Книга Корабли с Востока - Наталья Резанова

За ширмой – звенящая пустота. Такая же – в голове и на кончике языка. Всего можно было ждать, но того, что мальчик скажет это вслух, скажет здесь… не безумен же он? Советники мальчика неподвижны, будто ничего не произошло.

– А что скажете вы, ваша светлость? – спрашивает в тон Хонда Масадзуми.

– Я спрошу, Хонда-доно, – мальчик улыбается, очень тепло, очень вежливо, – имеет ли этот… вице-сёгун право заключать союзы и торговые соглашения, начинать войну и прекращать ее, конечно же заранее уведомив о том Великого господина и всецело прислушиваясь к его желаниям?

Все это – если считать кампанию на Такасаго войной – Сэндай уже делал, явочным порядком.

– Конечно, ваша светлость.

– Если к этому добавится право издавать законы, не противоречащие законам столицы, я скажу, что слухи, которые непременно пойдут, будут вполне в традиции нашего дома.

Вот что правда, то правда. Прадед мальчика ходил на прапрадеда войной. Дед сместил прадеда без крови, но сместил несомненно, а сам погиб при таких смутных обстоятельствах, что очень, ну да, многие говорили: Дракон не пытался спасти отца. Или даже «очень пытался не спасти». У принципа «правит лучший» есть оборотная сторона… Впрочем, Датэ уже несколько веков нарушают все законы Неба – и Небо почти молчит.

Мальчик повторяет:

– В традиции нашего дома. – И добавляет: – И к его чести.

Хонда слышит за ширмой уже обычную, неопасную тишину. Даже отсутствие смеха. Кланяется благодарно. Тут есть за что благодарить: молодой человек только что согласился быть одновременно балансиром и щитом. Потому что любой, кто заглядывается на столицу, теперь должен будет сначала пройти через него. Как раньше – через его отца. Его отцу, впрочем, для этого не нужен был титул. Его отец, впрочем, мертв.

Датэ Тадамунэ встает – как подобает лицу его положения, первым, – глядит на старшего советника через черное плечо.

– Мой отец, – говорит, – умер от болезни, которая была с ним, сколько его помню я.

Хонда Масадзуми понимает, что вряд ли увидит тех людей, которых когда-то, очень давно, послал на север. И вряд ли с ними случилось что-то хорошее.

Молодой человек все еще смотрит на него – внимательно и не без благодушия. Потом кивает.

Хонда Масадзуми вспоминает, как – сначала ветром и огнем, потом только ветром – они прошли тогда от Сироиси до старой столицы. Как утихомиривали лагерь, как дожимали Мори, как… как в золотом, еще под вкус регента Тоётоми зале, шли навстречу друг другу высокая, очень красивая женщина в красно-белом и – на голову ниже нее – одноглазый и ломаный ящер в фиолетовом и черном, сошлись и соприкоснулись веерами: не как муж и жена, как два владетеля, равных по положению и не очень расположенных друг к другу. Раньше нужно было задуматься, каких детей воспитают эти двое. Великий господин сёгун и задумался – раньше.

– Вы, ваша светлость, – эта игра не закончится никогда, никогда, пока стоит страна, – совсем не похожи на вашего досточтимого отца.

Завтра над столицей поднимется еще одно знамя – сине-белое. Рядом со знаменем Токугава. Несколько ниже его. Видимое отображение существа дела.

– Это, – благосклонно отвечает очень серьезный молодой человек, – тоже в традициях нашего дома.

Эпилог

Адам Олеарий, «Записки о путешествиях в Московию и Ниппон» (фрагменты).

Отпечатано в Шлезвиге, в 1656 г. под покровительством герцога Фридриха III.

О реке Амур. Благовещенск. Отплытие в Ниппон

14 марта 1644 года мы достигли берегов реки Амур. Наш долгий путь по суше, начавшийся в Перми Великой, длился почти полгода, и для расстояния, которое мы проделали, это не так много. Как уверяли нас опытные люди, чрезвычайно долгие зимы в этих краях скорее пошли нам на пользу, чем препятствовали. Отсутствие хороших дорог есть всеобщее бедствие даже в густонаселенной части Московии, но по снежному покрову мы могли успешно продвигаться по санному пути, проложенному казаками. Большей бедой, чем суровый климат и бездорожье, для этих краев, лишь недавно приведенных в подданство русского царя, являются набеги монголов, или, как называют их на туземном наречии, манчу. Народ это крайне воинственный и, даже ведя постоянные сражения с ниппонцами и обитателями Южного Китая, о чем будет рассказано далее, не оставляет попыток захватить, а точнее, вернуть себе земли к западу от Амура. По счастью, господней милостью, а также щедротам его царского величества, снабдившего посольство конвоем из казаков, мы были избавлены от этой напасти.

Амур, именуемый по-китайски Хэйхе, или Черная река, сравним с Волгой или Камой, настолько это широкий и величественный поток. Однако то обстоятельство, что река половину года покрыта льдом, весьма затрудняет судоходство. Нам пришлось ждать открытия навигации полтора месяца. Почти все это время мы пробыли в Благовещенске. Эта небольшая крепость была построена за год до нашего прибытия стараниями господ Строгановых, дабы защитить их торговлю от набегов манчу и немирных туземцев.

Крепость Благовещенск устроена при слиянии Амура с притоком его Зеей и представляет собой небольшое поселение, обнесенное бревенчатым палисадом и имеющее удобную пристань. Обстоятельства не позволяли нам заранее построить собственный корабль, как сделали мы в Нижнем Новгороде, когда направлялись в Персию, при первом нашем посольстве. Для этого не хватало времени и пригодных к делу мастеров, ибо Благовещенск населен казаками, охотниками и рыболовами. Поэтому нам оставалось лишь дожидаться корабля голландской Ост-Индской компании, которая является посредником между Строгановыми и ниппонскими купцами. Балтазар Мушерон, московский комиссар его светлости герцога Фридриха, отписал в ближайшее представительство компании и должен был договориться, чтобы нас приняли на борт.

Когда Амур полностью очистился ото льда, а именно 24 апреля, Благовещенска достигла яхта «Город Дельфт»[21], капитан которой и впрямь был предупрежден о голштинском посольстве. Капитан также предоставил в наше распоряжение переводчика из числа японских христиан. Правда, он изъяснялся лишь по-голландски, но я в достаточной мере владею этим языком, так что затруднений у нас не возникало.

Три дня спустя, когда товары – в основном, пушнина – были погружены, мы, возблагодарив Господа, поднялись на борт, и «Город Дельфт» отправился вниз по реке, по направлению к морю.

Амур впадает в широкий залив, на берегу которого корабли обычно делают стоянку…

Пользуясь попутным ветром, мы миновали малонаселенные острова, которые наш переводчик назвал Кунасири и Итурупи. Затем благоприятная погода нам изменила, и, спасаясь от неминуемых штормов, мы обогнули весьма обширный остров, именуемый Эдзо, и нашли приют в бухте, где есть порт под названием Хакодатэ. Здесь мы пробыли пять дней, пока небо не прояснилось.