Книга Звание Баба-яга. Потомственная ведьма - Вера Чиркова

– Эй, баба, куда влезла! – рыкнул он, но я не обиделась.

Потому как и выглядела теперь точно как та тетка, что рядом стояла.

– Мнению сказать. Чо с ними делать.

– Ну, говори, – смягчился он.

– Отпустить, – отчеканила я, одновременно произнося заклинание для клубочков, щелкая пальцем для смены морока и мысленно отдавая приказ метелке.

Народ сначала ахнул и застыл, когда увидел меня в белом одеянии и ореоле золотистого сияния, а пленников – с развязанными руками. И опускающееся на помост облако.

Потом все как-то засуетились, веревки-то не только на пленниках развязались. Еще пусть скажут спасибо, что я заклинание переделала и все завязки не прилетели мне под ноги.

– Быстро в метелку! – шепнула я партизанам и подтолкнула их магией.

И сама следом прыгнула.

В этот момент гестаповец и очухался. Ринулся к метелке, вот сейчас схватится за борт, морок и рассеется.

Как вдруг из облачка вылетел камень и врезал палачу прямо в нос. Ох как он взвыл! Пока мы не отлетели от площади, все слышен был вдогонку его вой. Молодец Шомо, ловко это у него получилось.

– Вия, спасибо тебе, – шепчет сквозь невольные слезы ведьмочка, – второй раз спасаешь.

А гном молчит, сопит только обиженно. Ну не ждал он, что у них тут порядки не как в герцогстве, это с теми гномы вовсю торгуют, да еще в вампирьи земли ходят. И никто их там не обижает, наоборот, различные изделия из древесины дробов очень ценятся за положительную энергетику. Детки в таких кроватках растут спокойными, от сиденья на стульях из дроба не болит спина, а в сундуках и шкафах не заводятся ни жучки, ни моль.

– Деньги и вещи они у вас отобрали? – спрашиваю осторожно, хоть и не хочется напоминать о неприятном.

– Успела я кошель под помост бросить, да разве вернешься теперь, – вздохнула ведьма.

– И много там было? – спрашиваю Атания.

– Пятьдесят тугриков, – уныло буркнул гном.

– А тугрик – это что?

– Это пятьдесят сегриков.

А. Ну, как все сразу понятно-то стало. Значит, две с половиной тысячи сегриков.

– Кинна, а сегрик… э-э-э… на него что можно купить?

– В сегрике сто медников, и за медник можно купить пять больших белых хлебов.

Так, уже теплее. Значит, умножаем на сто, будет двести пятьдесят тысяч. А если прикинуть, что на стольник деревянных тоже примерно пять булок хлеба можно купить, правда, не совсем белых и уж вовсе не больших, получается, под помостом валяется четверть миллиона? И куда мы в таком случае летим?

– Вия, мы что, повернули?

– Да, – решительно ответила я. – Пойдем спасать наши денежки.

– Ты с ума сошла?! Да если они тебя сейчас поймают, мы даже помочь не сможем. У того дружинника кольцо наговоренное, он чужаков и ведьм сразу видит!

– Меня же не увидел?

– Это он просто растерялся, посмотреть не догадался.

– Ну а теперь и вовсе не сообразит, – посадив метелку в чьем-то запущенном саду, фыркнула я, выпрыгивая на землю.

Лизнув руку, опустилась на четыре лапы. Набросила на себя морок невзрачной дворняжки и опрометью рванула на площадь, с которой так триумфально улетала всего полчаса назад.

Глава пятнадцатая

День двенадцатый, с утра ужасный

В такой тесноте, как в это утро, я не просыпалась еще никогда. Даже потянуться некуда. Вот еще бы вспомнить, где это я нахожусь?

А. Вспомнила.

Только лучше бы мне этого никогда не делать.

Попалась, как последняя лохушка. А ведь как хорошо вчерашний мой поход за кошельком начинался. Никем не замеченная, проскользнула на площадь, добралась до помоста, народа возле него уже немного осталось, а что стоять, если представление закончилось?

Вбежала я, значит, под этот помост и принялась там кошелек искать. Не так-то это просто сделать, как выяснилось. Помост, видать, тут давно стоит, успел народ под него разного мусора набросать; кроме прочего, и кошели были, правда, пустые.

Странным мне этот местный обычай показался – истратить деньги и сразу выбросить кошель. Некоторые совсем новенькие были, из тонкой замши и с вышивкой.

Нет, определенно глупый обычай, я даже подняла парочку самых симпатичных. Когда найду свои деньги, мы их по кошелькам разложим, чтобы не таскать при себе сразу все, как выяснилось, это не лучший способ сохранения.

О, а вот и он, пахнущий гномом тяжелый кошель из плотной ткани. Это правильно я придумала, искать его в кошачьем обличье, так у меня нюх раз в двадцать сильнее. А вот таскать кошель в кошачьих зубах жутко неудобно.

Пришлось лизать лапу.

Превратившись в человека, автоматически поднимаю голову и получаю в наказание удар по затылку. Да, думать нужно заранее, высота помоста не позволяет человеку ползать тут иначе как по-пластунски. Но мне такой облик нужен только для того, чтобы сунуть в карманы кошельки, потом я снова лизнула руку.

Ну вот и конец операции. Можно бежать к своей метелке. И тут я совершила страшную ошибку. Решила зайти в какой-нибудь уголок, превратиться в человека и купить-таки все необходимое. Иначе когда он еще представится, такой же удобный случай?

Однако найти уголок оказалось не так-то просто, все проходы между лавками и временными палатками были завалены товарами, заставлены телегами, возле которых стояли, сидели, торговали, отдыхали, ели и пили торговцы и их помощники. Пришлось нырнуть в какой-то узкий переулок, ведущий к жилым домам.

И тут появился он.

Невыразимо притягательный, нежный и сладкий, манящий, как самое заветное желание, запах. И я просто не могла, а самое главное, и не хотела ничего с собой поделать, он тащил меня к себе на невидимом, но крепком поводке, словно обещание неземного счастья.

Я шла, я летела к нему, всем своим существом стремясь как можно быстрее оказаться рядом, дотронуться лапой, лизнуть язычком, тесно прижаться всем телом, вбирая его мягкой шерсткой, впитывая в себя, как солнечное тепло, как драгоценный глоток воды в пустыне.

А он с каждым шагом становился все сильнее, все отчетливее, он терзал своей медвяной близостью мои ноздри, заставляя сердце бешено колотиться от нетерпения.

Высокий забор, вставший на пути, я перемахнула одним прыжком, устремляясь к зовущему меня неземному наслаждению.

Вот он, в самом дальнем углу узкой невысокой коробки, восхитительно пахнущий маленький кусочек чего-то темного. Сейчас я тебя достану, моя прелесть.

С трудом протискиваюсь в коробку и, прежде чем взять это в лапы, страстно облизываю языком, трусь щеками, жадно наслаждаясь исходящим от предмета неодолимо желанным ароматом, от которого у меня буквально срывает крышу.