Книга Дурни Вавилонские - Далия Трускиновская

— К столу, к столу! — сказал мужчина, при котором была Таш. И он первый улегся на ложе, а она села у него в ногах, как жена. Я подумал, что именно этого нельзя рассказывать Гамиду, — ведь опять схватится за нож. Странно было, что женщина в одежде жрицы ведет себя как замужняя, ведь им всё позволено, только не брак. Но тут собралось даже на мой взгляд причудливое общество, и Аршака, не дав ему стереть глину с рук, при общем хохоте поместили рядом с Агенором.

Чтобы не ронять слюни, как пес в жару, я решил выйти потихоньку на лестницу и взять с собой Бубука. Но его нигде не было.

На лестнице я сел на ступеньку и задремал, прислонившись к стене.

Проснулся я оттого, что кто-то, стоя у распахнутой двери, кричал:

— Да вот же он, спит, как младенец!

Я вскочил и поспешил к хозяину.

— Домой, осленочек, — сказал он. — Домой…

И я понес его с яруса на ярус, сперва ступеньки освещались снизу, потом стало совсем темно.

В спальне я усадил его на постель.

— Устал я, — признался хозяин. — А где Бубук?

— Бубук убежал, чтобы читать таблички про евнухов, — пожаловался я. — Его какие-то жрецы Асторет сбивают с толку.

— Он вздумал стать евнухом? — уточнил хозяин.

— Да, господин.

— Не так уж это глупо. С его способностями ему нужно стать жрецом, а это — единственный способ. Он ведь из обнищавшей семьи, осленочек мой.

Я понимал, что отвечать нельзя, и всё же ответил:

— Он сто раз пожалеет об этой глупости, господин!

Хозяин засмеялся.

— У тебя, конечно, есть подружка? — спросил он.

— У меня невеста, господин. Мы хотим пожениться. Если тебе надоест женщина Фош, то моя Лиш будет стряпать и стирать не хуже. Она работы не боится.

— Понятно… Слушай. Ты запомнил Евера, человека, который стоял на лестнице?

— Я не разглядел его лица, господин.

— Ничего. Ступай в харчевню на пятом ярусе, он там, наверно, один такой — с пропуском разумного на шее. На пропуске знаки Мардука… впрочем, ты их не знаешь. Главное — крестовина. Запомни — крестовина с дыркой посередине для столба! Если он не очень пьян, то приведи его ко мне.

— Иду, господин.

Арбуку и Абдаду не очень нравилось, что хозяин выделяет меня. Ведь я появился в доме позже них. Но они не могли ничего поделать — он так решил.

Это была та самая харчевня, где трудилась Реш, поэтому я сразу подошел к ней и объяснил, кто мне нужен. Я мог свободно с ней разговаривать — она ведь уже была невестой нашего брата.

— Человек с необычным пропуском на шее у нас иногда бывает, — сказала она. — Хорошо одет, ни с кем не разговаривает, песен не поет, простой каши не ест, берет пиво и сушеную рыбу.

— Похоже, это он.

— Сегодня был, выпил немного и пошел вниз, это я знаю точно.

— Откуда, Реш?

— Он сказал: пойду, с горя утоплюсь. А где ж ему топиться, как не в прудах?

— Он что, уже пробовал?

— Мне кажется, да. Он, как выпьет, топиться любит — каждый раз эти слова говорит. Поищи его у прудов. Он из тех людей, что любят сидеть в одиночестве, а там есть скамейки.

Я поспешил вниз — не по норе, а по лестницам. Стража не любит, когда по лестницам расхаживают простые парни, ступеньки — для богатых, но у меня был хороший пропуск.

Спустившись на первый ярус, я вышел возле помещения стражников и спросил у них, не проходил ли человек с пропуском разумного. Они посмотрели на мой пропуск и вежливо ответили — проходил, пошел вон туда. И, когда я вышел на дорогу, меня сзади окликнули. Это возвращались наши с пустыми тачками.

— Мы сейчас сдадим тачки, вымоем руки и пойдем в харчевню, — сказал Тахмад. — Идем с нами. Возьмешь там у разносчика лепешек с сыром.

Я посмотрел, где Гамид. Гамид шел последним. Наверно, у наших опять был спор о старших, и всё вернулось к старому правилу: старший тот, кто прежде родился. Абад гнал тачку предпоследним — видимо, сохранил верность Гамиду. Я отстал немного, чтобы поравняться с ним. Я хотел показать ему, что наша дружба не зависит от мелких ссор среди парней из Субат-Телля.

— Давай палки. Я сегодня весь день отдыхал. Только снес хозяина вниз, на третий ярус, и поднял наверх, — сообщил я.

— Он болен? — спросил Гамид, передавая мне палки.

— Не столько болен, сколько тоскует. Всё в мире делается не так, как ему нравится. Вот сегодня на третьем ярусе был праздник, запустили печатню, его позвали, оказали уважение и почет, и что же? Он опять недоволен. Сперва не хотел идти, потом бурчал. Мне жаль его, Гамид.

— Что же его жалеть? Он никогда не гонял тачек, не махал лопатой, он — главный строитель, ему платят за его ум, и мне кажется, что он не тратит всех денег, которые получает.

— Ему хватает двух носильщиков, помощника, скорохода, женщины для стряпни и порядка, и еще у него есть Бубук, который вдруг решил стать евнухом.

Гамид расхохотался.

— Каких только чудес не услышишь в башне! Если бы в Субат-Телле кто-то решил стать евнухом, его бы связали и не кормили, пока не поумнеет.

— И еще новость! Помнишь тех двоих, которых мы вытаскивали из дыры? Во-первых, они вернулись, а когда возвращались, чуть не утонули в канале. А во-вторых, девице сразу нашли жениха двумя ярусами ниже. И уже зовут гостей на свадьбу!

— Откуда ты знаешь?

Я стал рассказывать про таблички на веревочке, про то, как их делают, потом про праздник, и перешел к делу, по которому меня послали.

— Пойдем, поищем этого Евера вместе. Может, он не настолько пьян, чтобы жевать слова, и я отведу его к хозяину.

— Пойдем, — сразу согласился Гамид. Пока он мыл руки и ел свою кашу, я прогулялся у малого пруда. Там уже собиралась молодежь. На скамейках сидели только девушки. Я вернулся, уговорился о встрече с Лиш, дождался Гамида, и мы вместе пошли искать Евера.

Он действительно был у пруда, только у самого дальнего, от которого расходились в четыре стороны канавы. В том пруду можно было купаться, и из воды торчали мужские головы без повязок, а другие мужчины сидели на берегу. Евер устроился на краю канавы и опустил ноги в воду. Мы подошли и убедились, что у него на шее пропуск разумного, с изображением знаков Мардука и крестовины.

— Господин, ты не очень пьян? — спросили мы.

— Я пьян, — честно ответил он. — Чего вы хотите?

— Нас прислал господин Осейф Гумариэль, чтобы привести тебя, но сказал — если ты не слишком пьян.

— Я слишком пьян. Но я запомнил… я его найду…

— Зачем твоему хозяину этот человек? — спросил Гамид.

— Этот человек обижен разумными. Наверно, хозяин хочет услышать его жалобы.