Книга На крестины в Палестины - Алексей Лютый

– Шиза косит наши ряды, – хмыкнув, констатировал Попов. – Сеня, ты организуй с утра какую-нибудь выпивку, а то наш Ванюша из-за сухого закона с ума уже сходить начал. С чашками разговаривает.

– И что тебе не нравится? – огрызнулся в ответ Жомов. – Я же ничего не говорю, когда ты во сне рыбок своих кормить начинаешь!

– Оба вы хороши, – проворчал Рабинович. – Помолчать можете? А то от вашего трепа уже голова гудит, как движок нашего «уазика».

Ваня с Андрюшей переглянулись, но спорить с кинологом не стали. Оба снова откинулись на ковры, решив молча дожидаться трапезы. Ужина, впрочем, никто так и не дождался. Все три доблестных сотрудника милиции, умаявшись от дневных трудов, попросту уснули. Вернувшиеся назад в сопровождении Фатимы Абдулла с Ричардом не решились их будить и сами завалились спать поблизости от начальства.

Менты утром проснулись поздно, но зато хорошо отдохнувшими. Сеня тут же развил бурную деятельность, пытаясь разом решить все проблемы. Даже не дав Андрюше как следует набить брюхо, Рабинович погнал его вон из караван-сарая. Попов должен был вместе с Горынычем и Абдуллой прочесывать город в поисках Святого Копья. Ричард оставался дневальным у Фатимы, а сам Сеня вместе с Жомовым и Мурзиком решил наведаться к Боэмунду за обещанной долей добычи. А заодно и узнать, что крестоносцы собираются делать с внутренней крепостью. Все-таки еще неизвестно, удастся ли Горынычу отыскать Святое Копье за ее пределами. И вполне вероятно, что эта реликвия спрятана именно в занятом сарацинами укреплении.

Найти главного перстоносца оказалось не так уж и просто. Воинство Христово, забравшись наконец за крепостные стены Антиохии, ночью разбрелось по городу, отыскивая себе удобные места для ночлега, и утром не каждый ландскнехт мог с уверенностью ответить, где именно находится штаб его отряда. Про остальные войска они знали еще меньше и в ответ на Сенины расспросы только неопределенно махали руками. Причем каждый в свою сторону. Рабинович потихоньку начинал злиться, и еще неизвестно, до какого бы состояния он мог дойти во время поисков Боэмунда, если бы на пути ментов не встретились два ландскнехта, упорно старавшиеся вырвать друг у друга окаменевший бублик.

– Отдай, я первый нашел, – капризно вопил один, худощавый и довольно высокий мужик с нечесаной копной черных курчавых волос.

– А я первый подобрал, – возражал другой, толстый, маленький и лысый.

– Эй, орлы, где… – договорить Сеня не успел. Лысый ландскнехт самым наглым образом перебил кинолога. Причем даже не оборачиваясь в его сторону.

– А ты вообще не лезь, козел! – рявкнул он. – Тебя и близко не было, когда…

Теперь пришла очередь Рабиновича перебивать ландскнехта. Не дав возможности Жомову размяться, вступившись за друга, Сеня одним прыжком оказался рядом с наглецом. Прежде чем лысый успел повернуться, кинолог отцепил от пояса дубинку и легонько тюкнул ею прямо по сверкающей шлемом маковке хама. Тот коротко хрюкнул и, выпустив бублик из рук, свалился на мостовую. Его противник, не ожидавший такого послабления, тоже упал и кубарем откатился к стене. Поигрывая дубинкой, Рабинович подошел к нему.

– Не отдам, – завопил тот, пряча окаменевший бублик за спину. – Я его первый нашел. Хотел за угол запинать и там съесть, да этот гад на дороге попался. Я и моргнуть не успел, как он уже около моего бублика оказался и чуть зубами его не схватил…

– Да кому твои сухари нужны на хрен?! – отмахнулся кинолог. – Скажи, где Боэмунд находится, и можешь идти на все четыре стороны сразу, бублики свои трескать.

– Последний раз сэра Боэмунда я на внешних крепостных стенах видел, – торопливо ответил ландскнехт, при этом настороженно озираясь по сторонам. Видимо, боялся, бедолага, что, пока он тут с чужестранцами разговаривает, какой-нибудь еще претендент на его добычу отыщется. – Разведчики доложили, что к городу несметное полчище сарацин приближается. Вот он как комендант города и пытается оценить, насколько велика численность противника.

– Правильно. Так командир и должен поступать, – хмыкнул омоновец. – Ну так что, Сеня, пойдем посмотрим, кого там принесло?

– Нечего смотреть! – отмахнулся от него Рабинович. – Скорее всего, там наш старый знакомый, Кылыч-Арслан, приперся спасать Антиохию. Нам не на него любоваться надо, а с Боэмундом скорее разобраться. Дел, блин, невпроворот. А у тебя одни забавы на уме.

– Одно другому не помешает, – философски заметил омоновец и поспешил следом за другом, уже припустившим к крепостным стенам во всю прыть.

Отыскать главного перстоносца оказалось довольно легко. Даже оббегать весь город по периметру не пришлось! Боэмунд в сопровождении тех своих ближайших сподвижников, кто не был покалечен вчера у ворот убегающей толпой сарацин, стоял напротив целого скопища рыцарей на широкой площадке около крепостных ворот. Судя по всему, все руководство отдельных отрядов войска крестоносцев собралось здесь на военный совет. А ментам его местоположение указал первый же встреченный на крепостных стенах ландскнехт, которых тут уже набралось немало. Солдаты опасливо вглядывались в тучу пыли на горизонте, причем были настолько поглощены этим занятием, что для получения ответа на свой вопрос о Боэмунде Сене пришлось взять ландскнехта за шиворот и минуты три усиленно трясти.

– А-а, вы о Боэмунде, – пробормотал тот, когда наконец понял, что именно от него ждут. – Он у восточных ворот, вместе с Танкредом, Раймондом, Готфридом и остальными, храни этих рыцарей Господь до тех пор, пока первый сарацин им на пути не попадется.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил воина Рабинович (за что? за информацию или за пожелание?) и отпустил. Ландскнехт плюхнулся на пятую точку, но тут же вскочил на ноги и вновь, как загипнотизированный, уставился на тучу пыли, поднятую приближающимся сарацинским войском.

Жомов тоже уставился в том направлении, плотоядно облизывая губы, и Сене пришлось приложить немало усилий для того, чтобы сдвинуть с места тушу драчливого омоновца. До восточных ворот им пришлось идти минут двадцать. Причем Ваня выполнял роль ходячего волнолома. Жомов раскидывал мощными плечами низкорослых ландскнехтов, расчищая Сене путь, а Рабинович плелся сзади, изредка ловя себя на мысли, что, следуя профессиональной привычке, пытается высматривать в толпе подозрительных личностей. За это Сеня ругал себя последними словами, подслушанными на футбольных матчах у фанатов, но поделать со своими привычками ничего не мог. В итоге, когда они с Жомовым все же добрались до Боэмунда со товарищи, Рабинович был в таком состоянии, в каком любой другой мент уже давно бы пустил в ход дубинку. Сеня был не «любой» и не «другой». Сеня был хитрый мент, поэтому эмоции свои умел сдерживать.

– Чего стоим? О чем пи… то есть разговариваем? – вежливо поинтересовался он. – Я, блин, не понял, Боэмунд, где моя… – Рабинович покосился на омоновца, – …наша часть добычи? Что за задержки такие? Я за тобой бегать, что ли, должен? А ты не охренел?

– На какой вопрос сначала отвечать? – поинтересовался перстоносец, отрываясь от крайне важного занятия – ковыряния в носу. – И вообще, какая такая добыча? Какие такие задержки? Бог вообще велел нищим богатства земные жертвовать.