая форма божественного мазохизма?

Нет, конечно, шайтан их разберет — этих бессмертных с их заморочками, но почему-то Пауль сейчас в этой мысли усомнился. Мун никогда не наслаждалась положением рабыни. Это не было похоже на какую-то добровольную аскезу, которыми иногда развлекались бессмертные, помешанные на совершенствовании воли и духа.

Но разве не в её силах было стереть с кожи рунный ошейник, а мага, его создавшего, подвесить за ноги над скорпионьей ямой.

От количества вопросов у Пауля уже начала побаливать голова…

А Сальвадор, шагающая с ним шаг в шаг, все так же молчала.

Путь от врат в Ахиллам до места остановки караващиков был не ближний и отнял примерно час. Когда впереди уже яркими пятнами запылали шатры купцов— уже слегка светлела полоса неба на горизонте.

Шии-Ра просыпалась. Судья же остановилась и повернулась к Паулю. Он бы этому обрадовался, вот только её лицо не выражало ничего. Абсолютно ничего, будто она вообще не слышала об эмоциях.

Вроде как темные глаза коснулись лица Пауля, ему бы должно было подеплеть, но ему стало только холоднее.

— Ты нашел меня в пустыне во время ночной охоты. Ты слышал, что Мун одерживают духи, что она бродит по ночам, и решил вернуть меня хозяину. Понял?

И это все что, она сейчас хотела ему сказать?

— Боишься, что они узнают о тебе правду? — Пауль чуть поднял брови, — я не собираюсь орать твое имя направо и налево. Так ведь и за сумасшедшего примут ненароком.

— Мой хозяин знает, что я оказалась слишком далеко от лагеря, — тонкие пальцы Сальвадор еле-еле коснулись рунного ошейника на её шее, — и Анук исчез в то же время. Тебя тоже в лагере не было, когда подняли тревогу. С Мансула станется придумать заговор, в котором ты украл двух его рабов. И поверь, ничего хорошего тебя в этом варианте не ждет.