Книга Голоса прошлого - Ната Чернышева

   – А если взаправду надоело, не впутывай в свои проблемы других. Зайди в туалет и тихо застрелись из табельной «точки». Всем сразу легче станет.

   – Тихо не получится, – серьёзно сказала Патока после долгой паузы. – Это ж «точка»!

   Секунду я смотрела на неё настороженно. Потом поняла, что она шутит. Хорошо. Юмор – это всегда хорошо. Даже чёрный. И, если вдуматься, в особенности чёрный. Значит, нам с Ванессой удалось…

   – «Удалось», – капитан Великова не скрывала самоуверенности.

   Ну что с неё взять. Второй телепатический ранг.

   – Рада, что ты это понимаешь, – сказала я Ирэне. – Значит, так. Если остаёшься, то без этих твоих фокусов. Понятно?

   Патока кивнула.

   – И всё, что я говорю тебе, исполняешь, – поспешила я закрепить успех. – Без целебных люлей!

   Снова кивнула. Что– то она, безусловно, осознала и помимо наведённой вмешательством благодати. Эмоциональный эго– образ изменился изрядно, с предыдущим не сравнить. Ну, хорошо, если так…

   Патока вынула таблетку зеркальца, активировала голографический экранчик. Полюбовалась на свою расквашенную физиономию. Глаз закрылся, как я и предполагала. А вот не будет лезть!

   – Сволочь ты, Ламберт, – сказала Ирэн тоскливо. – Послезавтра парад…

   Это да. Это за два дня не заживёт, как ни старайся.

   Я вздохнула. Вынула свой персонкод, положила на столик:

   – Кофе мне принесёшь.

   – Что?.. А, да. Да, принесу!

   – И булочку с зёрнышками. Сиди, не дёргайся…

   Собственно, вот всё, что у меня осталось. Синяки, подбитые глаза, вывихи, поверхностные ожоги… Это я ещё могу, и могу неплохо. Потому что ценное умение. Потому что полезно на войне уметь срастить сломанную кость, и – выполнить задание. Несмотря ни на что и вопреки всему. Да. А когда– то мечтала пойти в нейрохирурги. Ассистировала доктору Марвину Таркнессу при вмешательствах четвёртого уровня сложности, и тот хвалил меня, говорил, что получается у меня неплохо.

   Да провались оно всё в коллапсар на досвете!

   Мосты сожжены, дороги назад нет. Пусть кто– то другой проводит паранормальные вмешательства высшего уровня сложности. А я буду его защищать. Как смогу.

***

Надеяться на то, что Огнев забудет своё же собственное распоряжение по поводу дисциплинарного взыскания, было глупо. Игорь Валентинович не забывал ничего. И никого. И отправились мы с Ирэн чистить канализационные фильтры как миленькие. Что мы обе по поводу думали, никого не интересовало. Я лично набралась терпения; в конце концов, это всего лишь на два дня, до парада, а там мы уйдём с этой проклятой, планеты и, может быть, к ней уже не вернёмся никогда.

    Ирэн против обыкновения держалась тихо, говорила только по делу, в основном, молчала. Меня это устраивало. Я за полгода отболтала весь язык, часами рассказывая командованию всё то, что в обычном режиме передавалось телепатически в течение двух– трёх минут за сеанс.

   Замена фильтров в фан– системах – дело несложное. Берёшь машинку, терминал и последовательно, методично проверяешь систему. Старые фильтры в контейнер для отходов, новые на место… Они не обязательно забиты по самое не хочу, фильтры– то. У них срок эксплуатации – двадцать дней, дальше замена. Следят за этим санитарные техники, но им редко приходится лазить по коллекторам самолично, на то у них есть получившие взыскание идиоты вроде нас с Ирэной.

   Вот идёшь со сканером, а он от общего терминала тобой командует, техническая служба, сопля на ножках, задохлик с рыхлым бицепсом, пальцем его толкни, от пальца тут же и свалится. Невыносимо!

   В одной из распределительных комнаток меня толкнуло предзнанием. Эхо чьих– то мыслей… будто бы. Я прислушалась. Нет, вроде бы ничего. И в то же время... Да. А посторонним вход сюда, между прочим, запрещён.

   Линии паранормальной диагностики сошлись на одном из шкафчиков; там кто– то прятался. Логика: нормальный сантехник прятаться не будет, значит, прячется там ненормальный. С целью взорвать систему водоотведения, чтобы мы все утонули в собственных фекалиях. Оригинальный способ разделаться с вражеской базой, кстати говоря. И эмоциональный эго– образ спрятавшегося кого– то мне напоминал. Кого– то очень даже знакомого.

   Я сделала знак Патоке, повнимательней, мол. Потом резко распахнула шкафчик и выкинула оттуда вон постороннее лицо.

   Оно шлёпнулось на задницу и злобно уставилось на нас яростным синим глазом. Второй глаз закрывал дивный бланш интересных оттенков. И почему я не удивлена?

   – Привет, – сказала я, рассматривая Немелхари Шокквалема с высоты своего роста. – Неплохо выглядишь. В подарок получил или сам упал?

   Мальчишка встал, отряхнулся. Закутался в гордое достоинство как в силовой щит. Оружия у него при себе не было. Не было даже ножа…

   Я активировала терминал. Сообщила в Службу фильтрационного лагеря:

   – Бардак, за пленными не следите. Нашёлся ваш потеряшка… Коллектор технической службы А12 блок А12– 41.

   Когда я сегодня собиралась на эту, так сказать, работу, то взяла по привычке пояс с ножами. Один нож был мой, второй я тогда отобрала у Немелхари Шокквалема и пока не придумала, куда его деть, так и носила с собой. Зубоскалы обрадовались: мол, идёт храбро поражать мишени из какашек, Ламберт Непобедимая. Особо рьяным я предложила пойти со мной, мол, боюсь не попасть в яблочко, может, поможешь? Так, поржать и расслабиться. Возвращаться обратно было лениво.

   А вот теперь, глядя на мальчишку Шокквалема, я понимала, что толкнуло меня тогда. Внутренний голос, интуиция, целительское предзнание… у этого чувства было немало названий. Но суть его оставалась неизменной: ты делаешь что– то, зачастую не представляя себе даже, зачем, а потом оказывается, что именно так и именно это сделано правильно.

   Паттерны личностных матриц Шокквальми я с закрытыми глазами воспроизвести могла. Насмотрелась! Так что паранормальное вмешательство не должно принести сюрпризы. Судьба у меня такая, подбитые иллюминаторы чинить…

   Мальчишка резко дёрнулся назад и в сторону от моей пятерни, внезапно возникшей у него под носом. Хорошие рефлексы…

   Я вынула таблетку зеркальца, активировала блестящую голограмму:

   – На, смотри. Так ведь лучше, верно?

   Опухоль спала, оставив жёлтые пятна следов. Глаз открылся и смотрел на меня с такой же здоровой злостью, что и второй.

   – Можешь сказать «спасибо», – любезно предложила я. – А можешь, и не говорить … Вон, это за тобой.

   Четверо солдат– пирокинетиков в полуброне. Да. От таких не убежишь. Впрочем, и от нас с Ирэн юному Шокквалему было не убежать, и он это понимал прекрасно, отчего даже не думал дёргаться. Но побеждённым себя не считал, нет. Многие думают, что если пленный оллирейнский воин демонстрирует покорность, то он сломлен и ни на что больше не годен. Самая глупая ошибка из всех, какие только можно сделать, оценивая ситуацию. Эти ребята в принципе не знают, что такое покорность. Он может не поднимать головы, и при этом хладнокровно прикидывать, как ловчее воткнуть тебе в глазницу сложенные копьём пальцы. Не думаю, что у Немелхари Шокквалема это была последняя попытка к бегству…