Книга Я - сингуляр - Юрий Никитин

Но если Земля столкнется с астероидом покрупнее, тонкаяпленочка земной коры растрескается, а наверх выплеснется океан всесжигающеймагмы. Второй раз на Земле жизнь может и не появиться. Если астероид окажетсяеще крупнее, то либо разнесет Землю вдребезги при лобовом ударе, либо заденетвдогонку и собьет с орбиты, что означает смерть планеты в недрах Солнца иливдали от него, когда начнут замерзать наши слезы прямо в глазах.

И никакой расцвет культуры не спасет, никакие египетскиепирамиды и музеи искусства, только нанотехнологии могут обеспечить человечествуто могущество, когда достаточно одному человеку будет вылететь без всякихкосмических кораблей навстречу любому опасному астероиду и либо спихнуть сопасной орбиты, либо на месте превратить в облачко безвредной пыли.

Весь вечер я шарил в Инете по сайтам скифов,трансгуманистов, иммортистов, знакомился с новинками крионики, нанотехнологий,стволовых клеток. Наконец сердце застучало чаще: на десятой странице поисковиканеприметный сайт «Долголетие», на котором, как сказано в сопроводиловке,собрались и объединились в общество люди, кто хочет прожить максимально долго!

– Ребята, – сказал я вслух, – это же то, чтомне нужно… Наконец-то мне подобные, а не хрень, вроде Люши и его кумпании!..Если не поздно, я приеду к вам прямо щас… Ну-ка, где ваш адрес…

Пискнула аська, хотел было отрубить вовсе, но это Лариска, аона точно знает, что я дома. Да и не приедет, я для нее сделал все со светом играфикой…

Но все-таки чувствовал, что делаю глупость, когда кликнул напиктограмму зеленого цветочка. Там пробежал текст: «Я возле твоего дома. Забегуна минутку, если ты не слишком против».

Я вздохнул, против я, еще как против, ну да ладно, забежит иубежит, минутка – не время…

Лариска влетела яркая, подтатуашенная, окантовка губ делаетих еще более пухлыми, верхняя приподнята и чуточку сексуально вывернута, бровии ресницы четче, лицо решительно эротичное.

– Ого, – сказал я, – ты как в бой… И платьетвое – отпад…

– А я? – потребовала она.

– Про тебя вообще молчу, – ответил я. – Тысегодня… как никогда.

– Это хорошо, – сказала она довольно. – Мнеэто сегодня и понадобится, как никогда. Ты готов?

– К чему? – спросил я с опаской.

– Едем к Люше, – сообщила она.

Я помотал головой.

– Лариска, я тебя люблю, ты прелесть и лучшая женщинана свете, но, знаешь… че-то мне к Люше ходить расхотелось… так часто. Давайпойдем к нему как-нибудь ближе к Новому году? Или к Восьмому марта…

Она охнула, глаза округлились.

– Что с тобой?

– Наверное, взрослею, – сообщил я. –Запоздало. Или гормональный фон меняется. А если честно, Лариска, меня уженачинает подташнивать от той компашки.

Она вскинула брови, изогнутые безукоризненными дугами,тонкие и в то же время пушистые, в глазах проступило недоумение.

– Славка, я тебя не узнаю.

– Я себя тоже, – ответил я бодро. – Но,знаешь, я себе таким начинаю даже нравиться.

Она покачала головой.

– Дело не в том, лучше ты или хуже. А что, у тебя естьдрузья, кроме Люши? Славка, посмотри правде в глаза!

В ее взгляде я видел жалость. Смущенный, я начал подыскиватьдругие доводы, зазвенел телефон, рука Лариски потянулась поднять трубку, но вчужой квартире, сдержалась.

– Алло! – сказал я. – А, это ты Люша…Понимаешь, я не…

Лариска вырвала у меня трубку из руки.

– Люша, это я, Лариска. Мы не задержимся. Демьян ужеприехал?.. Да, он должен приехать, обязательно должен… Хорошо, выезжаем.

Она положила трубку, лицо стало очень серьезное.

– Слава, Демьян пообещал купить пятьдесят один процентакций нашего медиа-холдинга. Я должна дожать его сегодня, понял?.. А его женачто-то подозревает! Мы должны будем появиться вместе и уйти вместе!

– Что за дура у него жена, – сказал яраздраженно. – В каком веке живет?

– Дура, – согласилась Лариска. – Совсемотсталая! Он ее откопал где-то в провинции. И все никак не омосквичится. Да мнеее Демьян как муж и на фиг не нужен!.. Эта сделка ему даже еще и прибыльпринесет! Он двадцать миллионов долларов потерял на акциях ЮКОСа, а здесьтолько выиграет… Слава, ну в последний раз!

Я сказал, сдаваясь:

– Ладно, в последний. И только для тебя, чудо в перьях.

Правда, гнал машину, злой на себя и свою мягкохарактерность,трижды взял с Лариски слово, что в этом году к Люше едем в последний раз, лимитпосещений исчерпан, а в следующем – посмотрим, посмотрим…

Аромат шашлыков мы почуяли еще в лифте. А когда дверцыраспахнулись на этаже, Лариска закрутила носом.

– Все, я пропала, – сказала она обреченно. –Прощай, диета…

Люша открыл, когда мы были еще на лестничной площадке, обнялобоих сразу, весь пропахший жареной бараниной, луком, аджикой, пряными соусами.

– Как хорошо, – прогудел он довольно, – маршза стол, все уже садятся!

– Идем-идем, – заверила Лариска.

Мы с Люшей пошли к столу, а Лариска прошмыгнула мимо, где-тождет для важного разговора Демьян. В большой комнате стол снова уставлен так,что ни свободного сантиметра. Везде салаты мясные, рыбные, оливье, селедка подшубой и прочее-прочее, что предназначено разжечь аппетит, а горячее мясоподадут потом для настоящей жратвы.

Я обменялся с мужчинами рукопожатием, расцеловался сженщинами, при этом даже Валентина вслед за Татьяной игриво ухватила ипотискала меня за причинное место. Константин скалил зубы, молодец жена, умеетприкалываться.

Люша взял в лапищу тонкостенный фужер, наполнено до краев,сказал жизнерадостно:

– Как изречено в Библии: «Из праха создан сынчеловеческий, и в прах он обратится». Так почему же нам не пить в промежутке?..Га-га-га!..

– Ха-ха-ха, – ответил Константин.

– Хе-хе-хе, – засмеялся и Барабин. – Золотыеслова!

– Пить или не пить, – сказал Константинбодро, – смерть одна, как сказал не то Шекспир, не то Франс Анри Беранже.Так выпьем же!

Все выпили, лихо и отважно, потом торопливо стучали ножами ивилками по тарелкам. Салаты исчезают, словно тают, я жевал вместе со всеми,посматривал на открытую дверь балкона. Ветерок, как шаловливый щенок, треплеткраешек платья Лариски. О чем говорят, не слышно, но видно, что именно говорят.

Алкоголь размягчает мысль или не размягчает, но мысли под чавканьеи стук вилок ползут медленные, умиротворенные, возвышенные. Мы всего лишьколлоидные субстанции, сказало нечто во мне глубокомысленно, что плавают в чутьболее разреженной смеси. Кто не верит, что воздух – плотная среда, пустьвспомнит как погиб «Челленджер». Можно сказать и так: в космосе плывет эдакийсредней плотности комок, который именуем Землей. Этот комок окружен пленкойатмосферы, этакой смеси, на стыке атмосферы и почвы зародились и развились чутьболее плотные, чем сама атмосфера, комочки, называемые жизнью. Растительной,животной, неважно. Комочки усложнялись, наконец один усложнился до того, чтоосознал себя человеком, назвал себя венцом творения и создал философию. Однако,несмотря на самомнение, остался тем же комочком, который подчиняется все тем жезаконам животной жизни: рождение-развитие-смерть.