Книга Лживый брак - Кимберли Белль

Впереди у меня целый день, долгий и пустой, как дорога.

Я знаю, чем мне его заполнить.

Вернувшись в дом, я вытаскиваю из кармана телефон.

– Гугл, где можно спрятать четыре с половиной миллиона долларов?

Гугл выдает целый список возможных вариантов, из которых я узнаю, что плотно упакованный миллион долларов вполне может поместиться в пакет из супермаркета, ящик для продуктов в холодильнике и микроволновку. Информация одновременно оказывается познавательной и нелепой. Зачем кому-то миллион в долларовых купюрах? Ну, хорошо, предположим, Уилл упаковал деньги в сотенных и тысячных банкнотах, размер все равно должен был остаться приемлемым. Даже с новой сигнализацией дом явно не является филиалом Федерального резервного банка, и в нем есть масса мест, чтобы спрятать внушительную пачку денег. Вместе с тем Уилл компьютерщик. Ему никогда не придет в голову запихать деньги в мешок и таскать его с собой. Деньги должны перемещаться в наиболее комфортном для него пространстве: то есть онлайн.

О'кей, значит, мне нужно искать… что? Номер счета, нацарапанный на клочке бумаги? Забракованную и забытую флешку? Ключ от банковской ячейки? От перспективы искать какой-то неизвестный предмет размером не больше моего мизинца мне хочется застонать.

Я решаю начать с чердака и постепенно продвигаться вниз. Я перетряхиваю коробки и пакеты, проверяю за балками и в чемоданах, ищу в шкафах и под кроватями. Я двигаю мебель и поднимаю ковры. Я приношу с кухни отвертку и открываю все вентиляционные отверстия, засовывая в каждое руку так далеко, как получается. Я проверяю морозилку и туалетные бачки.

Весь дом – словно эмоциональное минное поле, каждая комната начинена взрывчаткой. Пиджак Уилла, висящий на крючке у задней двери. Его любимый апельсиновый сок в холодильнике за пакетом сливок, которые он никогда не позволял добавлять в свой кофе. Висящий на стене в коридоре постер в рамке, который мы вместе выбирали в Нью-Йорке, диванные подушки – Уилл всегда считал, что их слишком много, и постоянно сбрасывал на пол, – его бритва и полупустой флакон лосьона после бритья на краю его раковины. Я отвинчиваю крышку и подношу ее к носу, знакомый запах заставляет меня улыбнуться, в то время как глаза наполняются слезами.

Внезапно я чувствую, что не могу дышать. Я знаю научное объяснение этому – что импульсы от обонятельной луковицы поступают к участкам мозга, отвечающим за эмоции и память, – но столь осязаемое присутствие Уилла тем не менее сшибает меня с ног. Я вижу его. Я чувствую его запах. Его голос звучит у меня в ушах, кончики пальцев скользят по коже на спине. Эти ощущения так сильны, что я ищу его отражение в зеркале, но позади меня никого нет, только стена. Тоскливое разочарование давит свинцовой тяжестью, и я завинчиваю крышку, отношу флакон на свою половину ванной и падаю на табурет.

Стоваттные лампочки, горящие над моей головой, беспощадны. Сальные волосы, запавшие щеки, прыщик, назревающий на подбородке.

Я подхожу к душевой кабине, включаю душ, потом возвращаюсь к туалетному столику, где в нижнем ящике храню маски для лица. Открываю его, и мое сердце останавливается, потом с усилием, как локомотив товарного поезда, вновь заводится и начинает биться сначала медленно, но потом постепенно набирает скорость. В ящике, поверх коробочек, тюбиков и баночек, еще одно послание, на этот раз нацарапанное на бледно-голубом стикере:

«Прекрати поиски, Айрис. Оставь это. Я не смогу защитить тебя, если ты этого не сделаешь».

Я вся покрываюсь мурашками, несмотря на густые облака пара, вырывающиеся из открытой двери душевой кабины, и начинаю оглядываться, ощущая присутствие Уилла так явственно, словно он действительно стоит прямо рядом со мной. Кто положил это сюда? Как? Когда? Последний раз я заглядывала в этот ящик… до катастрофы? Да, я в этом совершенно уверена.

Внутри у меня целое море эмоций. Восторг. Возбуждение – «я же вам говорила!». Облегчение, которое испытываю, так сильно, что ноги перестают меня держать и я плюхаюсь на табурет.

Уилл жив. Должен быть жив. Эта записка, написанная его почерком, доказывает это.

Из горла вырывается громкий истерический звук – наполовину смех, наполовину вопль, – и я приказываю себе взять себя в руки. Если бы я сейчас сидела на кушетке в кабинете психолога, то объяснила бы самой себе, что, желая, чтобы Уилл был жив, я идеализирую свои фантазии и отказываюсь находиться в реальности, в которой он умер. Что я использую отрицание этого факта как защитный механизм и как отсрочку для той работы, которой должна заняться, – а именно оплакивать своего мужа. И все-таки мне не удается убедить себя в этом, потому что на этот раз полученное послание не оставляет никаких сомнений.

«Прекрати поиски. Оставь это».

И на этот раз письмо пришло без конверта. Это означает, что Уилл должен был сам положить его в ящик.

Я хватаю с тумбы телефон и набираю вопрос, который крутится в моей голове, как заевшая пластинка, с тех пор, как нашла первое письмо: «Уилл, это ты?»

Сердце сжимается, словно пальцы в кулаке.

Ответ приходит через тридцать секунд.

«Айрис…»

Я: «Что Айрис? Это простой вопрос, на который нужно просто ответить „да“ или „нет“. Это либо ты, либо не ты».

НЕИЗВЕСТНЫЙ: «В этой ситуации ничего не может быть просто».

Во мне вдруг закипает гнев, и мне надоедает играть в эту игру. Я хочу получить ответ. Если Уилл собирается продолжать и дальше брать на себя труд прокрадываться в дом и оставлять мне собственноручно написанные послания, то, по крайней мере, пусть признается в том, что это он. Я быстро набиваю ответ большими пальцами.

Я: «Ответь на чертов вопрос. Это ты или не ты смотрел мне в глаза и произносил все эти „пока смерть не разлучит нас“?»

Затаив дыхание, я жду ответа, но его все нет.

Я: «Скажи мне! Это ты?»

Я смотрю на экран, заклиная человека на другом конце провода ответить.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: «Мне очень жаль. Я не хотел, чтобы мои проблемы коснулись тебя».

У меня из груди вырывается сдавленный стон.

Я: «Мне нужно это услышать. Мне нужно, чтобы ты сказал мне».

НЕИЗВЕСТНЫЙ: «Да. Мне очень жаль, но это я. Уилл».

Его ответ высвобождает все эмоции, которые я сдерживала все эти последние двенадцать дней. Страдание. Злость. Тоска. Облегчение. Отчаяние. Они выплескиваются из меня бурными, захлебывающимися рыданиями, которые сотрясают меня так сильно, что я не успеваю перевести дыхание. Мой муж не умер.

Я нажимаю на «Вызов», и, пока идет набор номера, меня осеняет. Уилл жив, но он разработал детальный план, как заставить всех – включая меня, его жену, его самого любимого человека на этой планете, – поверить в то, что это не так. Каким-то образом он сумел внести свое имя в список погибших пассажиров, зная, что это разобьет мне сердце. После третьего гудка я нажимаю на отбой.