Книга Зверинец Джемрака - Кэрол Берч

— Ян, держи, передай второе ведро, — велел капитан.

От запаха у меня закружилась голова — он напомнил мне, как пахло в мясной лавке через две двери от нашего старого жилища на Уотни-стрит. Утренний запах крови и рассола, свиные головы в тазу. Капитан перелил часть крови во второе ведро, зачерпнул оттуда жестяной кружкой и после секундного замешательства передал эту кружку мистеру Рейни. Тот взял ее, посмотрел на содержимое, закрыл глаза — и выпил. Капитан наполнил вторую кружку и протянул ее Джону Копперу со словами:

— Не глотай сразу все, отпивай понемногу.

Мы передавали наполненные кружки друг другу, и каждый выпил, за исключением Габриэля, которому явно было не по себе.

— Не могу, — сказал он. Глаза у него слезились.

— Ничего страшного, Габриэль, — убеждал его Дэн, — у нее и вкуса-то нет.

И действительно, кровь была почти безвкусной, но теплой и солоноватой.

— Знаю. Дайте собраться с духом.

Скип смаковал свою порцию, словно хорошее вино, задумчиво, с видом знатока. Даже глаза закрыл, когда поднес кружку к губам.

Агония борова еще продолжалась.

— Да стукните его по голове кто-нибудь, ради бога! — взмолился Джон Коппер.

— Сам и стукни, огрызнулся Саймон.

— А вот и стукну, — решительно ответил Джон, но к моменту, когда он добрался до Поли и, с трудом удерживаясь на ногах, поднял топор, боров уже издох.

Уилсон сделал несколько глотков и приступил к разделке туши.

Кружка вновь пошла по кругу.

Кровь уже начала менять цвет, густеть, как мучная похлебка. Все мое тело затрепетало от возбуждения. Никогда еще мне так не хотелось есть. Уилсон отрезал от туши ноги и голову, рассек черную шкуру вдоль спины, запустил свои большие мясистые руки под уши, потянул — и с треском сдернул с туши два больших куска кожи. Даг подвесил их на паруса, чтобы просолились.

— Разведем огонь в нашей шлюпке, — распорядился Рейни.

— Скип, Джон, прыгайте к ним, уберите тут! — приказал капитан.

Они принялись вычерпывать кровь. Морскую, соленую кровь. Глаза у Скипа чуть не вылезли из орбит, а нижняя губа отвисла. Кишки и другие внутренности — надутые и блестящие, серые и розовые — сложили в ведро. Пахли они дерьмом. Печень была похожа на крыло, накачанное жиром. Мочевой пузырь — мягкий шар с тонкими разводами. Уилсон вскрыл его и разбрызгал мочу, чтобы отмыть лодку от крови. Мы развели небольшой костер на крышке ящика с инструментами, используя в качестве дров деревяшки, взятые с корабля. Мы пытались высушить их на солнце, но они были все еще сыроваты. Уилсон, несмотря на все дожди, умудрился сохранить запас сухих спичек. Одному Богу ведомо, где он их прятал. Тим предположил, что кок хранил спички в собственной заднице. Ну и что? Главное, чтобы костер можно было разжечь. Выпитая кровь и общее дело воодушевили всех членов команды. Во рту у меня снова появилась густая и вязкая слюна. Дэн начал насвистывать.

Мы поддерживали огонь, подсовывая в него обрывки парусины.

— Вы что делаете, мальчики? — Дэн растолкал нас в разные стороны. — Костер разводить не умеете? Полезное умение, между прочим, очень полезное. Смотрите, как делаю я.

С капитанской лодки нам передали плечо, ногу и несколько ребер. Мы накололи их на ножи и прочие инструменты и стали держать над огнем. Жир закапал в костер, пламя стало разгораться. Мясо жарили, пока хватало терпения, но слишком долго ждать мы уже не могли. Запах сводил нас с ума. В соседней лодке тоже развели огонь, насадили на палку свиную голову с пустыми глазницами и тоже поставили жариться. Солнце начало опускаться за горизонт. От костров распространялось приятное тепло, и над лодками поднимались по-домашнему уютные клубы дыма. На парусах висели полотнища свиной кожи с мраморно-розовым рисунком и белыми кусками жира.

Уши зажарились мгновенно. Уилсон срезал их и спросил:

— Ну, кому уши?

— Разрежь пополам и раздай младшим, — ответил капитан.

Младшим — то есть Скипу, Джону, мне и Тиму. Получив свою порцию, Скип расплакался. Сидел и жевал ухо, вытирая сопли. Свиные уши — пища богов, клянусь всеми святыми. Жесткие, их можно сосать, жевать, грызть, растягивая удовольствие до бесконечности. Затем последовал хвост, он достался Саймону. Потом — ноги, и наконец я впился зубами в кусок настоящего окорока, розовый внутри. Есть его было больно. Щеки изнутри саднили хуже, чем нарывы на ногах, — те уже начали лопаться, будто маленькие вулканы. Ели мы от пуза, даже внутренности все подчистили. Оставили только шкуру да вывесили сушиться тонкие куски мяса, нарезанные полосками. Пир удался на славу. Капитан разрешил всем выпить по лишней порции воды, чтобы отпраздновать забой Поли и десятый день плавания на шлюпках.

— Знатно вышло, — к капитану вернулся его звучный, насыщенный голос, — молодцы!

У нас было достаточно пищи. Воды тоже должно было хватить надолго. Мы не пали духом и верили в грядущее спасение и Божий промысел.

Капитан прочел короткую благодарственную молитву, и все мы повторяли слова вслед за ним.

Мы были похожи на больших котов после кормежки. На небе взошла луна. Океан был прекрасен. Саймон играл на скрипке. Мы спели «Санти Анну», «Черный шар», «Низины, равнины». Ян исполнил какую-то песню на своем языке, потом Даг — тоже на своем. Джон спел самый похабный вариант «Как только денежки нам не достаются». Потом мы затянули «Кровавые розы»: в этой песне столько всего намешано, для каждого случая строчка найдется. Когда вокруг бушевал шторм и выл ветер, мы пели:

Ботинки и куртки отдали в залог,

Кровавые розы, идите на дно, кровавые розы,

Пришли к мысу Горн — продул ветерок,

Кровавые розы, идите на дно, кровавые розы…

А сейчас, сытые и довольные, с набитым брюхом, мы затянули:

Матушка пишет: милый ты мой, —

Кровавые розы, идите на дно, кровавые розы, —

Сынок, поскорей возвращайся домой… —

так сладко, так слезливо; кто-то из нас думал о матери, которой никогда не знал, а кто-то — о тех, кто ждал его дома, или о тех, кого уже не было на свете. Даже меня воспоминания о доме, Ишбель, матушке и обо всем остальном наполняли счастьем. Не хватало только курева.

Может, завтра увидим парус на горизонте.

Увы, ни назавтра, ни в последующие дни паруса на горизонте мы так и не увидели.

— Когда-то эти моря кишели китобойными судами, — сказал мистер Рейни.

Ветер сменился на северный. Мы подъедали мясо и жир со шкур, пока они не начали приобретать странный зеленоватый оттенок. Капитан призвал нас не рисковать, и мы выкинули шкуры за борт. Пришлось снова перейти на соленые сухари и теплую воду. Вкус и запах свинины остались будоражащим чувства воспоминанием, кровь — теплым потоком жидкости в глотке. Животные соки. От воды внутри у нас становилось только суше, рот превратился в отвратительную дыру. Курс — на восток, к побережью Южной Америки. Постоянные разговоры об островах. Должны же здесь быть острова. Капитан и мистер Рейни часто совещались, склонившись над секстантом.