Книга Компас черного капитана - Юрий Погуляй

— Эльм? — немедленно ответил голос моего ангела. Я поморщился, но ответил:

— Нет, это Эд, госпожа Лайла.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Она. Я зажмурился, впитывая сердцем ее внутренний свет и запах духов.

— Эд? — непонимающе улыбнулась она. Мне показалось, что, несмотря на повязку, она видит меня.

— Я… — Во рту пересохло, слова, красивые слова, которые я готовил всю дорогу, вдруг стали глупыми и вылетели из головы напрочь. — Я так люблю ваши песни, госпожа Лайла. Я… Это…

— Спасибо. — Она чуть кивнула. Ее мысли посвящены предстоящему выступлению, но она терпеливо слушала мое мычание.

— Я принес вам это… — Я торопливо сунул ей в руки цветок. О, как меня заворожила та смесь чувств, которую испытала сказительница, поняв, что у нее в руках. Девушка медленно поднесла дар к лицу, тихонько, осторожно вдохнула запах.

Я качался, как пьяный, едва удерживаясь от глупостей. Что творилось в ее душе! Словно вместо маленького цветочка я принес ей божественный свет. С неописуемым восторгом Лайла промолвила:

— Я так тронута, маленький Эд.

Это меня покоробило. Я не маленький!

— Так приятно… — Она еще раз вдохнула аромат Солнечных Глазок. — Светлый Бог, с какой радостью я бы постояла тут еще немного, вкушая запах старого лета, маленький Эд. Но мне надо идти на сцену. Ты… Ты не поможешь мне?

Она протянула мне цветок и склонила голову. Я понял ее без слов. Светлый Бог, как колотилось мое сердце и как тряслись руки, но я справился. Сказительница выпрямилась. Солнечные Глазки гордо угнездились среди волшебных волн ее волос. Белый огонек жизни в черном море вьющихся локонов.

— Не проводишь меня, юный Эд?

Я взял ее за руку. Мне хотелось закричать, как же я люблю ее. Хотелось петь об этом. Хотелось выйти на помост вместе с ней и на весь зал признаться ей в любви.

Но я всего лишь довел ее до выхода на сцену, а затем вернулся в общий зал и все представление простоял у стены, слушая голос женщины, чистота души которой была ослепительней дикого снега.

Сегодня она пела так проникновенно, так ярко, что к концу первой песни я обнаружил, что у меня в глазах стоят слезы, и торопливо смахнул их. А после представления, когда Лайла удалилась под шквал аплодисментов, разбавленный воем вьюги, я решил отыскать Эльма. Кроме цветка, за пазухой у меня хранился кошелек с пятью монетами. Часть нашего с Фарри долга. Толика выкупа за компас.

Но силача нигде не было, и тогда я решил опять зайти к Лайле.

Маленький, глупый, влюбленный мальчик…

Я только подходил к ее двери, как та распахнулась и на пороге возник Эльм. Вены у него на лбу вздулись, морщины стали еще глубже, а кожа раскраснелась.

— Я принес деньги, — испуганно сказал я. Настроение у силача было жуткое. — Немного… но…

— Эльм! Вернись, пожалуйста! — потребовала Лайла. Из нее исчезла мягкость, и я понял, что между девушкой и моим бывшим спутником произошла размолвка.

— Давай сюда! — процедил Эльм и протянул свою огромную лапу. Я вложил в нее кошелек, и в следующий миг силач со всей силы ударил меня по лицу. В глазах потемнело, пол прыгнул мне навстречу.

— Эльм! — закричала Лайла.

— Не суйся к ней, собачий сын! — прорычал Эльм и со всей силы пнул меня ногой по ребрам. От боли я вскрикнул, попытался закрыться от следующего удара. Силач саданул меня по голове. В шее что-то хрустнуло, мир поплыл у меня перед глазами.

— Эльм, — словно сквозь вьюгу донесся до меня крик Лайлы. — Перестань немедленно!

Но силач не мог остановиться — он избивал меня, скорчившегося у стены, и как заведенный повторял:

— Не лезь к ней, не лезь! Не лезь!

— Все кончено, Эльм!

Град ударов иссяк. Силач застыл, как громом пораженный, обернулся. Сквозь розовую пелену я увидел, что Лайла стоит на пороге, и лицо ее искажено непривычным гневом.

— Что? — тупо спросил Эльм.

— Все кончено. Уходи. Твоя ярость никогда не утихнет. Я не хочу больше тебя видеть!

— Это ты из-за сопляка? — опешил Эльм. Он испугался по-настоящему.

— Он же ребенок, Эльм… Ты опустился до того, чтобы избивать ребенка! Ты просто ненормальный, Эльм! Уходи прочь!

Ее слова ранили меня сильнее ударов силача. Я не ребенок. Я не хотел быть таким в глазах Лайлы. Преодолевая боль, я попытался подняться.

— Лайла… — протянул Эльм.

— Все, Эльм. Я долго терпела. Уходи.

Силач несколько секунд стоял, словно его поразило молнией, а затем молча ушел.

— Эд, ты здесь? — Лайла слепо смотрела в коридор, в мою сторону.

— Я… — прохрипел я. — Я не ребенок…

— По сравнению с Эльмом ты ребенок, Эд… Прости, что так вышло. Я не думала, что он способен ТАК отреагировать на твой чудесный подарок. Прости меня, пожалуйста.

Цветка в волосах у нее уже не было. Скорее всего, Эльм сорвал его в припадке ярости. Я встал на ноги, придерживаясь стены и не находя сил на злость. Меня мутило. Голова кружилась. Запахи с кухни казались омерзительными.

— Дай мне руку, Эд, — попросила Лайла.

Стоило больших трудов пройти несколько шагов к ней. Я с тоской понял, что не дойду до фермы в таком состоянии.

— Я люблю вас, госпожа Лайла, — вырвалось у меня.

— Не представляешь, как часто я это слышу, — фыркнула девушка, хотя мои слова ее тронули. — Дай мне руку, Эд. Ты не сможешь идти. Отдохнешь у меня в комнате.

Я не мог поверить своему счастью. Она приглашала меня к себе в комнату.

— Я не ребенок, госпожа…

— Перестань, Эд, не называй меня так, — тихо и тепло сказала она. — Просто Лайла, хорошо?

Она взяла меня за руку и повела внутрь. Слепая — зрячего.

— Ложись…

В ее комнате было чисто и опрятно. И пусто. Кровать, очень большая кровать, скромная вешалка, массивный сундук. Смятые Солнечные Глазки валялись на полу.

— А вы, госпожа…

— Хватит Эд, госпожавкать! Я думаю, мастер Райдэлан найдет мне угол. Отдыхай. Тебе что-нибудь нужно?

Из разбитого носа лилась кровь. Я запрокинул голову, всхлипывая, и неловко присел на краешек кровати.

— Воды бы, а то я все здесь испачкаю.

— Эх, горе-ухажер, — улыбнулась Лайла и вышла, придерживаясь правой рукой за стену.

Тьма ушла из нее вместе с поверженным Эльмом.

Лайла вернулась вместе со служанкой, которая, причитая и понося силача грязными словами, омыла мое лицо теплой водой. А потом, увы, я просто уснул, провалившись в болезненную дрему. Я даже не попрощался со сказительницей. Не сказал ей, что ничего не требую. Просто пусть она поет дальше, а я буду слушать где-нибудь в зале.