Книга Мортена: Перерождение - М. Борзых

ряд будет! Это моя голова отсекаться будет.

Я поперхнулась заготовленными ранее фразами, осознав смысл слов и спокойствие в голосе лежащего передо мной смертничка.

— Как это тебя? Ты же свой!

— О, Кеана подведёт всё так, что я даже своей смертью принесу пользу общине, не сомневайся!

— Вас в детстве со скалы не роняли? — у меня в голове не укладывалась та прозаичность, с которой Корис вещал о собственном убийстве. — Другой причины подчиняться таким обычаям я не вижу.

— Забудь, тут всё настолько извращено, что ты этого не осознаешь, пока сам не окажешься по другую сторону баррикад, — Корис нахмурился, поджал губы и отвернул лицо к стене. — Я осознал, да только поздно.

— А если я скажу, что не поздно? — закинула я удочку, ожидая, заглотит ли октер наживку.

Оборотень пристально вглядывался в моё лицо, в поисках одному ему ведомых признаков лжи.

— То я отвечу, что подло так шутить.

Пришлось удивить смирившегося с участью оборотня.

— Допустим, я могу тебя вылечить, но для этого нам придётся уйти в земли ягуаров и прихватить с собой того бедолагу, которого уготовили на роль жертвы вместо тебя.

— Нас убьют, — без раздумий выдал Корис, — или свои, или чужие.

— У своих ты и так в одном шаге от встречи с предками. У чужих нас и пальцем не тронут, гарантирую. — Я выжидающе уставилась на сомневающегося октера. — Правильно понимаю, что, кроме смерти, принципиальных возражений нет? своих — У своих ты и так в одном шаге от встречи с предками. У чужих нас и пальцем не тронут, гарантирую. — Я выжидающе уставилась на сомневающегося октера. — Правильно понимаю, что, кроме смерти, принципиальных возражений нет? чужих — У своих ты и так в одном шаге от встречи с предками. У чужих нас и пальцем не тронут, гарантирую. — Я выжидающе уставилась на сомневающегося октера. — Правильно понимаю, что, кроме смерти, принципиальных возражений нет?

Оборотень не удержался и засмеялся от моей формулировки вопроса.

— Сумасшедшая! Как есть сумасшедшая! Хотя и я тоже хорош, ушёл в пустоши на смерть, а вернулся со второй ипостасью, — то ли похвастался, то ли повинился Корис.

— А ты рисковый! — решила потешить самолюбие парня, с меня не убудет, а ему приятно.

— Оглядываясь назад, могу сказать, что я — идиот. Но идиот везучий! — октер хитро улыбнулся, подмигнув мне. Вместе с надеждой к нему по каплям возвращалась жажда жизни. — Но сами мы такое не провернем, нужна помощь. Ану я во всё это буду втягивать только после обстоятельного разговора. Никто из октеров ни в коем случае не должен пострадать. Они — наш дом и наша семья, а семью не выбирают.

Я пожала плечами. Вот ведь, его накануне на смерть отправляли, а он всё равно защищает общину. То ли это высшая форма любви, то ли идиотизма после промывки мозгов. В любом случае других соратников для побега не было. А Корис хотя бы знал, где здесь выход.

Беседа наша была долгой. Пришлось признаться, что я — не выбраковка, а несовершеннолетняя айше ягуаров, и лечить его планирую с помощью родового тотема. Благо, опыт имелся. Про свои приключения с птицеящерами, которых здесь именуют птерами, и попадание в общину рассказала вкратце, но эта часть произвела даже большее впечатление на Кориса, чем мои родственные связи.

— В части везучести ты меня переплюнула! — восхищённо выдохнул оборотень. — Это надо же! Мало того, что вырвалась из лап птера, так ещё и упала прямехонько в озеро!

— Ну тут как посмотреть, — я умолчала о существовании ЯГУ, поэтому со стороны всё действительно выглядело как невероятное везение. — Если бы не подводное течение, то выплыла бы и домой потопала. А поскольку принесло к вам, значит, удача тебя опять спасает. Я по твою душу.

Бедный октер натурально впал в ступор от такой трактовки. Спустя пару минут Корис пришёл в себя.

— Ну допустим, с нами всё понятно. Ты хочешь домой, а я хочу жить. Зачем тебе ещё один смертник? Он только снижает наши шансы на побег.

Что ж, вопрос закономерный. Ответить на него не получалось даже себе. Если по чести, то не хотела бросать блондина на верную смерть на вражеской территории, но фактически интуиция ревела тревожной сиреной, что это полуживое тело мне ещё пригодится. Кажется, я становлюсь чересчур меркантильной под стать местному менталитету.

— Убить его сейчас, что скотину прирезать. А воин не достоин такой смерти, — выдала я Корису заранее заготовленную благородную версию.

— Согласен, — с отстранённым видом кивнул октер. — Лучше сдохнуть при попытке к бегству, чем отправиться к предкам в качестве жертвы.

Дальнейшее обсуждение свелось к проработке плана и его деталей. Главная роль в нём отводилась Ане. Собственно, от силы её чувств зависело очень многое, практически всё! Именно ей предстояло умыкнуть мои родовые клинки и уговорить мать отпустить Кориса в последний путь.

Местом скоропостижной кончины возлюбленного должны были стать пустоши, куда его бы отправили на скуте. На этом же скуте под умирающим и благоухающим октером должен был контрабандой проехать и блондинчик. Ну а мне досталась роль верной подруги Аны, сопровождающей и помогающей той справиться с горем. Под накидкой с глубоким капюшоном всё равно никто ничего не рассмотрит.

Ана появилась к вечеру, принеся любимому ужин. Беседовали они тихо, но до меня доносились отдельные отрывки их разговора:

— … не знаю, я ей не доверяю. Если она соврала… доказательства… — голос полный сомнения.

— Родовые клинки выбраковкам не дают.

— Она их украла!

— … она обещала меня вылечить, а твоя мать предложила завтра умереть.

Тишина была звенящая. Кажется, у девочки сейчас обрушился мир. А может, и нет, судя по следующим словам.

— … дать уйти как воину… есть замена. Он — чужой.

— … не заслуживает смерти… мы стали хуже их. Они нас изгоняют, а мы их убиваем.

— … ты не вернёшься…

— Я вернулся из логова арахнида и сейчас вернусь. Не веришь ей, верь мне!

Ана согласилась. Чего только не сделают женщины ради любви.

* * *

Наша скорбная процессия продвигалась излишне медленно. Все встреченные нами октеры отводили взгляд при виде Кориса. Тому досталась роль ароматного ожившего зомби не первой свежести, и он с ней прекрасно справлялся. Стоит отдать ему должное, не смотря на боль, он