Книга Секс на заре цивилизации. Эволюция человеческой сексуальности с доисторических времен до наших дней - Касильда Жета
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
1. Наш герой вваливается на земли яномама с мачете, топорами и ружьями, которые он даёт в подарок некоторым избранным кланам, создавая таким образом разрушительный дисбаланс сил между сложившимися группами.
2. Он определяет и обостряет имевшиеся ранее разногласия между сообществами, провоцируя их на оскорбления уважаемых предков и усопших родственников.
3. К дальнейшему усугублению ситуации, Шаньон сообщает оскорблённым об оскорблениях, которые сам спровоцировал, чем приводит их в ярость. Этим проверяется достоверность полученной им генеалогической информации.
4. Вызвав и раздув взаимную вражду среди яно-мама, Шаньон тактично удаляется, чтобы сыграть на публику, и потчует американцев историями о безрассудствах злых и жестоких «дикарей».
В словаре яномама появилось новое слово «антро». Оно обозначает «могущественное нечеловеческое создание с глубоко извращёнными наклонностями и дикими выходками»272. С 1995 г. Шаньону запрещено законом появляться на землях яномама.
Антрополог Лесли Спонсел жил среди яномама в середине 1970-х. Он не наблюдал никаких войн, только одну драку, и несколько раз слышал громкие семейные скандалы. «К моему удивлению, – пишет Спонсел, – люди в [моей] деревне и в трёх соседних совершенно не были похожи на „свирепых людей“, описанных Шаньоном». Спонсел взял с собой книгу Шаньона с иллюстрациями фотографий сражающихся воинов яномама, чтобы объяснить, что ему нужно. «Хотя некоторые мужчины заинтересовались фотографиями, – пишет он, – меня попросили не показывать их детям, поскольку они дают примеры нежелательного поведения. Эти яномама не считали свирепость положительным качеством»273.
Со своей стороны, Гуд, живший среди них более десяти лет, лишь один раз был свидетелем военных действий. Он наконец прекратил всякое сотрудничество с Шаньоном, заключив, что акцент на жестокости яномама был «надуманным и искажённым». Позже он писал, что книга Шаньона «раздула тему, произведя много шума из ничего», и что «то, что Шаньон сделал, было равносильно заявлению о том, что все жители Нью-Йорка грабители и убийцы».
Для определённого типа журналистов (или эволюционных психологов) нет ничего приятнее, чем выставить хиппи лицемерами. Недавний заголовок из Рейтер: «Исследования показали, что обезьяны-хиппи занимаются и любовью, и войной»274. В статье написано: «несмотря на то, что бонобо среди приматов почитаются за любовников, а не за воинов, они на самом деле охотятся и убивают других обезьян…». Ещё одно заявление: «Несмотря на репутацию „миролюбивых пацифистов", бонобо также охотятся и поедают других приматов». Третье, под заголовком «Сексуально озабоченные обезьяны тоже пируют в честь убийства», начинается с язвительного: «Как у хиппи был свой Алтамонт [когда байкеры-секьюрити из группировки „Ангелы Ада“ убили посетителя концерта] (бесплатный концерт ведущих рок-исполнителей в 1969 г., когда для обеспечения порядка организаторы наняли байкеров из полукриминального мотоклуба „Ангелы Ада“, предоставив им в качестве оплаты неограниченную бесплатную выпивку; дело кончилось поножовщиной и побоями как зрителей, так и музыкантов; один посетитель концерта был убит. – Прим. пер), так и у бонобо есть Национальный парк Салонга, где учёные наблюдают, как эти якобы миролюбивые приматы охотятся и поедают обезьяньих детишек».
«Сексуально озабоченные»? «Якобы миролюбивые»? «Поедают обезьяньих детишек»? У обезьян есть «детишки»?
Если и шимпанзе, и бонобо воюют, то, возможно, мы действительно «ошарашенные, уцелевшие в непрерывном месиве убийственной агрессии длиной в 5 миллионов лет». Но если посмотреть повнимательнее, то «ошарашенные» – это именно журналисты. Исследователи наблюдали лишь десять попыток охоты бонобо на обезьян за пять лет наблюдений. Три раза охота была успешной, обезьянье мясо было разделено среди охотников – смешанной группы из самцов и самок.
Вот краткая информация по существу для научных обозревателей и журналистов, пишущих на научные темы:
• Исследователи давно знают и не скрывают, что бонобо регулярно охотятся и едят мясо, обычно небольших антилоп, известных как южноафриканская антилопа, а также белок, насекомых и личинок.
• Эволюционная линия, ведущая к человеку, – шимпанзе и бонобо, – отделилась от линии нечеловекообразных обезьян около 30 миллионов лет назад. Иными словами, шимпанзе и бонобо такие же дальние родственники нечеловекообразным обезьянам, как и мы.
• Детёнышей обезьян не следует называть «детишки».
• Мясо обезьян присутствует в меню модных китайских ресторанов и тропических гриль-баров во всём мире.
• Десятки тысяч обезьян всех возрастов ежегодно приносятся в жертву в исследовательских лабораториях во всём мире.
Что, может, люди теперь тоже «в состоянии войны» с обезьянами?
Нет ничего лучше для продажи газеты, чем заголовок «Война!», а ещё лучше «Военная оргия хиппи-каннибалов!». Но если один вид животных охотится на другой, чтобы поесть, то это вряд ли «война», это просто обед. Если для нашего непривычного глаза обезьяна-бонобо и нечеловекообразная обезьяна выглядят похоже, то это ещё ни о чём не говорит. Если стая волков или койотов нападает на бродячую собаку, это «война»? Ястреб ловит голубя в небе. Война?
Задаваться вопросом, к чему по природе своей склонен наш вид – к войне или миру, к щедрости или собственничеству, свободной любви или ревности, – это то же, что спрашивать, какова природа воды – твёрдая, жидкая или газообразная. Единственный разумный ответ: это зависит от обстоятельств. На почти пустой планете, полной еды и свободных мест для обитания, избегнуть внутривидового конфликта было самым лёгким и самым привлекательным вариантом. В условиях, близких к первобытным, человеческие существа больше проигрывали, нежели выигрывали от войны. Свидетельства – и фактические, и косвенные – говорят в пользу того, что доисторический человек гораздо больше занимался любовью, чем войной.
Ложь о долголетии (короткая?)
Дней лет наших – семьдесят лет, а при большей крепости – восемьдесят лет; и самая лучшая пора их – труд и болезнь, ибо проходят быстро, и мы летим.
Псалтирь, 90:10
Удивительно, но факт: средний рост доисторического человека был около трёх футов (91 см), а человек четырёх футов роста (1,2 м) мог считаться гигантом.
