Книга Торговые банкиры. Известнейшие мировые финансовые династии - Джозеф Вексберг

Трансфер был сложной операцией. Помимо акций, принадлежавших семье Кемсли, полтора миллиона акций компании «Кемсли Ньюспейперс» в свое время распространили среди широкой публики. Было решено, что все акционеры должны получить возможность продать свои акции за наличные по той же цене, которую получили члены семьи Кемсли. В итоге у всех акционеров появилась возможность продать акции по цене 10 фунтов и 10 шиллингов, той же, что получили и члены семьи Кемсли.

На одном из последующих этапов операции банк Варбурга «временно и нехотя» выступал в роли оппонента Роя Томсона. «Одемс Пресс» (Odhams Press), одно из крупнейших британских издательств, выпускавшее глянцевые журналы, отраслевые журналы, а также владелец журнала «Пипл» и газеты «Дейли геральд», усмотрело опасные признаки своего возможного поглощения Сесилом Хармсуортом Кингом, крупным предпринимателем с Флит-стрит. Издатели поспешили связаться с Томсоном по поводу возможного слияния.

Когда Кинг услышал о «секретных» переговорах, он пришел в ярость. Положение для Варбурга стало крайне щекотливым. На протяжении ряда лет его фирма консультировала Кинга – до того, как стала консультантом Томсона. Сесил Кинг, культурный человек с большой жаждой власти, был одним из первых важных клиентов банка S.J. Warburg & Co. Кинг и Варбург познакомились в начале 1950-х гг., через несколько лет после того, как Кинг вступил во владение «Дейли миррор», которая сейчас считается «крупнейшей ежедневной газетой на земле», – ее тираж превышает 5 млн экземпляров. Возможно, это самое успешное предприятие в издании таблоидов.

Кингу понадобилась консультация. Он обратился в один солидный старинный торговый банк, но там ему отказали. «Короли Сити» не хотели иметь ничего общего с необычным мистером Кингом. Помочь Кингу согласился Варбург, любивший нонконформистов.

После того как концерн «Одемс Пресс» начал «секретные» переговоры с Роем Томсоном, Сесил Кинг быстро выдвинул контрпредложение, которое показалось акционерам «Одемс» гораздо привлекательнее, чем предложение Томсона. Когда в доме номер 30 на Грешем-стрит стало ясно, что может возникнуть конфликт интересов Кинга и Томсона, Варбурги с сожалением сообщили Томсону, что, по принципу старшинства отношений с клиентами, они выступят в данном вопросе на стороне Кинга. Томсон все понял и пригласил консультантом знаменитого специалиста по слияниям Кеннета Кита из фирмы «Филип Хилл, Хиггинсон, Эрлангерс» (Philip Hill, Higginson, Erlangers).

Битва за «Одемс Пресс» вылилась в большую драму. Лайонел Фрейзер, который, совместно с Генри Гранфелдом из фирмы Варбурга, выступал на стороне Кинга, позже писал, что в процессе пролилось много «крови финансистов, газетчиков и рабочих». Битва окончилась явной победой Кинга, который после тяжелой недели получил контрольный пакет крупнейшей газетной империи в истории Великобритании, «к изумлению парламента, премьер-министра и почти всех в издательстве „Одемс“», – как сообщает Энтони Сампсон. Больше всех радовались акционеры «Одемс», чьи акции взлетели с 40 шиллингов до начала переговоров до 64 шиллингов после их окончания. Теперь Сесилу Кингу принадлежит около 38 процентов тиража британских ежедневных газет и 40 процентов воскресных; он достиг своей цели и стал крупнейшим газетным издателем в мире.

Для Варбурга это был еще один яркий успех. Но больше всего его радовало то, что Рой Томсон, проигравший, вернулся к нему после того, как битва закончилась.

Риски создаются людьми

Те, кто впервые встречается с Варбургом, иногда недоумевают, как этот спокойный человек с мечтательными глазами и тихим голосом способен спорить с несговорчивыми магнатами и блестящими банкирами – и выходить победителем.

– Величайшее достоинство Зигмунда – его внутренний авторитет, – говорит друг, который часто наблюдал за Варбургом в ходе сложных переговоров. – В числе торговых банкиров есть немало обладателей выдающихся умственных способностей. У Зигмунда, помимо блестящего интеллекта, есть убедительность, которая исходит от присущей человеку внутренней убежденности. Я видел, как он входил в комнату, где собрались крупнейшие промышленники мира, люди властные, привыкшие отдавать приказы, привыкшие к тому, чтобы их почтительно слушали. Зигмунд садился, и они умолкали. Они обращали на него внимание, потому что понимали: Зигмунд не произнесет ни одного лишнего слова. Большие люди очень высоко ценят ясность мысли и сдержанность в выражениях. Варбург разъясняет сложные вопросы, но никогда не упрощает их.

То, что друг называет внутренним авторитетом Варбурга, коренится в присущем Варбургу чувстве долга и его спартанской самодисциплине. Он никогда не кокетничает, никогда не играет ни словами, ни идеями. К каждому вопросу он подходит серьезно и собранно. Если ему кажется, что он напрасно потратил час времени, он мучается угрызениями совести. Его воспитали в убеждении, что растранжирить даже час жизни – это грех. С такими же строгими мерками он подходит к другим. Ему не нравятся те, кто беспечно объявляют какую-то задачу нерешаемой. «Если хочешь сделать, значит, сможешь», – мог бы ответить Варбург. Он считает, что силы и упорство способны сдвинуть горы, даже в бизнесе. Он беседует со стажером в своем банке так же сосредоточенно и вдумчиво, как убеждает члена правительства, что девальвация – не средство исцеления Англии от экономических хворей. А почему бы и нет? Стажер может сам стать членом правительства; разговор с З.Дж. Варбургом станет важной вехой в его жизни.

Говорят, что у великих банкиров вместо мозгов счетные машины. Варбург, кроме того, очень наблюдателен и обладает натренированной памятью. От него не ускользает ни одна мелочь, какой бы несущественной она ни было. Он делает комплимент стенографистке, которую не видел несколько месяцев, по поводу новой стрижки; замечает, что у кого-то на туфлях стоптаны каблуки. Из-за того, что для него не бывает мелочей, он быстро обнаруживает скрытые достоинства и мельчайшие недостатки людей. Такая наблюдательность – незаменимый дар для торгового банкира, в чью задачу входит оценка рисков. «Риски, – говорит Варбург, – создаются людьми».

Сотрудники, клиенты и друзья полагаются на его надежность.

– Если Зигмунд говорит, что позвонит семнадцатого декабря в четыре часа пополудни, вы знаете, что именно тогда он вам и позвонит, – говорит один его видный клиент. – Может начаться война, метель, землетрясение, может быть перерезана телефонная линия, может начаться общая забастовка, но Зигмунд все преодолеет. В нашем ненадежном мире его подход служит источником большого утешения. Приятно сознавать, что есть человек, на которого можно положиться безоговорочно. Он никогда не забывает обещаний. Обитателям Сити понадобилось много времени, чтобы понять, что Варбург никогда не произносит общих фраз, как часто делаем мы, англичане, на самом деле не думая того, о чем мы говорим. Варбург буквально имеет в виду то, что говорит, поэтому его можно считать настоящим феноменом в наш век пустой болтовни. Недоброжелатели обвиняют его в том, что он слишком интеллигентен, – иными словами, «слишком умный», – что всегда вызывает у некоторых подозрения. Те, кто хорошо его знают, понимают, что его внимание к деталям, в мыслях и на словах, исходит из его врожденного чувства долга.