Книга Глаза любви - Наталья Рощина

Осторожно постучав, он открыл дверь и, растянув губы в улыбке на все тридцать два, зашел внутрь. Звучала приятная мелодия. Стас решил, что Тамара принимает ванну. Он поставил сумку с вещами в просторной прихожей и начал медленно продвигаться вглубь, изучая обстановку. Все сияло чистотой и поражало роскошью, но такой, которая не бросается в глаза. Здесь все было подчинено единственной цели – сделать максимально комфортным и ласкающим глаз окружающее пространство. Не было мелочей – убранство номера объединяло все его составляющие в одно целое. Дубровину нравилось все, что попадалось на глаза.

Он заглянул в ванную, увидел свое отражение в огромном овальном зеркале, висевшем напротив входа. Машинально поправил волосы, критически оглядел свое раскрасневшееся, блестевшее лицо и немного измятую в дороге рубашку. Увиденное не удовлетворяло его требованию – не денди, но на скидку усталому путнику можно надеяться наверняка.

Продолжая свое неспешное путешествие по гостиничному номеру, Дубровин вдруг замер. В какой-то момент ему показалось, что из полуоткрытой двери дальней комнаты раздаются подозрительные звуки. Стас сразу потерял всю свою уверенность. Он даже сделал пару шагов назад, словно желая сбежать, не узнав ничего до конца. Сдвинув брови, он застыл, улыбка медленно сошла с его лица. Теперь он отчетливо услышал громкий шепот, приправленный сдержанными стонами. Стас стоял и слушал и с каждой секундой понимал, что его решимость, бравый вид улетучиваются. Звуки становились все более отчетливыми, а наличие непрошеного свидетеля делало ситуацию комической. Хотя Дубровину меньше всего на свете хотелось в этот момент смеяться. Осталась последняя надежда на то, что Тамара смотрит «горячее» видео – она была любительницей экранной «клубнички». Дубровин вдохнул и на этом глубоком вдохе открыл дверь.

Картина напоминала сцену из дешевой мелодрамы с элементами эротики. Молодой парень с невероятным бронзовым загаром занимался любовью с Тамарой. Ее неуспевшее загореть тело выделялось неестественной белизной на фоне юного атлета. Стас в первое же мгновение почему-то оценил его отличное телосложение: мускулистые руки крепко обнимали бедра Тамары, а упругие ягодицы совершали ритмичные движения, приводившие его партнершу в восторг. Они были так увлечены, что не сразу заметили появление Дубровина. А он все стоял и смотрел, ничего при этом не ощущая, как будто происходящее не имело к нему отношения. Но вот любовная игра достигла апогея, раздались обоюдные громкие стоны, отрывистые слова, подтверждающие пик наслаждения. По мере того как любовники усмиряли свой пыл, Стас начал чувствовать вскипающий гнев и отвращение к происходящему Наконец он решил, что пришла пора заметить его. Он медленно поднял ладони и, повинуясь волне презрения ко всем и каждому, громко захлопал в ладоши.

Первой мгновенно обернулась Тамара. Она убрала мешающие смотреть растрепавшиеся пряди волос, облизнула сухие губы. Она не стала укрываться, стыдливо прятать обнаженное тело под мягкими складками махровой простыни. Перед нею стоял мужчина, который много лет видел все это. К чему же ломать комедию застенчивой супруги, пойманной на горячем? Тамара резко отстранилась, удобно легла на высокие подушки. Ее глаза зло сверкнули и уставились на Стаса. Мужчина ловким движением прикрылся белоснежной простыней, а его испуганный взгляд перебегал с нахмуренного лица Дубровина на полную злорадного триумфа физиономию Тамары.

– Браво, – тихо произнес Стас. Он постарался скрыть, насколько шокирован увиденным. Это был лучший выход в сложившейся ситуации. Исправить ничего нельзя, а показать муки своего оскорбленного достоинства означало добавить наслаждения той, которая минуту назад принимала другого мужчину. Она делала это так легко, свободно, что у Стаса мелькнула мысль – это с нею не в первый раз. Он давно стал рогоносцем. Должно быть, Тамаре доставило огромное наслаждение бросать ему обвинительные слова перед отъездом. Но все это – предположения, а реально то, что он видит сейчас. – Оказывается, твоя холодность легко растапливается от прикосновений юного Аполлона? Почему ты раньше не говорила о своих проблемах со мной? Зачем было ломать комедию, делать вид, что ты устала, что у тебя мигрень? Кипр лечит лучше любого лекарства.

Дубровин повернулся, собираясь выйти из номера. Он не мог находиться здесь больше. Ему казалось, что повсюду чувствуется специфический запах спермы, который трудно спутать с другим. Дубровин даже задержал дыхание, стараясь не дышать этим воздухом. Еще немного, и его просто стошнит прямо на эту ослепляющую чистоту. Но это было только началом пытки. Не успел Дубровин сделать нескольких шагов, как Тамара оказалась впереди, загородив собой проем двери.

– Мальчики на экскурсии, – тяжело дыша, сказала она. – Я не стану оправдываться, а тебе предстоит решить: сможешь ли ты с этим смириться?

– Ты сука, тварь! – Дубровин схватил ее за плечи, сжал их с такой силой, что почувствовал под пальцами каждую косточку. Он повернул ее лицом к кровати. – Ты трахаешься с юным жеребцом, позабыв всякий стыд!

– В постели нет места стыду. Разве не ты учил меня этому? – пытаясь освободиться от впившихся в тело пальцев, прокричала Тамара. – Ты и той девчонке говоришь то же самое, да? Ты стал ее первым мужчиной? Ты уже успел обрюхатить ее и дать деньги на аборт?

– Замолчи, замолчи! – Стас принялся хлестать ее по щекам, но в какой-то момент остановился, увидев, как потянулась на кровати простынь – незадачливый свидетель семейной сцены укрылся простыней с головой. Он не придумал ничего лучше этого беспомощного ухода от криков. – Пусть он уйдет прочь отсюда, к чертовой матери!

– Нет, он останется, а ты сейчас покажешь ему, что ты здесь главный! – сверкнув глазами, прошипела Тамара, схватив его ладонью за ширинку. Она мгновенно расстегнула «молнию» и запустила туда горячую руку. Дубровин остолбенел, он не нашел ничего лучше, как с силой оттолкнуть Тамару. Она отлетела к кровати, тяжело опустившись на пол. Вид ее обнаженного тела, бесстыдно выставленного напоказ, разъярил Дубровина. И ради этого он отказался от Даши, обидел ее, заставил почувствовать себя игрушкой в его руках. Какой бред!

Стас резко застегнул брюки и подошел к Тамаре, схватил ее за волосы и поднял с ковра. Корчась от боли, она следовала его движениям. Дубровин несколько секунд смотрел на нее, потом отпустил волосы, вытер руки о брюки и насмешливо спросил:

– Папе говорить будем?

– Он всегда на моей стороне. Ты никогда не нравился ему, никогда! Он называет тебя никчемным сиротой, тупым плебеем, пробравшимся в постель его дочери, в мою постель. А сегодня я вышвырнула тебя оттуда, чтобы ты отправлялся к своей юной потаскушке!

– Сменить старую потаскуху на новую – хороший обмен. Я обязательно последую твоему совету, а пока я останусь здесь до возвращения мальчиков, – в голосе Дубровина была открытая угроза. Потом его лицо просияло. – И ты со своим жеребцом тоже останешься здесь вот именно в таком виде, первобытном виде. Я хочу, чтобы они поняли, кому докладывали о невинных разговорах своего отца. Пусть они получат жизненный урок: не все так просто и однозначно в этом мире. Думаю, ты произведешь на них неизгладимое впечатление и мужские достоинства твоего избранника – тоже.