Книга Потомки джиннов - Элвин Гамильтон

— Что-то случилось? — нахмурилась я.

— Рахим сказал мне про Ауранзеб… что надо бежать. Я просто… просто не хочется бросать здесь Тамида.

Я вздрогнула. «Неужели Тамид рассказал обо мне? Ведь я его как раз и бросила. Тонкий намёк?» Но в словах девочки не слышалось насмешки.

Она смущённо потупилась, избегая моего взгляда, и заправила за ухо выбившуюся прядь. Любит Тамида, по крайней мере так думает. Все свои почти шестнадцать лет провела взаперти, он первый знакомый мужчина, близкий по возрасту и не связанный с ней родством, так что немудрено. Тем более что умный и добрый, такого трудно не полюбить.

Тем не менее она права, я не смогу бросить Тамида во второй раз.

Ближе к ночи наш курьер появился из стены с разбитой губой и зажимая бок — похоже, изрядно помяли рёбра. Судя по всему, события на улицах Измана подошли к точке кипения. Новости он принёс только хорошие: в Сарамотае всё в порядке, засада удалась, а отряд, посланный в Пыль-Тропу осматривать руины фабрики, так туда и не добрался.

— Теперь надо выводить отсюда четверых, а у меня всего две руки, — усмехнулся Сэм и тут же поморщился, трогая кровавую корку на губе.

— Троих, — поправила я, шлёпая его по пальцам. — Не трогай, шрам останется.

— Нет, четверых, с тобой вместе! Ты что, плохо меня знаешь? Не веришь в ловкость Синеглазого Бандита? — Он горделиво приосанился, закинув за плечо конец куфии, но зацепился за ветку дерева у Стены слёз.

— Не смеши меня… — «Вечно вышучивает даже самое серьёзное!» Мне и правда, скорее всего, придётся остаться.

— А если я до смешного влюблён? — Он освободил куфию, стараясь не терять достоинства.

«Нарочно старается развеселить — и не без успеха».

— Ты влюблён не в меня, а в… — Я осеклась, глядя ему в глаза.

Сэм то и дело хвастался своими многочисленными победами, наверняка наполовину вымышленными, но никогда не рассказывал о своей настоящей любви. Впрочем, смущения на его лице я сейчас не заметила. Предательские глаза у меня, а не у него.

— Ты так уверена, прелестная подруга? — усмехнулся он, опёршись ладонями на ствол дерева по обе стороны от меня. — А если ошибаешься?

Сейчас поцелует, поняла я. А может, только делает вид. Глупое упрямство, больше ничего. А я даже не знаю, хочу этого или нет. Шестнадцать лет живу на свете, а целовалась с одним Жинем.

— У тебя губа в крови… — Я протянула пальцы, но альб игриво перехватил мою руку и придвинулся ещё ближе.

Никаких особых ощущений. Когда на меня так смотрел Жинь, было совсем иначе. Жар не охватил тело, земля не качнулась под ногами, взгляд не затуманился.

«Нет, совсем не Жинь. Только где он теперь?»

Резкий смех заставил нас обернуться. Мы торопливо отстранились друг от друга, не успев соприкоснуться губами.

На краю поляны стояла Айет и хохотала, запрокинув голову, словно благодарила небеса за ниспосланный подарок. Тревожный инстинкт, впитанный в песках, заставил меня сжать кулаки, но здесь была не пустыня, опасности совсем другие.

— А я-то сколько мучилась, искала способ тебя отвадить от постели моего мужа! — фыркнула Айет. — Даже в голову не приходило, что ты банально заведёшь любовника, как сотни других идиоток до тебя.

— Айет… — Я шагнула вперёд, и она пугливо отскочила в сторону. Сейчас помчится со всех ног доносить! — Не надо, это не то, что ты думаешь…

— Нет уж, торговаться поздно, дорогая Амани! — Она развернулась и кинулась назад в гарем.

— Мне кажется, — покачал головой Сэм, — у тебя назревают неприятности.

Утром султан и султим встречают галанского короля, которому будут врать, что посла убили мятежники. Пока не вернутся, время есть. Считаные часы, чтобы остановить жену Кадира… или идти вызволять всех прямо сейчас!

Сэм побежал назад к нашим с новостями. Я до сих пор понятия не имела, где находится новый лагерь, и благодарила за это судьбу. Если султан прикажет назвать место, моё неведение поможет друзьям выиграть время… но им ещё надо собраться.

А пока надо постараться остановить Айет. Со стороны Ширы она видит ещё большую угрозу, и у сестры есть что-то на Айет, чтобы держать её на поводке. Надо срочно узнать, что именно.

С колотящимся сердцем я бросилась к гарему, где сразу заметила необычное оживление. Лейла стояла у входа, с тревогой глядя в сад и кусая ногти.

— Лейла! — подскочила я к ней, запыхавшись. — Айет только что меня застала… ну, долго объяснять. Если расскажет Кадиру или твоему отцу, мы не сможем вызволить тебя в праздник, как собирались… так что готовься бежать этой ночью! А пока мне надо срочно найти Ширу — не знаешь, где она?

Девочка слушала, испуганно распахнув глаза.

— Султима? Она же… она рожает! За Кадиром уже послали…

Вот почему такой шум и беготня, поняла я. «Проклятье, как не вовремя!»

— Где она?! — крикнула я, преодолевая неловкость. Лейла ткнула пальцем.

Дальше по коридору уже слышались крики роженицы. Кучка женщин из гарема распростёрлась в молитве на полу перед дверью. Оттуда выскочила служанка с окровавленными полотенцами в руках и донёсся очередной протяжный вопль. Дверь снова захлопнулась, приглушив его.

Затем вдруг камнем навалилась тишина.

Я затаила дыхание, считая удары сердца. Чего теперь ждать, новых криков? А вдруг выйдет повитуха и объявит, что Шира скончалась?

За дверью пронзительно заорал младенец, и я с облегчением выдохнула. Однако не успела выдохнуть до конца, как услышала новый вопль.

Только кричала на этот раз не роженица.

Распахнув дверь, я ворвалась в комнату. Шира скорчилась вся в поту на окровавленных простынях, подняв колени к груди и прижав к себе крошечный, обмотанный пелёнками комочек, словно пыталась защитить. Три женщины вокруг неё застыли, окаменев и вытаращив глаза. Четвёртая вжалась спиной в стену и вся тряслась, зажимая рот ладонями.

Я шагнула к постели, вглядываясь в комок пелёнок на руках у Ширы.

Глаза у младенца были не голубые. Зато волосы — синие. Как у Мазза — ярко, пронзительно синие, словно верхушка раскалённого пламени.

«Выходит, что Сэм вовсе и ни при чём! Ребёнок от джинна!»

Шира произвела на свет демджи.

А значит, выбраться отсюда ей ещё важнее, чем Лейле с Рахимом.

— Шира! — Я опустилась на колени рядом. — Ты сможешь идти?

Она с трудом оторвала взгляд от младенца.

— Даже бежать бегом, если придётся.

Весь её лощёный городской акцент куда-то пропал, слова выговаривались совсем по-нашему, как в Пыль-Тропе. Она поднялась с постели медленно, но уверенно и не дрожа. Никогда на моей памяти сестра не выглядела столь внушительно. Прежняя чопорность султимы в роскошной одежде не шла ни в какое сравнение с нынешней яростной решимостью несмотря на испачканный халат и залитое кровью бельё.