Книга Слепой Орфей - Александр Мазин

Ведьма еще крепче прижалась, присосалась губами к губам, но оторвалась почти сразу, явно нехотя.

– Старый козел! – проворчала. И тут же ласково добавила: – Не забывай меня, Бурый, слышь, не забывай!

– Не забуду! – пообещал он, не лукавя.

Когда ступил на залитый весенним солнцем двор, Дедко был уже за воротами. Черепа на кольях понуро глядели в стороны.

Пока шел через просторный двор, услыхал позади топоток. Повернулся – и обомлел. Тяжким скоком летел на него ведьмин мишка. Отрок перепугаться толком не успел, как вскипело внутри властное, толкнуло вперед. А мишка встал на задние лапы, передними над головой затряс. Кобели с боков подскочили, залаяли. Тут до Бурого дошло: провожают его.

– Сядь! – махнул он мишке.

И зверь, рыкнув, упал на четыре лапы, пихнулся огромной башкой. Бурый запустил пальцы в жесткий клочковатый мех. Один из кобелей тут же взгромоздил лапы на медвежью холку, лизнул отрока в лицо.

– Брысь, шелудивые! – гаркнул из-за ворот Дедко.– Сколь мне ждать, Бурый?

Ведьмины звери отпрянули, а отрок, махнув на прощанье дивному дому, потрусил за ведуном, туда, где пел встревоженный весной лес.

Глава шестая

Морри-разум понемногу постигал суть тех, кого взял под себя. Некоторые из них напоминали воев, дружинных, из тех, что ходят под князем и уходят из-под князя, если тот погиб или не по нраву. Когда под князем, вои бьются за него и выколачивают для него оброк. Когда сами по себе, то и бьются они сами за себя, по-разбойничьи, и дань выбивают тоже, поскольку сызмала привычны лишь к сече. И пускай за тысячу лет оружие поменялось, но те, кто убивает, всегда не такие, как те, кто пашет землю. Морри-разум понимал воев и знал, как с ними управиться. В прошлом, еще в добессмертные времена, он управлялся с ними быстро и ловко, иногда помогая, иногда отказывая в помощи, но неизменно давая понять: он, ведун, неотвратимее, чем гнев князя или кровная месть. Он опаснее любого врага. И страшнее. Так учил его Дедко. Вои – они под владыками, а владыки – под богами. Ведун же – сам. Потому что ведает. Потому что – уводит.

* * *

Бурого разбудил звук шагов снаружи. Он замер, прислушиваясь. Храп Дедки на соседней лавке мешал слушать, но одновременно успокаивал. А время было нехорошее – между восходом и полуночью.

Кто-то шастал под дверью, но Бурый не встал, лежал, будто овечья шкура, которой накрыт,– защита.

К одним шагам прибавились другие, погромче, поувереннее. И еще одни. Не зверь, не нежить – люди. Кто? Воры? Дедкины недруги?

У двери, не запертой по Дедкову обыкновению, шаги замешкались. Теперь Бурый слышал уже и дыхание. Точно трое. Дедко храпел во всю мочь.

Бурый осторожненько скинул овчину (холодно, однако, давно прогорело в печке) и как был, без всего, приготовился нырнуть под лавку.

…Удар твердого сапога с гуком распахнул ветхую дверь, три могучие фигуры ввалились в избенку. Ввалились, встали плечо к плечу, острые навершия шеломов – под низкий потолок, ручищи – на мечах. Снаружи – луна, а в избенке, ясно, темень. Ничего не видать простому глазу.

Бурый тихонько сполз на пол, примерился забраться под лавку, да не успел. Должно, глаза незваных гостей пообвыкли к мраку, а может, звук услыхали, только один из них метнулся рысью, сцапал парня. Плечо, как клешней, прихватил. Бурый не вырывался, искал поспешно какое ни на есть заклинание, да все в одночасье из головы вылетели.

– Колдун! – рявкнул здоровый.

– Не замай! – раздался тут голос Дедки. Ясный, словно и не спал.– Не замай вьюноша! Я – колдун!

Железная ручища разжалась. Три воя повернулись на голос.

Дедко кряхтя слез с лавки, пошептал, затеплил пальцами лучину. Огонек малость подвинул тьму, и Бурый разглядел пришлецов получше. Богатыри. Ширины саженной, в кольчугах, в шишастых шлемах. Из-под чешуйчатых наланитников – густющие бороды. Незнакомые. И не варяги. Все трое – в годах, не старые. И каждый таков, что Бурый ему по плечо. Грозные, аки сам Перун. Да Дедко, по всему видно, не испугался. Он бы и самого Перуна не испугался. Бурый устыдился. Ишь, хотел под лавку забиться. Как дитё малое!

Дедко страху не выказал, а вот гости держались сторожко. Худо. У таких осторожность: чуть что – голову долой.

– Вижу, не нашенского князя вы люди.– Дедко накинул на костлявые плечи доху, уселся. Велел Бурому: – Меду принеси. Мне. Да порты надень.– И опять воям, так и оставшимся на ногах: – Так чьи будете, мужи ратные? Послал вас кто или сами?

– А тебя, колдун, не касаемо! – густым басом, грубо отрезал один.– Узнаешь в срок.

Дедко враз насупился.

– Не так со мной говоришь, человече! – буркнул он.– Знаешь, каков я? – и ляскнул зубами. Точь-в-точь как волк.

Бородач вмиг, Бурый даже сморгнуть не успел, выдернул меч, напружил ноги. Двое других – тож.

– Ну! Оборотись! – заревел страшно первый.– Вишь, на клинке насечка серебряна! Переполовиню!

От рыка его Бурого пробил пот. Но учуял, что и богатырь тоже вспотел. А Дедко молчал.

Держал тишину. А когда выдержал, молвил спокойно: – На что мне оборачиваться? – и совсем беззаботно: – Я вот тебя обращу. Поревешь зиму мишкой-шатуном, может, по-людски говорить научишься. А может, и не научишься, ежели на рогатину кто возьмет.

– Врешь! – усомнился богатырь.

Меча не опустил.

– Ты железо-то спрячь, человече,– посоветовал Дедко.– А то знаешь, как топор сам собой пляшет? Так вот и меч плясать может. Хочь с серебряной насечкой, хочь и без… – и резко, будто ударил: – Спрячь немедля!

Богатырь нехотя вложил клинок в ножны. Другие – тоже.

– Где мед? – прикрикнул Дедко на Бурого, а когда тот подал наставнику кружку, ведун спросил: – А теперь говори, почто нужен я князю Суздаля.

– Коли знаешь, кто послал, так должен знать и – зачем! – недовольно проговорил старший из воев.– Мне не ведомо.

– А что ж тебе ведомо?

– А взять тебя да привести пред светлы очи!

– Взять меня – не по твоей власти.– Ведун усмехнулся недобро.– Да и свой князь у меня есть, воевода новгородский, чай, слыхали? – добавил с издевкой.

– Твой не воспротивится,– заявил воин.– Не могет он старшому брату отказать!

– Это когда твой господин моему старшим заделался? – удивился Дедко.– Не нынешней ли ночью?

Вои мрачно молчали. Видно, прикидывали: как колдуна обратать да при этом самим не сгинуть.

– Что ж, у вашего-то своих колдунов нет? – спросил Дедко.

– Есть, как не быть,– ответил старший.– Да ты, слышь, славней.

Подольстился.

– Ладно,– смягчился Дедко.– Приеду. Сам. Ступай. Да передай князю: благодарность должна быть по труду моему. Уразумел?