Книга Место для битвы - Александр Мазин

Она стояла посреди двора и глядела на окруживших ее варягов с таким видом, словно готова была драться со всеми сразу.

А варяги-то веселились!

Вот только веселиться им было не с чего.

– Значит, так, Элда, слушай и запоминай,– произнес Духарев строго.– Ты идешь с нами.

Нурманка недовольно выпятила губу.

– Ты идешь с нами,– жестко повторил Сергей.– Потому что еще до полудня здесь будут печенеги. Или хочешь остаться?

– Не хочу.– Нурманка все еще злилась, но соображения не утратила.

– Тогда иди собирайся. Надеюсь, твои вещи поместятся в две переметные сумы?

– Поместятся,– мрачно сказала нурманка.– Мое – на мне. Остальное сгорело.

– Понятно. Тогда возьми у местных, что требуется. Ты за них билась, так что имеешь право. И будь здесь раньше, чем солнце поднимется выше башни. Не придешь – уйдем без тебя. Искать тебя по городку мы не станем. Понятно?

– Я приду,– ответила нурманка.

– Коня не ищи, коня мы тебе дадим,– обещал Духарев.– Упряжь и прочее – тоже. Ты верхом как, умеешь?

– Да уж не хуже тебя! – Нурманка гордо развернулась и пошла со двора.

– Вечно ты, Серегей, всякую негодь подбираешь! – сказал Понятко.

– То парса этого, то нурманку омуженную! Тьфу!

– Дурачок ты! – Хузарин хлопнул парня по спине.– Кто тебя только Поняткой прозвал? Ты в бабах разбираешься, как кривич – в верблюдах.

Понятко попытался возразить, но Машег не дал.

– Молчи! Ах, какая баба! – восхищенно произнес он, обращаясь исключительно к Духареву.– Горяча, как молодая кобылица! Хоть сейчас четвертой женой ее взял бы!

– Почему четвертой? – спросил обиженный Понятко.

– Три у меня уже есть, мальчик!

– Серегей, можно, я ему башку снесу? – осведомился Понятко.

– Можно,– разрешил Духарев.– Только не здесь, а когда дома будем. А сейчас слазай-ка на башню. Погляди, что в степи творится.

По информации, полученной от пленника, Серега знал, что основной отряд печенегов двигался по дороге. Можно было надеяться, что варяги опережали их минимум на сутки. Если степняки не появились вчера вечером, значит, придут в Таган сегодня. Но не с рассветом, а попозже, так как ночных переходов без особой нужды хан не делает. Вообще, то, что род Албатана кочевал не в Приднепровье, а по ту сторону Дона, было большим плюсом. Значит, на подкрепление хан рассчитывать не мог. А сотня всадников – не орда. Достаточно варягам добраться до какой-нибудь крепостицы с мало-мальски приличным гарнизоном – и Албатану придется убраться.

А вот как быть с Игорем? Против великого князя киевского, хоть и не любимого народом, простой десятник, изгой[22]Серега Духарев – пыль под копытами.

Был бы на месте Игоря предшественник его Олег или тот же Свенельд, Духарев даже и раздумывать не стал бы. Приехал бы, повинился, рассказал, где золото спрятано. Глядишь, и доля перепала бы от немереного богатства. Но Игорь есть Игорь. О его скупости и недоверчивости байки ходят. Игорь выслушает внимательно. А потом на каленое железо поставит: говори, злодей, сколько утаил и где спрятал?

Прецеденты были.

Может, к хузарам уйти, как Машег советует? Но ведь и там та же история может повториться: хакан Йосып такой же жадюга, как и киевский князь. И в Итиле за варягов даже заступиться будет некому. При всем уважении Духарева, Машег по силе и влиянию в собственной стране никак не может сравниться со Свенельдом… И княгиней Ольгой.

Ладно, перезимуем.

Духарев изловил мальца и отправил за старшиной Мачаром.

Старшина ждать себя не заставил.

Сергей велел ему обеспечить эвакуацию населения. Пусть все, кто может, бегут из города. Причем прямо сейчас. Хоть в море на лодках, хоть в степи сусликами зарываются. Потому что очень скоро придут сюда печенеги и непременно будут вымещать обиды на таганцах. Но кто-то обязательно должен остаться и рассказать о варягах. Тогда есть шанс, что степняки с таганцами возиться не будут, времени пожалеют.

– Я сам останусь,– сказал Мачар.– Меня пусть режут, может, домишки пожалеют.

Спорить с ним было бессмысленно. Упрямый старик. Сереге он нравился. Может, даже и породнились они вчера: рыжая оторва Мачаровой внучкой оказалась.

– Тогда так,– решил Духарев.– Придут, будешь все на нас валить. И не забудь сказать, что ушли недавно. И куда ушли, тоже скажи.

– Я им совру,– сказал Мачар.

– А вот этого не надо! Узнают – вернутся, и худо вам будет. А так, может, и тебя обидеть не успеют – за нами поспешат. Но народ пусть все равно уходит, ясно?

– Угу,– согласился дед.

Духарев отошел от него, утирая пот со лба. Жарища! Ну и денек будет, если с утра такая температурка!

Глава тридцать перваяСурожская степь

Собрались в положенный срок. Две дюжины вьючных лошадей, цепочкой, да шестеро всадников с табунком заводных. Кони, вычищенные, сытые, отдохнувшие. Варяги – в выстиранной одежде, с гладко выбритыми подбородками. Орлы!

«Угу,– подумал Духарев.– Только мы теперь больше на караван смахиваем, чем на воинский отряд».

Перед тем как тронуться, Духарев с Машегом и Устахом добрый час прикидывали: куда путь держать, тыкали в карту пальцами.

Устах тянул за то, чтоб выйти обратно к Днепру. Печенеги – что? Печенеги на хвосте висят. Варяги – петлю, и они – тоже петлю. Оторвемся.

Машег звал к Дону, к устью. Там плавни, рукава и болотца, сотни островков. Там в тростниках – дикая птица и жирная рыба. Там новичку в пору заблудиться даже и на лодке. Но он, Машег, знает там каждый островок. Это его земля, исконная. Там он точно степняков со следа собьет. И князь с русью туда не сунутся, и помочь кому найдется: тамошние обитатели испокон под машеговыми предками ходят. Может, и насад большой для варягов отыщется. Тогда можно хоть вверх по Дону идти, в Саркел, а можно и по Донцу, как раньше собирались. Лучше, конечно, в Саркел. В Белой Крепости их уж точно никто не тронет. Там гарнизон сильный, одних наемных печенегов – сотни три. И там Машега тоже уважают. И тоже родичи найдутся, и друзья. Там их даже сам хакан Игорь тронуть не посмеет, потому что это будет уже война.

Серега склонялся к предложению Машега. Чужой народ, хузары, не вызывали у него таких опасений, как у Устаха. Серега ведь и сам был совсем недавно – чужой. И Машегу он доверял. И главное, до донского устья, во-первых, ближе, чем до Днепра, во-вторых, нет опасности наткнуться на тех, кто идет по варяжскому следу. Чуял он: не одни лишь печенеги Албатана висят на хвосте. Еще кто-то есть. Это – как пристальный взгляд со спины. Не видишь – кто, но затылком чувствуешь: смотрит.