Книга Койот Санрайз. Невероятная гонка на школьном автобусе - Дэн Гемайнхарт

Мы помчались. Мчались в утренней мгле, пересекли немаленькую часть Тихоокеанского Северо-Запада. Карабкались на перевалы и съезжали под уклон, пересекали реки и огибали горы под рев мотора. Иногда некоторые из нас спали. По большей части большинство из нас не смыкало глаз. Пару раз заезжали заправиться, и это были невероятные операции, которые мы проводили целой командой: пока Родео наполнял бак, остальные спешили за продуктами, или в туалет, или мыли лобовое стекло, или выгуливали Глэдис. Все это – бегом, чтобы снова выехать без проволочек. Пару раз пробовали включить радио, но все песни, казалось, были не к месту, так что ехали мы в основном в тишине.[23]

Рассвело. Мимо мелькали городки и городишки. Половину времени я скорее не спала, чем спала, а другую половину времени смотрела на часы, подсчитывала, сколько еще миль осталось.

В Якиму мы приехали спустя пару часов после рассвета. Консепсьон заранее созвонилась с подругой, и та встала пораньше и уже дожидалась нас, и Консепсьон, миссис Вега и Сальвадор выгрузили свои пожитки на тро‐ туар.

Правда, мое отношение к прощаниям не изменилось, так что я держалась поодаль. Иначе я бы не выдержала. Я смертельно устала. Мне было страшно. Мне было грустно. Я не могла усидеть на месте, а перед глазами все плыло. Неужели меня бы хватило еще и на «ну что ж, мой лучший и единственный друг, мы с тобой прощаемся, должно быть, навсегда»? Меня терзали сразу семь разных сортов одиночества – разве захочется добавлять к ним восьмой? Так что я взяла Глэдис за ошейник и повела ее в другой конец квартала, чтобы выгулять, – а ей это, как оказалось, требовалось, причем срочно. Я и не догадывалась, что в одной козе столько всего помещается. Я выждала, пока улица не опустела, пока все семейство Вега не вошло в дом, навсегда уйдя из моей жизни, и тогда мы с Глэдис вернулись к Яджер, и поднялись по ступенькам, и я направилась было в хвост… и обомлела.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, а Сальвадор ответил: – Еду с тобой. Я отпросился у мамы. Она разрешила.

– Разрешила?

– Ну, сначала она сказала: «Нет». Раз шесть, наверно. Но потом сказала: «Да», – и Сальвадор улыбнулся мне своей особенной улыбкой. – Родео сказал, что потом вы можете заехать сюда и меня высадить. Я хочу быть уверен, что ты ее отыщешь.

Я улыбнулась. Ну, могу только предполагать, что улыбнулась. У меня почти все чувства отшибло: я только расплакалась, и зашмыгала носом, и прыгнула к Сальвадору, чтобы его обнять: крепко, с благодарностью. Ох уж этот Сальвадор! Он тоже меня обнял. Глэдис мемекнула. Я уселась, и мы выехали в путь.

Была среда. Восемь тридцать утра. Чуть севернее, в двух часах езды, в городе, который я раньше называла «моим», бульдозеры, наверно, уже начинали разогревать моторы.

Глава тридцать восьмая

На шоссе позади нас загоралась и гасла мигалка. Сирена распевала свою обычную песню: «И-у-уи-у-у».

Руки Родео стискивали руль мертвой хваткой. Мотор Яджер ревел и ворчал.

Мы не сбавляли скорость.

Я, Лестер, Сальвадор, Айван, Глэдис, Вэл – все мы то и дело переглядывались. Прямо-таки паутина взглядов.

– Родео, ау! – окликнул Лестер. – Э-э, мне кажется, он хочет, чтобы ты остановился. Нутром чую.

Родео не отвечал. Ехал дальше, уставившись прямо перед собой.

– Родео? – сказала Вэл. – Вы же это слышите, да?

Родео лишь покачал головой и что-то пробурчал.

Глэдис нервно мемекнула.

Я встала, пересела на кресло за спиной Родео.

– Родео, – сказала я спокойно, негромко. – В чем дело?

Родео ответил, но так тихо, что я не разобрала ни слова.

– Что?

Он повторил, и на этот раз я расслышала.

– Я тебе пообещал.

– Да, – сказала я, – и мы вот-вот доедем, так почему ты…

– А то ты не знаешь копов, – сказал он. – Расспрашивают, мурыжат нас подолгу, куда-то звонят… А вдруг это затянется на несколько часов, мишка-малышка. А все из-за меня: я подложил тебе свинью и теперь у нас времени в обрез. Я не стану останавливаться – некогда.

– Родео, все будет хорошо. Спорим, ты просто немножко превысил скорость. Выпишут штраф, а может, отделаемся предупреждением и поедем дальше: пустяки.

Родео покачал головой:

– Насчет этого копа у меня предчувствие. А я ведь тебе обещал.

– Это да. Но остановиться придется.

Полицейская машина наддала газу, поравнялась с нами. Сирена завывала оглушительно.

– Помощник шерифа округа Шелан, – скомандовал голос из динамика. – Немедленно сверните к обочине и остановите ваше транспортное средство.

Я скорее почувствовала, чем услышала, что Лестер уселся рядом со мной. Мы встревоженно переглянулись.

– Э, брат, – сказал Лестер, – я как бы уверен: он хочет, чтобы ты остановился немедленно. И, ты уж не обижайся, на этом старом автобусе нам от него не уйти.

Родео не отвечал. Полицейский повторил свою команду через динамик.

– Родео, послушай меня, – сказала я погромче. – Если ты не остановишься, тебя арестуют. И тогда мы вообще не доберемся до места. И ты наверняка нарушишь обещание. Пожалуйста, Родео. Просто сверни к обочине, и все.

Родео лишь нервно сглотнул.

Тогда я протянула руку и включила поворотник.

И – это было легче легкого – вывернула руль одной рукой, постепенно направляя автобус к обочине.

Родео мрачно вздохнул. Но потом кивнул. Убрал ногу с педали газа, нажал на тормоз, и автобус, дребезжа и подрагивая, замер на обочине автострады. Коп припарковался впереди нас.

Родео заглушил мотор. Он смотрел вперед, на копа, который собирал свои манатки и тянулся к дверце, чтобы вылезти из машины. Я заметила, что рука Родео дрожит.

Коп забарабанил в дверь автобуса.

Знаете, у некоторых людей лица такие, словно они с самого утра обозлились на половину человечества. Но у этого блюстителя порядка лицо было такое, словно он с самого утра обозлился самое малое на три четверти человечества.

Родео открыл дверь, и коп начал неспешно подниматься по ступенькам, держа руку на рукоятке пистолета, быстро-быстро озираясь. В другой руке он сжимал мятый листок бумаги.

– Доброе утро, сэр, – сказал коп. Все три слова прозвучали неискренне.

– И вам, сэр, доброе утро. Что-то не в порядке?

Коп не торопился, поднимался опасливо-опасливо, пока еще не ступил на верхнюю ступеньку, с которой ему было бы видно всех нас. Замер, пытаясь выглянуть из-за поручня, все так же держась за пистолет.