Книга Кенилворт - Вальтер Скотт

Тут их разговор был прерван одним из представителей вооруженной охраны.

— Меня послали, — сказал он, внимательно оглядев их, — к джентльмену без плаща или в запачканном грязью плаще. Это, кажется, вы, сэр? — обратился он к Уолтеру. — Будьте любезны последовать за мной.

— Он сопровождает меня, — вмешался Блант, — меня, конюшего благородного графа Сассекса.

— Я вам ничего не могу сказать по этому поводу, — ответил посланец. — Я получил приказ непосредственно от ее величества, и он относится только к этому джентльмену,

С этими словами он удалился, уводя с собой Уолтера. Остальные продолжали стоять на месте. Глаза Бланта прямо полезли на лоб от изумления. Наконец он дал выход своему чувству, воскликнув:

— Ну кому же, дьявол его раздери, могло бы это прийти в голову?

И, с недоуменным видом покачав головой, он побрел к своей лодке, погрузился в нее и вернулся в Дептфорд.

Юный кавалер тем временем был препровожден к пристани, причем телохранитель оказывал ему величайшее почтение. Было от чего возгордиться человеку в таком скромном положении, как он. Посланец усадил Уолтера в одну из легких лодочек, готовых отплыть для эскорта королевской барки. Она шла уже вверх по реке, подгоняемая приливом, на который Блант жаловался своим друзьям еще во время их поездки из Дептфорда,

Два гребца начали, по мановению телохранителя, работать веслами с таким усердием, что скоро доставили легкий челнок к корме королевской барки, где Елизавета в обществе нескольких дам и вельмож сидела под балдахином. Она поглядывала на лодку, где уже уселся юный искатель приключений, переговаривалась с окружавшими ее лицами и, кажется, смеялась. Наконец один из придворных, явно по приказу королевы, сделал лодке знак подойти борт о борт, и юноше было предложено перейти из челнока на барку, что он и выполнил с изяществом и ловкостью, и очутился на носу барки, откуда был переправлен на корму, прямо к королеве. Челнок сейчас же отошел от барки. Юноша выдержал взгляд ее величества с неменьшим достоинством, хотя его самообладание было слегка поколеблено некоторым смущением. Запачканный плащ все еще висел у него на руке, и это послужило для королевы вполне естественным предлогом начать разговор.

— Вы испортили сегодня из-за нас нарядный плащ, молодой человек. Мы благодарим вас за услугу, хотя вы оказали ее нам несколько необычным, я бы сказала — смелым образом.

— Служа государыне, — ответил юноша, — долг каждого подданного быть смелым.

— Боже ты мой, отлично сказано, милорд! — воскликнула королева, обращаясь к важного вида лицу, которое сидело подле нее и ответствовало ей важным наклоном головы и неясным бормотанием. — Ну-с, молодой человек, ваша рыцарская доблесть не останется без награды. Идите к смотрителю гардероба, а он получит приказ снабдить вас одеянием взамен испорченного на нашей службе. У тебя будет плащ новейшего покроя, даю тебе в этом свое королевское слово.

— С позволения вашей милости, — нерешительно сказал Уолтер, — конечно, не смиренному слуге вашего величества оценивать ваши щедрые дары, но если бы мне дозволено было выбирать…

— Ты бы, конечно, предпочел золото, — прервала его королева. — Нехорошо, юноша! Стыдно сказать, но в нашей столице соблазны для расточительного безумия столь разнообразны, что давать золото юнцам — все равно что подбрасывать дрова в огонь и наделять их средствами для собственной гибели. Если мне суждено еще жить и править дальше, я воздвигну преграду этим нечестивым излишествам. Впрочем, ты, может быть, беден, — добавила она, — или твои родители в нужде. Если желаешь, пусть это будет золото, но ты должен будешь отчитаться передо мной, как ты его истратил.

Уолтер терпеливо ожидал, пока королева закончит свою речь, а затем скромно уверил ее, что золото еще в меньшей степени составляет предмет его мечтаний, чем одеяние, предложенное ему ее величеством.

— Как, мальчик мой! — воскликнула королева. — Ни золота, ни одежды? Чего же ты тогда хочешь?

— Только позволения, государыня, — если только я прошу не о слишком высокой чести, — позволения носить плащ, оказавший вам эту ничтожную услугу.

— Позволения носить свой собственный плащ — так что ли, глупый мальчишка? — спросила королева.

— Он уже больше не мой, — возразил Уолтер. — Как только ножка вашего величества коснулась его, он стал мантией, достойной монарха, но слишком богатой для его прежнего владельца.

Королева снова покраснела и попыталась смехом скрыть свое легкое и не лишенное некоторой приятности удивление и смущение.

— Вы слыхали что-либо подобное, милорды? Чтение рыцарских романов вскружило юнцу голову. Надо узнать, откуда он, чтобы благополучно доставить его к его друзьям. Ты кто такой?

— Я из свиты графа Сассекса, с позволения вашей милости, посланный сюда вместе с его конюшим с поручением к вашему величеству.

Приветливое до сей поры выражение лица Елизаветы мгновенно превратилось в строгое и надменное.

— Милорд Сассекс, — сказала она, — научил нас, как относиться к его поручениям с тем уважением, с которым он отнесся к нашим. Не далее как сегодня утром мы послали к нему нашего придворного врача, притом в самое неурочное время, полагая, что болезнь лорда гораздо опаснее, чем мы раньше думали. Ни при одном дворе в Европе нет человека, более сведущего в этой священной и полезнейшей науке, чем доктор Мастерс, и он явился от нас к нашему подданному. И что же? Он нашел ворота замка Сэйс под охраной людей с заряженными пушками, как будто дело происходит на границе с Шотландией, а не в ближайшем соседстве с нашим двором. Когда же он потребовал от нашего имени доступа к графу, ему было в этом решительно отказано. За подобное пренебрежение к доброте, в коей было слишком много снисходительности, мы не примем, по крайней мере сейчас, никаких извинений. А в них, вероятно, и заключается поручение милорда Сассекса?

Это было сказано таким тоном и с таким видом, что друзья лорда Сассекса, слышавшие это, невольно вздрогнули. Но тот, к кому была обращена эта речь, не дрожал. Несмотря на гнев королевы, он, улучив благоприятную минуту, сказал с величайшей почтительностью и скромностью:

— Осмелюсь доложить вашему всемилостивейшему величеству, что граф Сассекс не поручал мне передать вам своих извинений.

— В чем же тогда ваше поручение, сэр? — спросила королева с яростью, которая, наряду с более благородными свойствами, была разительной чертой ее характера. — В попытке оправдаться? Или, упаси боже, в попытке бросить нам вызов?

— Государыня, — ответил молодой человек, — милорд Сассекс знал, что это оскорбление почти равняется измене, и он не мог придумать ничего лучшего, как отыскать виновного и передать его в руки вашего величества, уповая на ваше милосердие. Благородный граф крепко спал, когда прибыла ваша всемилостивейшая помощь, ибо он принял особое лекарство, предписанное ему его собственным врачом. И его светлость ничего не знал о том недостойном отказе, с которым встретилось лицо, столь любезно посланное вашим величеством, до той минуты, как он сегодня утром пробудился от сна.