Книга Союзник - Дикон Шерола

— Ну вы реально реа-а-альный — Лосенко был так рад видеть своего бывшего начальника, что решил одарить его хоть каким-нибудь комплиментом. — Пока меня в санатории собирали, слушок прошел, типа вы уже в совете сидите. Я просто завис, думал, мужики разводят. Такой нежданчик словил! Как вы это делаете, босс? Не, я понимаю там, пиджачок-портфельчик, витрина красивая, но у вас же тут реально несрастуха с народом по всем фронтам. Как они на вас подписались?

— Когда тебя все ненавидят, у тебя есть все шансы стать начальником, — усмехнулся Дмитрий, все еще пытаясь выбраться из крепких объятий Георгия. — Я рад, что тебе лучше.

— Вайнштейн качественно лепит, да, — согласился Лось, наконец отпустив Лескова. — Вот бы еще душу лепил…

В тот же миг улыбка с лица мужчины исчезла, и он грустно добавил:

— ЛенкА-то моего не стало. Не смог я ее уберечь. За сыном ломанулся, а она…

Лесков с сочувствием положил руку на плечо Георгия:

— У тебя еще остался ребенок. Держись.

— Да что там ребенок, — пробормотал Лось. — Он-то растет. Скоро батя вообще не понадобится, спишет, как просрочку и с концами. Вон, уже на девок заглядывается. Но хоть нормальным пацаном растет, не на каких-нибудь дур зарится, а сразу дочку Бехтерева заценил. Только о ней и говорит.

— О Вике что ли? — опешил Иван.

— А у тебя что, есть еще какие-то дочки? — улыбнулся Георгий. — Может, если продержимся и таки вырастим наших детей, поженим их — пусть своих дочек строгают. Породнимся с тобой. Ты — мужик нормальный.

При этой мысли Лосенко снова просиял, зато лицо Ивана сделалось похожим на предгрозовое небо. Вслух он ничего не сказал, но, отправляясь на тренировку Вики, Бехтерев все же не удержался и обратился к Диме:

— Охренеть расклад: мало того, что у меня дочь — наполовину кайрам, так еще и Лось в родственники записывается. Лучше сразу отведи меня в поле и пристрели…

Тем временем новоиспеченный союзник Дмитрия шагал по коридору правительственного здания по направлению к кабинету Васильева. То, что Антон Викторович согласился его принять, было уже хорошим знаком. Прежде этот человек наиболее резко высказывался в адрес Фостера на собраниях, поэтому Эрик не рассчитывал попасть к нему на прием так скоро.

Постучав в дверь, наемник дождался, когда ему позволят войти, после чего шагнул в кабинет. Его внимательный взгляд первым делом скользнул по комнате, подмечая, что здешний интерьер идентичен интерьеру в кабинете Лескова. А затем он встретился с голубыми глазами Васильева.

Это был мужчина лет сорока, высокий и крепкий. В прежней жизни он был депутатом государственной думы, хорошим отцом и способным игроком в гольф. Теперь из его прошлого у него осталась только должность в совете Спасской. Жена и трое его детей погибли, так и не дождавшись помощи — солдаты опоздали всего на каких-то четверть часа. Зная это, не трудно было догадаться, почему Васильев так сильно ненавидит «процветающих», и в особенности Дмитрия Лескова.

— Что тебе нужно? — спросил Антон Викторович, ясно давая понять, что не расположен любезничать. Его голос прозвучал резко, как удар хлыста.

— Мне — ничего особенного. Всего лишь покоя. Вопрос заключается в том, что нужно вам? — усмехнулся Эрик. Не дожидаясь разрешения, он занял кресло напротив своего собеседника. При виде подобного глаза Васильева угрожающе потемнели, но Фостер словно не заметил этого.

— Впрочем, не отвечайте, — продолжил он. — Я сам попробую угадать… Конечно же, как и большинство, вы хотите окончания войны. Вот только это слишком глобальное желание. Наверняка, у вас есть что-то более личное. Например, стать во главе Спасской? Обидно, когда любые ваши предложения моментально отвергаются Волковым.

— Тебя Лесков подослал?

— Не в данном случае, — Фостер неприятно улыбнулся. — Я сам захотел предложить вам свою помощь, потому что больше не считаю, что Лескоу может обеспечить безопасность станции. Скажу больше: он вообще не знает, что делать, а Волков — всего лишь его марионетка, которая вовремя кивает на все его слова. Дмитри находится в совете для того, чтобы вы не убили его. И пока что вы — единственный, кто является для него проблемой.

— К чему ты клонишь?

— Думаю, вы следующий, от кого он захочет избавиться. И, поверьте мне, он сделает это так же, как сделал с предыдущим лидером Спасской. Заставит вас выступить с какой-нибудь идиотской речью, в результате которой вас с позором выгонят прочь.

— Откуда тебе это известно?

— О, это только кажется, что я люблю болтать. На самом деле я люблю слушать. Иногда бывает очень занятно постоять где-нибудь в уголке и послушать, о чем разговаривают люди. Или вас интересует, откуда мне известна ваша судьба?

— Мне интересно, как этот сукин сын заставит меня говорить то, что ему нужно. Предыдущего он мог запугать, пригрозив его близким. Но мне-то нечего терять…

— А вы подумайте, Антон Викторович, — Эрик подался вперед и облокотился на стол. — Подумайте хорошенько.

В тот же миг Васильев заметил, как глаза Фостера окрашиваются медным, и невольно отпрянул назад. Впервые он видел нечто подобное. Это было жутко и завораживающе одновременно.

— Он — полукровка, да? — выдавил из себя Васильев. — Черт возьми. Я догадывался.

— Не просто полукровка, а «шепчущий». Таким образом он любому может навязать свою волю. Пока Лескоу рядом, никто из вас не может быть уверенным в том, что вы не находитесь под его влиянием. Быть может, вам стоит рассказать об этом другим людям? Хотя нет, лучше пусть он сам им все расскажет.

Затем Фостер изложил суть своего плана, и Васильев невольно поразился хладнокровию этого человека. Лесков пошел против всех, чтобы защитить его, а в ответ получает подобную подлость. Впрочем, это было именно то, что он заслуживал.

— Зачем ты помогаешь мне? — спросил Антон Викторович, все еще недоверчиво глядя на собеседника.

— Потому что я хочу выжить. А Лескоу не может мне этого гарантировать. Вы просто не понимаете, какое чудовище пустили во власть. Вы уже потеряли одну станцию. И кто знает, быть может, эти люди, предатели, действовали, находясь под влиянием Лескоу? Я не верю, что такой человек, как Румянцев мог свершить подобное по своему желанию. У него была такая хорошая семья. Его так уважали солдаты…

— Сукин сын, — вырвалось у Антона Викторовича. — Если бы у меня только были доказательства этого…

— Они и не нужны. Главное, покажите людям, что за тварь управляет их станцией. Может, это заставит их задуматься над тем, стоит ли прислушиваться к советам «московских». Возможно, и они на самом деле…

— Замолчи! Или я сейчас с ума сойду, — вырвалось у Васильева.

— Вы в курсе, что в прошлом Дмитри Лескоу называли не иначе как Черный Барон. Не очень хорошее прозвище даже в преступном мире.

— Это из-за нефти.