Книга Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

Варбург никогда ничего не обещает, если не уверен, что может выполнить обещание. Он бывает весьма неуступчив, если ему кажется, что с кем-то обошлись несправедливо. Однажды он полетел в Европу и провел там несколько дней, потому что с человеком, с которым он был едва знаком, поступили несправедливо. Кроме того, он бывает очень жесток с теми, кто несправедлив к нему. Он вполне допускает, что не может нравиться всем, что ему завидуют или подвергают справедливой критике. Но он злится, когда его обвиняют в том, чего он не совершал.

Варбург в действии точен, быстр, вежлив. Кроме того, он умеет создать впечатление, будто его собеседнику первому пришла в голову прекрасная мысль. Любители жестких методов часто восхищаются меланхоличным обаянием этого «мастера неагрессивной рекламы». Варбург – один из организованнейших людей в мире. В поездках он планирует все на несколько недель вперед, вплоть до меню обедов, встреч, необходимых дел. «Зигмунд знает, с кем он будет ужинать через три недели, – говорит его друг. – И не забывает позвонить овдовевшей тетке в пять пятнадцать пополудни». Над дверью скромного личного кабинета Варбурга в лондонском банке висит красная лампа; когда она включена, все знают, что туда входить нельзя, потому что шеф чем-то занят. Правда, красная лампа включается редко. К нему постоянно кто-то заходит. Варбург прерывает диктовку, беседует с вошедшим, делает пару телефонных звонков, оборачивается к секретарю и продолжает диктовать письмо с середины фразы – точно с того места, где его прервали. Он применяет свою скрупулезную организованность там, где она всего важнее – в собственных делах и планах. До того как отправиться на важную встречу, он готовится к любым непредвиденным случаям, к любым возможным возражениям и, таким образом, готов оспорить любой довод собеседника. Будучи пессимистом по натуре, он всегда ожидает худшего и прекрасно к нему подготовлен. Он не так гибок, как многие торговые банкиры, которые делают фетиш из своей гибкости. Как только Варбург понял, какая линия поведения необходима в том или ином случае, он строго следует ей и полностью сосредотачивается на том, что он делает. Все остальное на время становится не важным.

Он не завидует своим конкурентам. В братстве банкиров есть свои примадонны, как есть они среди сопрано, баскетболистов и даже фельдмаршалов. Варбург восхищается теми, кто знает что-то лучше, чем он. Он терпеть не может плохих банкиров, которых довольно много. Иногда ему самому бывает тяжело из-за своей честности и обостренного чувства справедливости. Однажды он ужасно поссорился с билетным контролером в лондонской подземке. Тот обвинил его в том, что он проехал на одну станцию дольше, чем полагалось по его билету. Варбург сказал, что просил правильный билет и не заметил, что ему продали билет, который стоил на три пенни меньше. После происшествия он несколько дней не мог прийти в себя. Даже собирался подать в суд, чтобы доказать свою невиновность. Пришедшим в ужас сотрудникам лишь после долгих и тяжелых споров удалось убедить его, что публичный спор с лондонской подземкой (о котором с радостью напишут таблоиды) едва ли поможет поддержанию образа одного из ведущих инвестиционных банкиров в мире.

– Что вы можете сделать с человеком, который норовит заплатить налоги до срока и не позволит вам провезти даже крошечный флакон духов, не задекларировав его на таможне? – спрашивает один из его друзей. – Зигмунд декларирует все, абсолютно все! Он вырос в Германии, где люди всегда безусловно подчиняются представителям власти – любой власти!

Но, помимо того, Варбург – человек практичный, который многое делает для тех, кого он любит, и ничего не делает для тех, кто ему не нравится. Он может просидеть несколько дней у постели больного родственника, но не станет тратить напрасно времени на похороны. Ему кажется, – возможно, небезосновательно, – что его время полезнее для живых, чем для мертвых.

Графолог

Спектр интересов Варбурга очень широк. В числе его увлечений – литература и философия, политика и психология, изобразительное искусство и музыка. Он очень любит заниматься проблемами современной валюты. Он убежден, что деньги постоянно теряют свою ценность. Он жалеет о том, что в наши дни невозможно применить мудрый закон Солона Афинского: все долги, не выплаченные за семьдесят лет, необходимо аннулировать. Те, кто берут в долг, платят проценты. Но с развитием средств производства люди неизбежно хотят вернуть долги, а деньги, которые они возвращают, всегда стоят меньше. Только во второй половине XIX – начале XX в. ведущие мировые валюты были привязаны к золоту. С тех пор ценность всех валют медленно, но неуклонно снижается.

Постепенная девальвация началась, однако, гораздо раньше. Огромные состояния XVIII и XIX вв. наживались не теми, кто давал в долг, но теми, кто владел землей и развивал ее, торговал сырьем, строил железные дороги, прокладывал коммуникации и творчески финансировал промышленность. Они считали долги лишь краткосрочными капиталовложениями. «Горький опыт» Варбурга после Первой мировой войны, когда держатели облигаций потеряли почти все, в то время как акционеры, которые не продавали акции, в конце концов получили прибыль, заложили основы его инвестиционной философии.

После валютных проблем его главным дополнительным занятием является графология, «которую некоторые, к сожалению, до сих пор считают чем-то вроде астрологии». Несколько лет назад, когда его тревожило состояние сотрудника, у которого возникли психические проблемы, он послал страницу, написанную сотрудником от руки, известному графологу в Цюрих. Варбург получил подробный ответ, из которого складывалось впечатление, что графологу известно о том человеке (которого графолог никогда не видел) больше, чем самому Варбургу, несмотря на то что он беседовал со своим сотрудником каждый день на протяжении многих лет.

Варбург спонсировал Европейский фонд графологической и прикладной науки при Университете Цюриха. Швейцарцы, люди трезвомыслящие, с аналитическим складом ума, с врожденным чувством точности, кажутся особенно одаренными в строгой науке графологии. На открытии фонда в апреле 1963 г. Варбург объяснил, почему старается способствовать развитию графологии, хотя и считает себя в этой области дилетантом:

– Судя по моему опыту, графологический анализ позволяет заглянуть в психологическую структуру человека, узнать о нем больше, чем позволяют годы личного знакомства или спонтанное, интуитивное впечатление…

Я убедился, что по почерку человека можно судить о его психическом состоянии. Начертание букв способно сказать опытному графологу больше, чем выражение лица, мимика и жесты говорят остальным. Если мы не принимаем людей как данность, но всегда стараемся поддерживать силы добра, следует отыскать непосредственную связь психологии как науки и психотерапии. Графология помогает понять определенные психологические связи и найти решение сложных психологических проблем. Будь я бестактен, я мог бы рассказать о многих случаях, когда по совету опытного графолога я менял отношение к сложным психологическим ситуациям и, соответственно, действовал по-другому. В результате на первый взгляд неразрешимые задачи решались новым, более удачным способом.

Насколько мне известно, многие до сих пор считают графологов ненормальными и чудаками. На самом деле графологи прокладывают новые пути психологического познания. Многие науки начинались с мифов. Наука о звездах начиналась как астрология и лишь постепенно превратилась в точную науку астрономию. Сегодня никто не назовет астронома ненормальным. Рано или поздно, я убежден, графология станет hoffahig, будет «принята при дворе» наук, как раньше были приняты астрономия, химия и физика…