Книга Эльфийский подменыш - Алан Чароит

– Неужели сам Мартин Мэй пришёл в мои владения и пьёт из моего ручья? – заговорила дева, и голос её был подобен звуку самых звонких колокольчиков Холмогорья.

– Вижу, ты знаешь, кто я таков, – ответил польщённый разбойник. – Но твоё имя мне неизвестно. Назовись же, о, прекрасная леди.

– В этих краях я известна как Медб. И всё, что есть в этом лесу, принадлежит мне, – сказала дева, остановившись у мостика, словно не решаясь приблизиться.

Мартин Мэй, заслышав её слова, рассмеялся и заявил так:

– Неужто ручей этот твой, как и деревья и травы, что растут повсюду? Как звери и птицы, что служат нам пищей? Может, и разбойничья ватага тоже не моя, а твоя? Мы ведь тоже живём в этом лесу. Признаюсь: до сегодняшнего дня думал я, что лес этот только мой, – ведь никто другой не смел заявлять на него права!

Дева ничуть не рассердилась за дерзкие речи и, улыбнувшись, продолжила говорить:

– Слыхала я, будто Мартин Мэй – не обычный лиходей, коих сотни, а благородный разбойник и бывший рыцарь, который всегда судит по справедливости, грабит лишь недостойных людей и делится добычей с бедняками. Вот и рассуди нас по справедливости, Мартин Мэй. Может ли статься так, что у леса есть и хозяин, и хозяйка? Захочешь ли поделиться добром с бедной девушкой?

– Что-то не больно похожа ты на крестьянку, – с сомнением покачал головой разбойник. – Чую я, в вопросе твоём есть подвох, и не стану я отвечать на него, пока не разберусь толком, кто ты и что тебе нужно. Думаю, ты и вовсе не человек.

– Ты догадлив, Мартин Мэй, – не стала возражать дева. – Я принадлежу к старшему народу, который вы, люди, зовёте эльфами. Вот только что это меняет? По-твоему, о справедливости могут просить лишь смертные? Нам она тоже не чужда, как и прочие человеческие радости.

– В таком случае твои права намного древнее моих, – решил разбойник, – но я не вижу в том большой беды. Я и мои люди всегда уважительно относились к твоему народу, и не было меж нами вражды. А лес большой, и места хватит всем. Если же тебя беспокоит, что я объявил себя хозяином местных угодий, то обещаю впредь не говорить этих слов. И прости, что пил из твоего ручья, не спросив на то изволения.

Мартин Мэй поклонился ей, и Медб, казалось, была поражена его учтивостью.

– Ты принял мудрое решение, – вымолвила она. – Мудрое, но не самое верное. Стань ты спорить со мной и настаивать на своём – я бы разгневалась. И всё же сердце моё всё ещё исполнено грусти.

– Чем же мои слова так опечалили тебя? – удивился разбойник. – Разве не затем ты заманила меня на свою поляну, чтобы заявить права на лес?

– Всё, что есть в этом лесу, принадлежит мне, – повторила Медб. – Теперь ты не станешь оспаривать это?

– Не стану, – сказал Мартин Мэй, глядя ей в глаза. И в этот же миг лицо девы озарила счастливая улыбка.

– Тогда испей доброго вина из моей чаши, – предложила она. – В знак того, что не осталось меж нами недомолвок или затаённой вражды.

Засомневался Мартин Мэй, ибо слышал он, что опасно брать дары из рук эльфов.

– Или, может, ты боишься меня? – насмешливо укорила его Медб. – Видимо, не так храбры лесные братья, как о них говорят.

И в тот же миг разбойник ступил на шаткий мост, подошёл к деве и без страха принял чашу из её рук. Признаться, такого вкусного вина он не пробовал никогда в жизни, даже когда пил за одним столом с самим королём.

– Отныне нет больше границ меж нами, – сообщила Медб. – И ты принадлежишь мне.

Её смех заставил несколько листьев упасть с деревьев, но даже тогда Мартин Мэй не испугался. Он ответил так:

– Я не могу принадлежать тебе, о, прекрасная леди. Лес твой, но я – не часть этого леса. Захочу – уйду. И никто меня не остановит.

– Ты не сможешь уйти. – Дева покачала головой. – Это говорю я, Медб, королева Благого Двора, и слово моё крепко. Любая тропка приведёт тебя на эту поляну, стоит мне лишь захотеть. Но не вынуждай меня применять силу. Мы ведь можем договориться и по-доброму.

– Сперва скажи, чего ты хочешь от меня? – спросил Мартин Мэй. – И кто знает: может, мы и впрямь столкуемся.

Дева хлопнула в ладоши, и светлячки засияли ещё ярче. На глазах изумлённого разбойника поляна преобразилась. Травы пошли в рост, цветы опали, на деревьях появились завязи плодов. Сперва зелёные, они стали наливаться алым, а листья желтели и опадали. Созревшие плоды склевали лесные птицы, а с чистых небес вдруг пошёл снег, покрывая обнажённые ветви. Вскоре вокруг всё стало белым-бело, но чудеса на этом не закончились. Метель стала дождём, а из-под почерневшего наста пробились бледно-сиреневые и золотистые подснежники. На ветвях набухли почки, они лопнули и стали молодой листвой. Вновь распустились цветы, и всё вернулось на круги своя.

– Смотри, в этом сила леса, – пояснила Медб, – и моя сила тоже. Ты так тоже сможешь, если согласишься пойти со мной. Стань хозяином этих мест не на словах, а на деле, будь моим рыцарем, и я щедро вознагражу тебя, Мартин Мэй.

– Я не могу бросить своих родных, друзей из лесного братства и людей, нуждающихся в моей защите, – сказал разбойник, возвращая ей чашу. – Даже ради тебя, прекрасная леди.

– Дар остаётся даром, – сказала Медб. – Ты будешь уметь то, что я показала. И многое другое. Дикая магия прекрасна и очень пойдёт тебе. Познай её плоды и возвращайся через год. Тогда я ещё раз спрошу тебя, хочешь ли ты стать моим рыцарем и принадлежать королеве Благого Двора душой и телом. А пока иди. И помни: мы ещё встретимся.

На рассвете Мартин Мэй проснулся в своём лагере и сперва подумал, что всё случившееся с ним было лишь сном. Но магия, дарованная Медб, вскоре проявилась, и учить новые заклинания оказалось легко и радостно: листья и травы словно нашёптывали нужные слова. С тех пор лесное братство не знало горя и лишений: дичь сама попадалась в силки, деревья щедро одаривали плодами, непогода обходила их стороной, и урожай на полях в тот год вырос отменный. Пошли слухи, что сами древние боги благоволят к Мартину Мэю и его ватаге, что доставило немало хлопот их врагам, терпевшим неудачу за неудачей.

Так продолжалось до следующего Бельтайна. А в канун лета тропа снова привела Мартина Мэя на памятную поляну.

– И как, понравилось тебе быть чародеем? – вопросила Медб, выходя из тени деревьев.

В этот раз платье на ней было цвета самой тёмной листвы, а голову украшал венок из дубовых листьев и желудей.

– И даже очень, – признался разбойник. – Я благодарен тебе за этот дар. Но готов его вернуть, потому что слово моё остаётся прежним.

– Неужели я настолько не по нраву тебе, что ты откажешься от этой силы? – нахмурилась королева.