Книга Нянь, или Мужчину вызывали? - Холли Петерсон

— Слушай, Тереза Будро красуется на обложках всех «желтых» журналов в стране. Представь, что тебе досталось интервью со Скоттом Питерсоком, которого осудили за убийство беременной жены, и он готов рассказать об их браке — что ты сделаешь? Скажешь, что тебе это не интересно? Люди, которых мы интервьюируем, уже и так в центре медиа-лихорадки, вопрос только в том, кто доберется до них первым. И на этот раз выиграла я, вне зависимости от того, что из этого выйдет.

Похоже, я все-таки не произвела на него впечатления.

— А теперь у меня совещание, которое я не могу пропустить.

— Нет, можешь.

— Нет, не могу.

— Ты же взяла с собой мобильник. Просто позвони и скажи, что не можешь приехать, и посиди тут со мной.

— Ты что, с ума сошел? — спросила я.

— Вот и я то же самое о тебе думаю.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

— Нет, знаешь, я действительно не могу. Мне, видишь ли, надо интервью монтировать, одно такое пустяковое, маленькое интервью. И еще у меня совещание с боссом. А босс, видишь ли, платит мне за то, чтобы я приходила на совещания.

— Ну, скажи ему, что опоздаешь.

— Не могу.

— Жаль. Печально, честно говоря.

— Что жаль?

— Тебе это просто не под силу.

— Что — это?

— Ты не можешь позвонить в офис, отменить совещание и просто посидеть здесь, позволить себе получить удовольствие от прекрасного утра. Ты от этого нервничаешь.

— Нет, не нервничаю.

— Так сделай это. — Он улыбнулся, зная, что опять поймал меня в свою дурацкую ловушку.

Я заколебалась, потом посмотрела на раскинувшуюся передо мной роскошную панораму. Может, Питер все же пытается за мной ухаживать? Или ему просто хочется пообщаться со мной как с другом?

— Знаешь, я не дура. Я на это не попадусь. Я понимаю, к чему ты ведешь.

— Останься.

Черт. Меня так тянуло к этому мужчине, к этому убежищу в башне высоко над всем миром.

— Ну, хорошо, и если я останусь, что мы будем тут делать?

— Забудем про Будро. Я все сказал, тебе решать. Мы можем просто поговорить. О чем угодно. Обо всем на свете. Может, ты бы, наконец, поняла мои мотивы, а я — твои.

— Я не могу…

— Можешь. Просто останься.

И я осталась.

Через два часа я снова сидела в машине и ехала в офис. Луис плохо говорил по-английски, и за три года мы еще ни разу ни о чем не разговаривали. Но я точно знала: он решил, что у меня с нянем роман.

— Питер говорил со мной про Дилана, — сказала я виновато. — Долгий разговор. Очень долгий разговор.

Сидя под дивным куполом деревьев над башней Бельведер, мы и, правда, долго говорили. Я заставила Питера пообещать, что он не станет заговаривать про Филипа. Чувствуя мою печаль и унижение, которое я испытывала в браке, он извинился за свои легкомысленные замечания. Он сказал, что любит моих детей, и я начала рассказывать ему всякие дурацкие истории про них, например, про то, как у Дилана в младенчестве был такой толстый животик, что он прикрывал колени. Мы посмеялись насчет шикарных детских дней рождения, на которые он водил детей. Питер даже пригласил меня на свой день рождения.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен. Буду рад тебя видеть. И Дилана приводи.

— Но мы же не знаем твоих друзей.

— Я хочу похвастаться тобой перед своими друзьями, Джейми.

Это прозвучало странно, как будто я его новая девушка. Но что бы он ни имел в виду, у меня взволнованно застучало сердце.

— Да, Луис. И прогулка была очень долгая. — Я потерла лоб, демонстрируя, как я устала. Я практически ни разу до сих нор не видела Луиса без застывшей на лице милой услужливой улыбки, но сейчас он ответил мне долгим взглядом, который словно бы говорил; «Ага, как же».

Глава 22

Застольные беседы

Плитки пола постепенно подогревались; я включила тепловые лампы, чтобы создать красноватое освещение в пахнущей лавандой ванной комнате. В субботу после обеда, за четыре дня до выхода сюжета, я хотела поухаживать за собой. Забравшись в ванну, я положила голову на надувную подушку, прикрепленную к стенке ванны, и принялась слушать «Богему».

Hai sbagliato iJ raffronto.

Volevi din bella come tin tramonlo.

«Mi chiamano Mini,

il perch non so…

Только я вошла в транс, как дверь ванной распахнулась, и две бутылки лосьона слетели с комода. Ворвался Филип; его костюм для игры в сквош почти вывалился из сумки.

— В ванне с пеной у тебя есть время поваляться, а поехать куда-нибудь на вечер мы не можем.

— Филип, пожалуйста, давай поговорим через час. Знаешь, пока тебя не было, у меня было вдвое больше хлопот с детьми. Как у матери-одиночки. Так что я тут не круглые сутки сна себе устраивала. Я впервые попыталась урвать часок на…

— У тебя было полно времени. Меня не было две недели.

— И мы по тебе скучали. Правда, скучали, милый.

— Я опаздываю в клуб «Ракетка» на игру, а на улице дождь. — Он смотрел на меня с таким видом, будто мне полагалось этот самый дождь остановить.

— Ну, так надень плащ и возьми зонт. — Он не отреагировал. Я попыталась зайти с другой стороны. — Надень кроссовки, которые не будут скользить на корте.

— Проблема не в кроссовках.

— А в чем?

— В доме нет зонтиков. Неужели Каролина не может нормально выполнять свою работу?

Стоит какой-то крошечной мелочи в жизни моего мужа пойти не так, и он сразу винит во всем Каролину, самую работящую женщину в Нью-Йорке.

— Филип, пожалуйста, посмотри у входной двери на стойке для зонтиков. Там их полно.

Даже кризис с зонтиками не заставит меня вылезти из теплой ванны. Я опустила голову под воду, стараясь уйти от спора, который у нас повторяется раза четыре в год. Филип подошел к ванне и повысил голос, чтобы мне было слышно даже под водой.

— Неужели ты не можешь контролировать прислугу? Составляй, что ли, списки. Мне нравятся зонтики с деревянными ручками, а не дешевые складные, у которых ручки пластмассовые. Клуб «Ракетка» — для джентльменов. Туда нельзя ходить с дешевым зонтиком, который можно купить на улице.

Я высунула голову из воды, решив, что проще попробовать его успокоить, чем слушать дальше, как он бесится, хотя я и не была уверена, что раздражение, охватившее меня после этого разговора, того стоило.

— Ну, так возьми сегодня складной, а я потом закажу дюжину с деревянными ручками, чтобы такое больше не повторялось.