Книга Рабы на Уранусе. Как мы построили Дом народа - Иоан Поппа

– Слесаря!

– Бурэц Ион, Караш-Северин… Кучуряну Ион, Караш-Северин… Кырстя Георге, Олт… Дрэгич Александру, Олт… Матей Георге, Олт… Никола Ион, Олт… Надь Александру, Бистрица-Нэсэуд… Сурчел Илие, Олт… Стэной Мариан, Хунедоарэ… Влад Петру, Караш-Северин…

– Сварщики!

– Боштинэ Георге, Мехединци… Тиниш Траян, Бистрица… Гынж Аурел, Бистрица… Модылкэ Стан, Мехединци… Понци Гаврил…

Игра в футбол обострилась, и в какой-то момент так получилось, что после мощного удара мяч попадает в командира части – в полковника Сырдэ, сбивая с него фуражку. Полковник, находясь на краю площадки среди штабных офицеров, бросается за фуражкой, поднимает ее и быстро напяливает на голову, не говоря ни слова. Не могу подавить в себе улыбку.

Капитан Мэркучану проходит мимо нас и направляется к командиру, но в момент, когда он пересекает игровую площадку, находящуюся между Сырдэ и строем, игроки и гражданские, которые находятся на поле, начинают нервно свистеть, делают ему знаки руками и кричат Мэркучану, чтобы он ушел с поля. Один цыган в коротких грязных штанах, которые больше похожи на кальсоны, берет мяч под мышку и издали начинает орать на огромного Мэркучану, который на полметра выше его: «Алле! Ты, в фуражке, отойди же в сторону, ну!»

Мэркучану останавливается, поворачивается и ищет глазами на трибунах, не очень хорошо понимая, откуда доносятся крики, потом опускает взгляд ниже и кричит изумленно: «Это ты мне?» Но гвалт, шиканье и свист гражданских становится еще сильнее. Побелев, как мел, от раздражения, капитан возвращается к нам в роту и говорит: «Вы видали, а? Вы видали, а?» Потом устраивается немного правее, а я громко кричу в теплый полдень, по-прежнему не оборачиваясь:

– Бетонщики!

И военные за моей спиной начинают:

– Горган Янош, Хунедоарэ… Маркиш Аугустин, Клуж… Молдован Иоан, Клуж… Менчиу Некулай, Хунедоарэ… Ницэ Георге, Вылча… Петрик Валентин, Клуж… Параскив Костикэ, Хунедоарэ… Раду Костикэ, Васлуй… Винезе Штефан, Клуж… Ванча Георге, Хунедоарэ…

На поле игра входит в решающую стадию, и тот же карлик-цыган, чернявый, приближается с тем же мячом под мышкой, в тех же грязных трусах, и, почесывая рукой у себя между ног, кричит начальнику штаба нахальным, как бы нервным тоном:

– Господин полковник, вы что, не можете найти себе другое место для сбора или хотя бы отойти на несколько метров дальше? Вы нам мешаете, ей-ей!

С потрясающей реакцией, как будто он получил приказ от самого министра обороны, полковник Сырдэ подскакивает и кричит в нашу сторону:

– Внимание! Всем десять шагов назад до задней ограды! Выполнять!

Темнолицый карлик, подняв правую руку, делает нам знак, чтобы мы сделали еще несколько шагов и отступили на еще большее расстояние, чем сказал командир части. Весь строй отступает. Командир части говорит ему: «Так нормально?»

Офицеры в строю ухмыляются с издевкой. Мэркучану снял с головы фуражку, проводит левой рукой по волосам, чтобы скрыть свое изумление, и бормочет себе под нос: «Эх, братцы, это уже не армия, ребята».

А я поворачиваюсь и приближаюсь к взводу:

– Я не слышал голосочки пятерых из вас, когда вы выкрикивали свои имена! Вместо них говорил кто-то другой! Сколько отсутствуют, Арделяну?

– Да… сколько вы сказали? Пять. Их отпустил инженер…

– Они поехали домой?

– Ну…

Мэркучану приближается ко мне со списком явки, положенным поверх полевой сумки. Мы смотрим друг другу в глаза и с бесшабашностью, граничащей с безумием, подписываем – и я, и он – бумагу с ежедневной ситуацией: «Заявляем под нашу собственную ответственность, что 22 марта 1989 г. у нас не было ни одного отсутствующего без уважительных причин и подразделения были в полном составе».

Еще через полчаса футбольный матч гражданских подошел к концу, и тип в трусах делает знак полковнику Сырдэ, что поле свободно. Сырдэ тут же реагирует, вздрагивает, как будто получил приказ, и становится ближе к нам:

– Хотел бы обратить ваше внимание, что в последнее время погибли от удара электрическим током два солдата-резервиста. Два электрика отправились на силовой блок и, не умея работать на нем, потому что были плохими специалистами, получили удар током. Умерли на месте. Товарищ Миля распорядился немедленно уволить в запас лейтенанта, который командовал взводом. Жаль офицера, потому что он был молод.

– В прошлом году окончил училище. Звали его Соринеску, – добавляет инженер-полковник Блэдулеску. – Жаль его. Он пробыл офицером только один год. Он будет привлечен к ответственности, его также заставят платить пенсию семьям погибших. Потому что не армия виновата в том, что он не выполнил свой долг.

– Когда проводилось следствие, – вступает в разговор капитан Кирицеску, – у офицера потребовали тетрадь командира взвода. Два полковника были. Сказали ему только: «Дайте нам вашу тетрадь и покажите нам, где вы заставили людей расписаться в том, что они ознакомлены с тем, что им нельзя заходить в силовые, опасные для жизни блоки». У офицера не было в табеле их подписей. И это было все. Министр Миля не простил его. Еще раз говорю вам: за подобную халатность были отправлены в запас в целом по народному хозяйству десятки, а возможно, сотни офицеров и младших офицеров.

Полковник Блэдулеску продолжает:

– Вчера утром были задержаны в городе патрулями двое солдат-резервистов из взвода лейтенанта Бутнару и другие двое из взвода старшего сержанта Фэту Штефана. Солдаты в строю?

Возникает суматоха. Толпа людей клонится то в одну сторону, то в другую, подобно полю с колосьями пшеницы под порывами ветра.

– Да-да! Мы здесь!

– Хорошо. Знайте, что по приказу товарища генерала Богдана два ваших командира взвода и командиры рот были посажены под арест. Были наказаны арестом также еще четыре командира взвода за то, что не сумели пресечь пьянство и дезертирство в своих взводах. Начиная с сегодняшнего дня всякий офицер и младший офицер, который опаздывает на работу вторично, предается суду, предстает перед советом чести и переводится в запас. Всякий офицер, который не будет в состоянии в течение пяти минут привести к командиру резервиста, находящегося в его непосредственном подчинении, будет отправлен в запас…

– Отправлен под арест, товарищ полковник, – добавляет вполголоса Кирицою.

– Конечно… Сначала отправлен под арест… потом совет… запас…

Майор, которого мы не знаем, приближается кошачьим шагом и долго разговаривает с командиром части, потом обращается к нам:

– Я сейчас прямо с заседания у товарища генерала Богдана. Я зачитаю вам новый приказ, который касается вас:

1) Офицер непосредственно отвечает за объем и качество работ на стройке. Все командиры взводов, независимо от звания, подчиняются гражданским инженерам и мастерам.

2) Командир взвода также непосредственно отвечает за нарушения дисциплины военнослужащих и за несчастные случаи.