Книга Предатели в русской истории. 1000 лет коварства, ренегатства, хитрости, дезертирства, клятвопреступлений и государственных измен… - Сергей Глезеров

Из ее показаний и свидетельств других жителей Торковичей явствовало, что Василий Долин до войны, будучи плотником местного стеклозавода, часто пьянствовал, дебоширил. В 1940 году его призвали в армию, он служил в Кронштадте. Последнее письмо мать получила от него в августе 1941 года. Вскоре после этого Василий попал в плен (или сдался врагу – обстоятельства так и не удалось прояснить) в районе Ораниенбаума, позже отпущен немцами и в декабре 1941 года явился домой. Мать предлагала ему уйти в партизаны, но сын отказался: «Не лезь, не твое дело». Устроился в комендатуру на хозяйственную работу, потом немцы присмотрели его и взяли в отряд…

Открытый судебный процесс продолжался в Луге две недели. В своем последнем слове Василий Долин ссылался на молодость и неопытность в те суровые годы, говорил о безвыходности своего положения, уверял, что был рядовым исполнителем злой воли своих руководителей, отрицал личное участие в казнях и расправах, обещал искупить свою вину. 26 февраля 1966 года суд огласил вердикт: Василия Долина – расстрелять.

30 августа того же года в «Ленинградской правде» появилась коротенькая заметка: «Приговор приведен в исполнение». В ней говорилось: «Военная коллегия Верховного Суда СССР оставила приговор В. Долину в силе, а Президиум Верховного Совета СССР отклонил ходатайство о помиловании ввиду особой тяжести и опасности совершенных Долиным преступлений. 29 августа приговор приведен в исполнение».

Военные преступления не имеют срока давности. В начале 2020 года в Петербурге представили научный доклад о военных преступлениях во время Великой Отечественной войны – «Прибалтийский след на Северо-Западе России 1941–1944 гг.». Он посвящен преступлениям военных и полицейских формирований, совершенных на оккупированной территории.

Автор доклада доктор исторических наук Борис Ковалев, руководитель Новгородской группы СПб института истории РАН, уже два десятка лет занимается исследованием этой темы. Вместе со своими коллегами он собирал свидетельства очевидцев на Новгородчине, изучал архивные материалы, в том числе и рассекреченные дела из Центрального архива ФСБ.

Причем все это вопрос не далекой истории, а современного правового поля. В настоящее время Следственный комитет России проводит расследование в рамках возбужденного весной прошлого года уголовного дела по статье о геноциде. Причиной стало обнаружение поисковиками более полутысячи останков в деревне Жестяная Горка, что в сорока километрах от Великого Новгорода. Там во время оккупации базировался карательный отряд.

Специалисты определили, что найденные останки принадлежат убитым мирным жителям. Согласно материалам, обнародованным ФСБ, в списке карателей, хозяйничавших в годы войны в Жестяной Горке, фигурируют несколько десятков уроженцев Латвии. Их не предали суду на родине и впоследствии они скрылись на территории США, Канады и ФРГ, а преступления такого рода, как известно, не имеют срока давности…

История не забыта. В 2020 году в Жестяной Горке, которая уже стала местом памяти и скорби всей новгородской земли, появился мемориал. На переднем плане четыре бронзовые фигуры: отец семейства, мать и две внучки. Это погорельцы, вернувшиеся на место родного дома, сожженного карателями… За скульптурной группой – карта Новгородской области, объятая языками пламени. И цифра 2025, которая соответствует количеству уничтоженных карателями деревень.

Агент двух разведок

Конечно, случай Бориса Ильинского ни в какое сравнение не идет с тем предательством, которое совершили во время Великой Отечественной войны Антонина Макарова (печально знаменитая Тонька-пулеметчица), приговоренная к высшей мере наказания за свои зверства в 1979 году, или палач Хатыни Григорий Васюра, которому удалось скрывать свое прошлое до середины 1980-х годов и даже получить звание «Ветеран труда». Хотя как посмотреть…

Старший лейтенант Борис Ильинский, попав в плен, выдал военную тайну, а потом активно сотрудничал с врагом. После войны найден, осужден к смерти, но помилован: расстрел ему заменили 25 годами лагерей…

«В сентябре 1942 г. в Севастополе, после эвакуации его советскими войсками, остался бывший врид (временно исполняющий должность. – С. Г.) начальника информационного отделения РО (разведотдела. – С. Г.) штаба ЧФ ст. лейтенант Ильинский. Будучи по характеру своей работы хорошо осведомленным о деятельности информационного и других специальных отделений РО, Ильинский, попав в плен к противнику, предал интересы Советской Родины и на допросе рассказал все, что знал о работе разведки на данном театре», – говорилось в документе Разведывательного управления Главного морского штаба Военно-морского флота.

Последние дни осажденного Севастополя

Трудно сказать, что повлияло на подобные действия Ильинского, который до этого находился на хорошем счету. Возможно, хаос и неразбериха, связанные с падением Севастополя, не самое достойное поведение, как казалось многим, вице-адмирала Филиппа Октябрьского – командующего Черноморским флотом и одновременно Севастопольским оборонительным районом (СОР).

Командование Черноморского флота во главе с Октябрьским эвакуировалось из осажденного Севастополя, в который уже врывались вражеские войска, на самолете в ночь на 1 июля 1942 года, а для эвакуации командования сухопутных войск, партийных и советских руководителей были предоставлены две подводные лодки. Приморская армия и береговая оборона Черноморского флота были оставлены сражаться до последнего… Около 80 тысяч человек, значительную часть которых составляли раненые, попали в плен.

Спустя почти двадцать лет после войны Филипп Октябрьский так попытался объяснить причины, по которым Приморскую армию не эвакуировали: «Севастополь был блокирован с земли, с воздуха и моря. В конце июня блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно уменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот».

Октябрьский выступил с этим заявлением на Военно-исторической конференции в Севастополе в мае 1961 года. Ее участник полковник Д.И. Пискунов, бывший командующий артиллерией 4-го сектора обороны Севастополя, выразил тогда иную точку зрения: «Хочу поделиться общим настроением наших участников обороны, которые оказались в плену. Общее настроение было такое – нас сдали в плен. Мы бы еще воевали и дрались. Я наблюдал людей. Ведь многие люди плакали от обиды и горечи, что так бесславно кончилась их жизнь, вернее, служба в армии… Эта так называемая эвакуация была похожа на бегство начальства от своих войск…»