Книга Дурман для зверя - Галина Чередий

Припарковавшись перед многоэтажным модерновым офисным зданием почти в самом центре города, Захар продолжил общаться со мной только жестами, потому как все еще решал свои рабочие вопросы. Велел оставаться на месте, покидая салон. То есть меня сейчас оставят сидеть здесь, как настоящую домашнюю зверушку, пока он пойдет по делам? Ан нет. Волкокот обошел машину и, открыв дверцу, галантно протянул мне руку. Ой. Даже немного растерялась, попытавшись выскочить самостоятельно, но он все равно не позволил. От смущения нагрелись щеки. Как-то со мной такого прежде не случалось, и я поежилась от неловкости, озираясь по сторонам.

До входа мы шли под срывающимся мелким снежком, и хоть по факту никто на нас особенно и не смотрел — люди спешили в разгар рабочего дня по своим делам — я ощущала себя дико дискомфортно. Мне чудилось, что все на меня пялятся и прекрасно видят ту самую табличку «шлюха», что прилепила мне мысленно чертова консьержка. А ладонь Захара, которую он по-хозяйски расположил чуть повыше моей поясницы, жгла, словно железо для клеймения.

— Не вздумай голову опускать и сутулиться! — тихо процедил он мне в огромном, сверкающем зеркалами вестибюле. — Не смей прятаться ни от кого, когда я рядом!

Угу, право пугать меня и смущать он, похоже, оставлял за собой.

— Утро доброе, Захар… Александрович, — шагнувший навстречу парень в форме охраны запнулся, довольно беспардонно уставившись на меня и широко улыбаясь.

— Родька! — тихо, но впервые угрожающе за время общения с персоналом произнес Захар.

— Понял. — Охранник убрался с нашей дороги, но я успела уловить в нем знакомые черты. А еще могу поклясться, что он понюхал воздух, ловя мой запах. Странный.

— Брат? — спросила в лифте.

Захар воткнулся в меня взглядом, и на секунду мне показалось, что сейчас огрызнется, типа не мое дело.

— Да, — однако, уронил он.

— Людмила, это Аяна Батоева, — сходу представил меня женщине средних лет, поднявшейся ему навстречу в большой приемной. — Нужно оформить ее на должность еще одной моей личной помощницы.

— Еще одной? — Брови женщины лишь на пару секунд поднялись вверх, но потом она окинула меня взглядом с головы и до носков дорогущих туфель на пыточных каблуках, и удивление сменилось в ее глазах на понимание. Спасибо еще, что не на открытое презрение, и то, думаю, это пока начальство рядом. Противно-то как. — Я поняла, Захар Александрович.

Но это был еще не предел.

— Распорядитесь организовать ей рабочее место у меня в кабинете. И подыщите что-то… ну не знаю, рассортировать документы… стикеры наклеить.

У меня аж перед глазами потемнело от унижения, зато на лице Людмилы ни единый мускул не дрогнул. Привыкла к таким вот закидонам шефа?

Захар завел меня в свой кабинет, подталкивая в одеревеневшую от злости спину.

— Ты бы еще ее попросил мне игрушку жевательную заказать или мячик там с погремушкой, — процедила сквозь зубы. — Чтобы зверушке было чем себя развлечь, пока ты занят.

— Уймись! — Мой владелец и не думал сердиться. Усадил меня на диван, зачем-то потрогал лоб, взяв за подбородок, внимательно всмотрелся в глаза, будто ища не пойми что, и ушел к своему здоровенному столу.

Включил комп и опять погрузился в звонки и переписку, кажется, забив на мое присутствие. Ну и на кой хрен было меня сюда притаскивать? Версии в моей голове рождались сплошь отвратительные, с пошлым подтекстом и одна унизительней другой. Неужели нельзя ограничиться моим откровенным использованием по ночам вдали от чужих глаз? Обязательно еще и на всеобщее обозрение и обсуждение выставлять это позорное гадство? Неужто его цель и правда раздолбать меня морально до основания? Садюга хренов.

Людмила тихонько постучала спустя минут десять и вошла со стопкой каких-то папок, когда я себя уже успела изрядно накрутить и остро хотела искусать кого-нибудь. Конкретного. Подсела ко мне на диван. Наклонившись поближе, чтобы не мешать деловому бубнежу Захара, она положила одну из этих пластиковых штук мне на колени и еще парочку на свои.

— Могу я называть вас просто Аяна? — холодно вежливо осведомилась она.

— Да. И на «ты», пожалуйста, — буркнула я, давя злое сопение.

— Смотри тогда, — она указала на папки у себя. — Тут возникла некая путаница. Нужно документы с желтыми стикерами отделить от тех, что с розовыми. А то они вперемешку. Сможешь?

— Я не идиотка, — прищурилась я на нее недобро, хотя отдавала себе отчет, что раздражение не по адресу. Она лишь выполняет приказ одного мудака занять хоть чем-то его постельную игрушку.

Небось потратила все эти десять минут на то, чтобы перемешать дурацкие, зуб даю, никому не нужные бумажки, специально, чтобы выполнить высочайшее повеление. Кого она видит во мне? Вздорную девку, приставшую как репей к богатому мужику? А не пофиг ли мне?

— Я знаю, — совсем-совсем тихо ответила женщина. — Мне Фима рассказала, как и предупредила, что, скорее всего, со дня на день ты появишься в офисе. Пусть и ненадолго.

— Откуда она… — Ладно, Серафима — реально умная тетка, способная, очевидно, предвидеть действия людей. — Почему ненадолго?

Людмила просто знающе улыбнулась и кивнула на ту папку, что на моих коленях.

— Ему будет плевать на это, — она указала взглядом на бумажки со стикерами и подмигнула, постучав ногтем по пластику у меня. — Так что можешь сберечь свои нервы, ну и мои заодно.

Поднялась, намереваясь уйти, а я, заглянув внутрь, обнаружила там парочку книжек-малышек в мягкой обложке. Обе фэнтези, как я и любила.

Дверь резко распахнулась, едва не врезав Людмиле по лицу, и в кабинет под дробный стук каблуков влетела высокая элегантная дама в мехах, явно пребывающая не в самом лучшем расположении духа, судя по тому, как, зыркнув на нас с помощницей Захара, рявкнула: «Вон!» Следом за собой она буквально волокла брата моего волкокота, держа за рукав форменной куртки чуть ли не брезгливо.

— И тебе доброе утро, мама, — приветствовал ее хозяин кабинета без единой капли тепла в голосе. — Сразу предупреждаю, что неимоверно занят сейчас.

Вот ты какая — женщина, родившая на свет моего захватчика и тирана. Фамильное сходство налицо. Особенно это высокомерное выражение породистой физиономии и ожидание немедленного подчинения в языке тела. Но у мамани еще в более жесткой форме это будет, нежели у сыночка.

— Я вижу степень твоей занятости. — Она так же, как и Людмила, оглядела меня с головы до ног, но в этот раз было четкое ощущение, что я сама по себе осталась невидима, сейчас происходила оценка моего прикида. — И об этом мне тоже есть что тебе сказать. Нас оставят наконец наедине, или я как-то недостаточно ясно выразила это свое желание?

Захар резко встал и оказался рядом со мной прежде, чем я поднялась, намереваясь убраться с места однозначно назревающего семейного конфликта.

— Аяна, Людмила, выпейте кофе в приемной, — распорядился он ровным тоном, снова с какой-то нарочитой галантностью подавая мне руку. Будто я сама и с дивана не встану. Правый глаз у дракономамы дернулся, как если бы ее взбесила эта подчеркнутая замена ее распоряжения на указание сына. Ведь только после нее Людмила сдвинулась с места.