Книга Семь чудес и гробница теней - Питер Леранжис

Я бы знал, что передо мной лицо убийцы.

Все было бы намного проще.

Меня била дрожь, а мама медленно поднесла палец к губам.

Я помотал головой, но не в жесте возражения, а потому что ничего иного мне не пришло на ум.

Ее взгляд метнулся куда-то поверх моего плеча, в сторону нарастающего шума.

– Я сестра Нэнси, – сказала она.

– Нет! – выпалил я. – Ты не…

– Идем! – Она потянула меня за руку и побежала прочь от грохота к Коламбус-авеню. Касс и Эли успели нас обогнать.

– Скорее! – крикнул Касс.

Я оглянулся через плечо. Нико, Йоргос и Ставрос, размахивая руками, медленно отступали вслед за нами. Марко молотил кулаками и бил ногами воздух, будто в каком-то ритуальном боевом танце.

Прежде чем я успел что-то предпринять, на моей шее сжалась костлявая рука. И еще одна. Я схватился за них и попытался высвободиться. Передо мной сгустилось черное облако. Прямо в воздухе появились глаза, затем челюсть, зубы и скулы. Уже через мгновение возникло высохшее лицо с отслаивающейся кожей, жутковатой ухмылкой и пустыми глазницами.

Тени.

«В верхнем мире они обретают… более прозрачную сущность».

Армия царицы Артемисии была здесь, в мире живых. Они выли, фыркали, плевались, проявляясь и исчезая подобно неровным слоям черного тумана. Насыщались тьмой в местах, куда не доставал свет, пребывая сразу в двух состояниях: твердом и газообразном.

Как они здесь оказались?

– Отпусти… меня… гх… – прохрипел я. Хватка у зомби была крепкой.

В темноте мелькнула чья-то нога и врезала тени прямо в челюсть. С приглушенным горловым всхлипом зомби улетел в сторону.

– Ты в порядке? – спросила мама, обняв меня рукой за талию и пытаясь тащить дальше по улице. – Я… Я понятия не имею, что происходит.

Мы перебежали Коламбус-авеню. Напротив нас был шумный ресторанчик, но, похоже, никто нас так и не заметил.

Когда мы уже добрались до следующего квартала, я вдруг увидел, что ноги Эли отрываются от земли. То же самое случилось и с Кассом. Оба от неожиданности вскрикнули. Как и мама. Мы нырнули в поток теней, они проносились под нами и вокруг нас, поднимая нас в воздух. Передо мной замелькали страшные морды и лишенные кожи оскалы, и я приготовился к новой схватке.

Но все их глаза, по крайней мере те, что наличествовали, смотрели вверх. На крышу соседнего многоквартирного здания из бурого песчаника. Я проследил за их взглядами, но ничего не увидел.

Пока небо не замерцало.

Я едва это не проглядел, но все же мне удалось заметить странное сгущение воздуха, только не в виде черных облаков, а в виде овального пятна тусклого голубого света. Оно двинулось на нас, как комета в замедленной съемке, увеличиваясь в размерах и шелестя листвой растущего на улице хиленького деревца. Пятно то расширялось, то вновь сжималось, и вот из него уже сформировались руки, ноги, голова. Когда оно спустилось до автомобильных крыш, это была уже босоногая женщина в платье-лохмотьях.

– Скилаки… – прошептал я.

Она окинула взглядом улицу, хмурясь на невидимых мертвых. Ее лицо растеряло почти всю кожу, а во рту осталось лишь два зуба. Когда она заговорила, ее голос, казалось, звучал прямо в моем мозгу, минуя уши.

– Посмевшие навредить Избранным, – объявила она, – да падет на вас гнев Артемисии!

За нами раздался целый хор возбужденных хрипов и фырканья.

– Приведите их, сейчас же, – продолжила она, указав костлявым пальцем в дальний конец улицы. – И приведите их живыми, если хотите умилостивить царицу.

Нас потащило по реке из невидимых рук. Горящие теплым оранжевым светом окна в кирпичных и каменных домах вокруг померкли, а затем и вовсе исчезли за колышущейся темной пеленой. Я оглянулся по сторонам в поисках Касса и Эли и обнаружил их плывущими по воздуху далеко впереди, уже почти у самой авеню.

– Ты знаешь, кто это странное создание? – спросила мама, и в ее голосе было больше благоговейного трепета, чем страха.

Ее спокойствие удивило меня. Сам я дрожал до кончиков ногтей.

– Бывшая прорицательница, – ответил я. – Она служит у…

«Нет! Не говори ничего! Сохрани это в тайне!»

– Служит у кого? – спросила мама.

Мог ли я сказать ей правду? Мог ли я теперь доверять ей хоть в чем-либо?

Мы, заметно быстрее, пересекли сначала одну ярко освещенную авеню, затем другую. Церкви, магазины, похожие на замки многоквартирные дома проносились мимо призрачными образами до тех пор, пока запах выхлопных газов не сменился ароматами травы и земли. Следуя по широкому берегу залитой лунным светом реки, мы свернули направо.

Парк Риверсайд.

Мы с мамой догнали Касса и Эли. На их лицах был написан такой же сильный ужас, какой сковывал и меня. Эли посмотрела на маму и с запозданием беззвучно шевельнула губами:

– Мама?

Я кивнул. Она что-то шепнула Кассу.

– Куда вы нас несете, Скилаки? – прокричал я.

Бывшая прорицательница развернулась прямо в воздухе:

– Как вы уже могли догадаться, после того как вы нас покинули, дела в Бо’глу идут не так хорошо. И что-то мне подсказывало, что это было лишь начало. Так что, полагаю, мне стоит вас поблагодарить.

– Поблагодарить за что? – крикнула Эли.

– За открытие порталов для мертвых, разумеется, – ответила Скилаки. – Теперь мертвые могут свободно проходить через них.

– Мы… Мы этого не делали! – возразил я.

Скилаки подлетела ко мне так быстро, что я едва не перевернулся на облаке из зомби. Она побарабанила костлявыми пальцами по моему рюкзаку:

– Еще как сделали. Когда вы нашли и разбудили этот утерянный дар Массарима, вы открыли брешь, которая была запечатана многие годы. Забавно, не правда ли? – Скилаки запрокинула голову и расхохоталась своим шипящим смехом. – Безделушка, исцеляющая тела, создает проход для мертвых в ваш мир.

– Массарим?! – ахнула мама.

У меня оборвалось сердце. Конец секретности.

Тени закивали и засопели, но Скилаки вскинула правую руку:

– Тихо, вы, дурачки!

– Чки! – повторил один из них, пискляво захрипев, что, видимо, было эквивалентом смеха.

Скилаки указала костлявым пальцем на веселящегося зомби, и я увидел, как мимо меня пронеслось размазанное черное пятно. В следующую секунду раздался неприятный глухой удар о дерево.

– Я верну подарок царицы Артемисии на его законное место, – продолжила разговор Скилаки. – И если учесть, как сильно ее огорчил ваш грубый и в высшей степени разрушительный отлет из дворца, уверена, она будет бесконечно рада закончить с вами кое-какие дела.