Книга Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

— Что здесь происходит? Обсуждение работы первого секретаря? Такие важные дела нельзя решать келейно. Я тоже кандидат в члены Президиума и с этим не согласен. Я разослал свои военные самолеты, чтобы срочно доставить в Кремль для обсуждения других членов ЦК. Через час они будут здесь.

* * *

Весь состав Президиума должен был скоро вылететь в Ленинград на празднование 250-летия основания города. Торжествам придавалось большое значение, и визит руководителей был заранее объявлен как дань уважения городу-герою. Его улицы и площади тщательно подготовили, множество зданий в центре покрасили и всюду развесили флаги, лозунги «Да здравствует наше родное советское правительство!» и портреты Хрущева, Молотова, Маленкова и других.

Но напрасно ленинградцы ждали именитых гостей, вместо торжественного визита эти люди проводили внеочередной пленум ЦК, чтобы разрешить споры в верхушке.

Прибывшие члены ЦК первым делом подходили к Хрущеву и тепло с ним здоровались. Они помнили, что это он оставил им знаменитые «конверты», помнили, что именно Маленков хотел их отменить. Поэтому партийные бонзы заранее были на стороне Хрущева.

Увидев поддержку, он приободрился и, открывая пленум, начал прямо с обвинения выступавших против него вчера:

— Товарищи Маленков, Молотов, Каганович и Булганин идут против партии, у них антипартийный подход к руководству страной, они — антипартийная группировка. И примкнувший к ним Шепилов тоже.

Выступления были горячими, первым выступил маршал Жуков:

— Я представляю здесь Советскую Армию и от ее имени заявляю, что поддерживаю товарища Хрущева. Армия не может допустить, чтобы первого секретаря сняли из-за келейных споров со старыми соратниками Сталина. Когда шла война с гитлеровской Германией, я был для них хорош, потому что спасал страну от поражения. А когда война окончилась победой и я подписал капитуляцию Германии, никто из них не поддержал меня перед Сталиным. Где была тогда ваша партийная совесть? Теперь вы вдруг решили ее проявить и опять делаете ошибку. Правильно говорит товарищ Хрущев: вы идете против партии.

Это сразу укрепило позицию Хрущева, за него выступили Микоян, Серов, Игнатов, Брежнев и многие члены ЦК. Горячую эмоциональную речь произнесла Екатерина Фурцева:

— Вы хотите затоптать в грязь человека, который расшевелил сталинский муравейник. Это, действительно, выступление против партии, антипартийный подход, как правильно сказал Никита Сергеевич.

После ее речи Хрущев окончательно почувствовал, что наступил момент его торжества. Он стал горячиться и, как всегда, рубить сплеча:

— Я предлагаю исключить товарищей Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина из состава Президиума как антипартийную группировку! — Затем остановился и добавил: — И примкнувшего к ним Шепилова. Прошу голосовать.

Такого резкого поворота дел не ждал никто. Интриги и склоки случались нередко, но исключение группы многолетних руководителей было большой неожиданностью.

— Какая же мы антипартийная группировка? — воскликнул Маленков. — Мы не против партии, а против тебя! Ты что, отождествляешь себя с партией?

За предложение Хрущева сначала поднялось несколько рук. Люди понимали, что, если они не проголосуют, в будущем их ожидает та же участь. Страх, который они привыкли испытывать перед Сталиным, теперь обуял их снова, уже перед Хрущевым, — поднялись все руки.

Хрущев подытожил:

— Так, значит, большинство за исключение товарищей Молотова, Маленкова, Кагановича, Булганина и примкнувшего к ним Шепилова как антипартийной группировки.

Молотов крикнул:

— Я не собираюсь голосовать за такую глупость. Как вы смеете исключать нас, старейших и самых заслуженных членов партии и ЦК? Это фарс!

Хрущев немедленно отреагировал:

— По-вашему, голосование членов ЦК — это фарс? Что ж, будем считать, товарища Молотова воздержавшимся. А кто против?

Руки подняли только сами исключаемые.

— Против меньшинство. Итак, антипартийная группировка исключена, — радостно заключил Хрущев и зааплодировал первым, за ним зааплодировали остальные.

Хрущев продолжал:

— Поскольку исключенные все были членами Президиума, предлагаю рассмотреть вопрос о введении на их место новых членов, товарищей Жукова, Фурцеву и Брежнева.

Так он сразу отблагодарил тех, кто помог ему победить.

Обескураженные партийцы вышли из зала с опущенными головами. Ну, по крайней мере, их не выволокли, как когда-то Берию.

* * *

Через несколько дней в газетах было объявлено об исключении «антипартийной группировки из состава Президиума» и добавлено следующее: «Товарищ Хрущев, Никита Сергеевич, назначен Председателем Совета Министров СССР с оставлением в должности первого секретаря ЦК партии». Подобную власть имел только Сталин.

Так Хрущев смог разрешить третью сказочную задачу Иванушки-дурачка, и опять с помощью маршала Жукова.

Поездка на юбилей Ленинграда состоялась на неделю позже. Срочно убрали с площадей портреты исключенных, художники дни и ночи писали портреты новых членов Жукова, Фурцевой и Брежнева. Портрет Хрущева красовался первым, как раньше портрет Сталина. В народе так и говорили: царь Никита.

В триумфальном выступлении Хрущев устроил еще один разнос «антипартийной группировке»: «Мы их разгромили, изгнали вон из рядов ленинской партии, стерли в пух и прах!»

Люди не могли не удивляться: много лет эти «стертые в пух и прах» были во главе партии и вдруг оказалось, что они «антипартийные». Что-то тут не то. Хрущев в выступлениях называл Шепилова не иначе, как «и примкнувший к ним Шепилов». Так писали и в газетах. Эта фраза до того приелась, что остряк Моня Гендель пустил в народ шутку: «Какая самая длинная фамилия из двадцати трех букв? — Ипримкнувшийкнимшепилов»[37].

30. Моня Гендель читает лекцию в колхозе

Во Всесоюзном обществе «Знание» царила суета — пришло указание разослать всех членов общества по стране с лекцией «Единая несокрушимая ленинская линия партии и разгром антипартийной группировки». Конечно, тема не соответствовала задачам общества, которое было организовано Академией наук для «распространения знаний, непрерывного образования граждан и содействия достижению уровня передовых государств». Но партийные власти давно превратили общество в рупор пропаганды политических идей, никак с наукой не связанных.

Вызвали сюда и Моню Генделя, дали указания:

— Поедете в Калужскую область, в село Туча, разъяснять колхозникам, что «антипартийная группировка» и примкнувший к ним Шепилов хотели повернуть страну вспять, к сталинским нормам, но первый секретарь ЦК Хрущев, как верный ленинец, сумел вовремя разгадать их тайные намерения и нанес им сокрушительный удар.