Книга Шоколадная принцесса - Габриэлла Зевин

Повисло молчание.

— Да… что вы говорите… звучит разумно, — произнес наконец Лео.

— Хорошо, — сказал мистер Киплинг.

— Не думаете, что Лео стоит оставить работу? — спросила я.

— Я не хочу это делать! — заревел тот.

— Он все еще работает в Бассейне, — объяснила я.

Мистер Киплинг пригладил невидимые волосы на лысой голове.

— Ах да, я не наводил справки о ситуации в ветеринарной клинике. Приношу извинения, Аня. Из-за сердечного приступа, но, конечно, это совершенно непростительно. Мистер Грин, не сделаете ли заметку?

Саймон молча повиновался; после предложения о вскрытии он не сказал ни слова. Выражение его лица напомнило мне печальную морду бассета.

— Тебе нравится работать в Бассейне? — спросил Саймон моего брата.

— Да, очень.

— Что ты должен там делать?

— Приношу обед парням, закуску, выпивку, забираю вещи из прачечной.

— Они хорошо с тобой обращаются?

— Да.

— Я хорошо понимаю твою тревогу, Аня, но не думаю, что Лео должен бросить работу в Бассейне, — заключил мистер Киплинг. — Даже если она связана с организованной преступностью, все же лучше, если у него будет постоянная работа. — Он пристально посмотрел в глаза Лео. — Ты должен пообещать никогда не совершать ничего противозаконного или опасного. Теперь ты защищаешь Аню и Наталью. И поэтому ты очень важен.

Лео выпрямился и торжественно кивнул:

— Я обещаю.

— Отлично, — сказал мистер Киплинг. — Что касается ведения домашнего хозяйства, все будет как обычно. — Я уже знала об этом, мистер Киплинг преимущественно обращался к Лео. — Твои деньги помещены в трастовый фонд, которым я буду управлять, пока Анни не станет совершеннолетней.

Лео не подверг сомнению эти меры и не был ими обижен, как боялась бабушка. Он принял все беспрекословно, что стало для меня большим облегчением. Несмотря на оплошность Саймона, мистер Киплинг успешно создал у Лео чувство значимости. Мы еще немного пообсуждали скромные похороны бабули; мистер Киплинг был тверд в решении, что поминки не должны проходить у нас дома, так что необходимо было найти какое-нибудь тихое место, где наши преступные родственники могли бы спокойно отдать ей долг.

— Мистер Грин и я что-нибудь найдем.

Мы уже почти закончили обсуждение всех насущных вопросов, как прозвенел дверной звонок. Это оказался сотрудник похоронного бюро, который должен был забрать тело бабули. Лео извинился и ушел к себе в комнату (думаю, он немного боялся трупа).

— Не сходишь и не посмотришь, не нужна ли гробовщику помощь? — спросил мистер Киплинг Саймона Грина. Саймона изгоняли из комнаты, и тот это понял.

Мистер Киплинг был весь в испарине, и я предложила выйти на балкон.

— Как ваше здоровье? — спросила я.

— Уже гораздо лучше, спасибо. Я чувствую себя почти на шестьдесят два процента в норме. Кейша следит за всем, что я ем, не хочет, чтобы я внезапно скончался, съев что-нибудь вкусное. — Он по-отцовски обнял меня за плечи. — Я знаю, как сильно ты любила Галину и как сильно она любила тебя. Знаю, как тебе грустно.

Я промолчала.

— Я беспокоюсь о тебе. Ты держишь все в себе, Анни, а это вредно для здоровья. — Он рассмеялся. — Хотя не думаю, что мне стоит давать тебе советы о том, как быть здоровым. Анни, есть еще кое-что, о чем мы не говорили. Я боюсь даже заводить этот разговор, но чувствую, что должен.

— Да?

— Сын Делакруа, — сказал мистер Киплинг. Конечно, он читал газеты, как и все остальные. — Сильверстайн окончательно объявил о своей отставке, и это значит, что Чарльз Делакруа непременно выставит свою кандидатуру на пост окружного прокурора в ближайшее время. И этот поступок привлечет внимание и к нему, и ко всем, кто его окружает.

Да, я понимала, к чему он ведет, ведь сама много раз размышляла об этом. Черт возьми, я говорила то же самое Скарлет в ноябре.

— Думаете, мне стоит порвать с Вином?

— Я бы никогда не осмелился такое сказать, Аня. Но время сейчас — смерть Галины, опекунство Лео, амбиции мистера Делакруа — далеко не идеально. Я был бы плохим советчиком, если бы в конечном счете не спросил следующее: эти отношения стоят потенциального риска?

Разум говорил мне, что нет.

Но сердце!

— Тебе не надо отвечать прямо сейчас, — сказал он. — Мы будем часто встречаться на протяжении следующих недель.

Через стеклянную дверь я видела, как Саймон Грин махал нам рукой, призывая обратно в комнату.

Мистер Киплинг извинился за Саймона:

— Он не должен был упоминать возможность вскрытия при твоем брате. Он хочет только хорошего и вовсе не глуп, но, боюсь, ему все же надо многому научиться.

Мы зашли обратно в комнату, где гробовщик требовал от мистера Киплинга подписать несколько бумаг о переносе тела бабули. В настоящий момент ее тело лежало на тележке, в закрытой черной пластиковой сумке с застежкой-молнией, которая доходила до середины. Я посмотрела на нее и вспомнила, что ни один священник не дал ей последнего причастия; я забеспокоилась о ее душе и о своей.

— Никто не дал ей последнего причастия, — сказала я мистеру Киплингу. — Она говорила мне, что умирает, но я не слушала! Мне надо было привести священника. Это все моя вина.

— Анни, — мягко заметил мистер Киплинг, — твоя бабушка не была католичкой.

— Но я католичка! И не хочу, чтобы бабушка попала в ад!

Он промолчал. Мы оба знали, что в жизни у бабули случалось всякое; не стоило притворяться, что этого не было. Галине Баланчиной нужно было цепляться за каждую возможность, если она хотела попасть на небеса.

Этой ночью, после того как тело бабушки отправили в похоронное бюро в Бруклине, а я приготовила для Лео и Нетти макароны, застелила бабулину постель, подтвердила мистеру Киплингу, что Бассейн вполне подходит для поминок, заставила Нетти принять душ и уложила ее в кровать, дала Лео аспирин от головной боли, столь тяжелой, что он плакал, и помолилась о том, чтобы головная боль Лео не превратилась в припадок, я наконец пошла спать, и почти сразу меня разбудила Нетти, которой приснился кошмар; я утешила сестру, но тут Лео позвал меня на пути к моей комнате (он хотел, чтобы я проверила, что окно у бабушки открыто, а дверь заперта), и вот когда я сделала это и второй раз легла, вокруг стало очень тихо. Царила тишина, которую я не помнила в этой квартире уже много лет. Оборудование, которое поддерживало бабушкину жизнь, было очень шумным, но я к нему привыкла. И странно — новая тишина казалась мне громкой. Я не могла заснуть, так что я встала и пошла в комнату бабушки. Все то время, что бабушка болела, в комнате стоял неприятный запах, но сейчас не пахло ничем. Это случилось так быстро.