Книга Созданные для любви - Барбара Делински

Кларенс положил руку на спинку скамьи, глубоко затянулся и выпустил облачко дыма. Увидев Колли Далтон, он прикоснулся пальцами к козырьку кепки.

— Доброе утро, Колли.

— Доброе утро, Кларенс.

— Поосторожнее с Уэнделлом.

Колли с любопытством заглянула внутрь магазина через сетчатую дверь и тут же проворно отошла в сторону. Уэнделл толкнул дверь и вышел на веранду.

— Ирландский крем, — проворчал Уэнделл, с отвращением принюхиваясь к содержимому чашки. — Не знаю, чем был плох самый обычный кофе.

— А тем и плох, — ответил Кларенс, — что обычный, без аромата.

Уэнделл что-то пробурчал.

—И еще, — продолжал Кларенс. — Городу не помешает новый роман, старый-то уж выдохся.

Уэнделл молча уставился на него. Кларенс попыхтел трубкой, потом, чувствуя, что Уэнделл не сводите него взгляда, посмотрел ему в глаза.

— Ты прокоптил себе мозги дымом.

— Нет, просто эти двое и впрямь хорошо смотрятся друг с другом, вот и все.

— Она его убьет, как ее мамаша убила Уилла, помяни мое слово. Джесс — наша надежда, он лучшее, что у нас есть.

— Надежда на что? На то, чтобы вернуть прошлое? Нет, Джесс смотрит вперед, он толковее нас обоих, вместе взятых.

— Он местный, как мы.

— Уэнделл, посмотри правде в глаза, город меняется. Джулия будет и дальше продавать пончики, а в кулинарной книге появится глава о спагетти. А сортов кофе станет еще больше.

Уэнделл зашипел.

—Мне представляется так, — продолжал Кларенс, — у нас есть выбор. Мы можем или сами измениться вместе с городом, или умереть. Я лично помирать пока не собираюсь. Мне все равно, что там Джулия кладет в свои пончики, коль скоро они вкусные. По правде говоря, мне никогда особенно не нравились засохшие булочки, что Мэйвис подавала к кофе, который ты так любил.

Глава 16

Кэролайн решила, что ослышалась. Прижимая трубку к уху, она спокойно попросила Дага повторить все, что он сказал.

— Ты видела сегодняшние новости? — сначала поинтересовался он.

— Нет, мы здесь не смотрим телевизор.

— Что ж, это все объясняет, теперь мне понятно, почему ты не звонила.

— Я звоню сейчас, и, честно говоря, меня удивляет, почему со мной никто не связался, — возмутилась Кэролайн. — Лютер Хайнс — мой клиент, а не Уокера Хьюсмана. Я уже три года работаю с ним и его сыном.

— Лютер сорвался, Кэролайн, он убил парня.

Во второй раз слова Дага прозвучали ничуть не лучше, чем в первый. Кэролайн почувствовала легкую тошноту. Она провела несметное количество часов с Лютером и его сыном Джейсоном, пытаясь решить проблемы последнего. Еще в школе мальчишку обвинили в сексуальном домогательстве по отношению к учительнице. Позже, когда он поступил в колледж, его привлекли за изнасилование. В обоих случаях Кэролайн требовала, чтобы парня отдали на поруки с условием обязательного лечения у психотерапевта. После этого его еще несколько раз арестовывали за управление автомобилем в нетрезвом виде; сначала все обходилось штрафом, а кончилось лишением водительских прав. Он много раз ссорился с отцом, порой даже до драки, но все же вмешательства полиции не требовалось.

У Кэролайн в голове не укладывалось, что дело может дойти до такого.

— Что конкретно произошло?

— Лютер заявляет, что это была самооборона. Они повздорили, мальчишка бросился на него с ножом. Однако орудием убийства был не этот нож.

— А что?

— Парень был задушен.

— Лютер задушил сына? Не может быть!

— Кроме него и сына, в доме никого не было, он сам вызвал полицию и во всем признался.

Кэролайн знала, что у Лютера крутой нрав, но чтобы дойти до такого… Да, Джейсон выводил его из себя, но раздражение, недовольство — совсем не то, что ненависть, способная толкнуть на убийство. Вероятно, его обуял страх. Но Лютер любил своего сына! Это видно хотя бы из того, какие деньги он заплатил Кэролайн за помощь мальчишке.

Пытаясь сохранять самообладание, Кэролайн сказала:

— Когда его арестовывали, он имел право сделать один телефонный звонок. Кому он позвонил?

— Тебе, но тебя не было, поэтому его переадресовали Уокеру. Дело было среди ночи, Уокера подняли с постели, и ему пришлось ехать в участок, а утром он стоял рядом с Лютером в суде.

— Уокер сделал ровно столько, сколько потребовалось, чтобы утвердиться в качестве адвоката подозреваемого. — Кэролайн покачала головой, все еще не желая верить своим ушам. — Даг, ведь я звонила вчера, но мне никто ни словом не обмолвился об этом деле!

— Потому что дело не твое, им занимается Уокер.

— Но Лютер — мой клиент. — Кэролайн пыталась сохранять спокойствие. — Именно я должна его защищать.

— Когда ему срочно понадобился адвокат, тебя здесь не было.

— Если бы Уокер мне позвонил, я бы вылетела первым же рейсом. Я могла успеть к предъявлению обвинения.

— Оставь, Кэролайн, ты делаешь из мухи слона. Суть в том, что Уокер Хьюсман провел куда больше процессов по обвинению в убийстве, чем ты.

— Не намного больше, если считать дела, на которых я выступала прокурором.

—Работа защитника, знаешь ли, несколько отличается. Кэролайн почувствовала себя обманутой дважды: раньше Даг всегда был на ее стороне.

— И ты думаешь, что Уокер справится с работой лучше меня?

— Я просто предлагаю тебе оставить это дело в покое. Лютеру обеспечена квалифицированная защита, разве не это самое главное?

— Но я знаю Лютера гораздо лучше, чем Уокер. Я с ним работала, я верю в его невиновность.

— Кэролайн, он сознался в убийстве.

— Даг, он не убийца. Он порядочный человек. Возможно, это была самооборона или у него случилось временное помрачение рассудка. Я в него верю. И не сомневаюсь, что сейчас он очень страдает. Из чувства вины он может навлечь на себя более суровое наказание, чем то, которого в действительности заслуживает.

— Кто, Лютер Хайнс? Ты шутишь? Он знает, как себя вести. Хайнс потому и достиг таких успехов в бизнесе, что всегда знает, на какую карту ставить.

— Кроме всего прочего, он только что избран на пост мэра, поэтому тот, кто будет вести его дело, окажется в центре внимания прессы. Тебе не кажется, что Уокер рассчитывает привлечь интерес к собственной персоне?

Даг слишком долго медлил с ответом.

—Змея! Воспользовался тем, что меня нет в городе! Даг, передай ему, что я о нем думаю!

Кэролайн бросила трубку, прошла в гостиную и рухнула в кресло. Обращаясь к Анетт, сидящей на диване, она сказала: