Книга Античные хроники - Валентин Леженда

Но тут снова захрапела соседка.

Будущий царь не сдавался, принявшись трясти деревянную кровать, но и эта мера мало чем помогла. Тогда Эдип стал тихо посвистывать, что было весьма опасно, так как свист вполне мог снова разбудить могучего Аякса.

Ну что еще можно было предпринять в этой ситуации?

Сон не приходил, а спать Эдипу хотелось жутко. К тому же от громоподобного храпа у него сильно разболелась голова, в которую сразу принялись лезть всякие жуткие мысли.

Будущий царь, как мог, прогонял их, но воспаленный, измученный бессонницей мозг продолжал свою жуткую работу, подхлестывая больное воображение. И тогда Эдип понял, что если он еще немного послушает этот храп, то немедленно сойдет с ума и сотворит с собой что-нибудь ужасное.

Скиталец сразу сделался очень решительным, перейдя к немедленным действиям.

Встав с пола, он обошел кругом кровать со спящей соседкой и нехорошо посмотрел в ее лицо. Женщина оказалась вполне привлекательной и довольно моложавой, но ничто не могло уже помешать Эдипу совершить задуманное. Любой ценой он должен был прекратить этот кошмарный храп, дабы не повредить себе рассудок.

И он задушил ее!

Не будем описывать детали этого чудовищного преступления. Многие исследователи этого вопроса утверждают (ссылаясь на какие-то мифические псевдоисточники), будто Эдип тронулся умом еще в храме Аполлона от издевательского смеха молоденькой пифии. (У девушки тоже, кстати, крыша поехала. До конца дней своих она не переставала смеяться. — Авт.) (А по моему мнению, крыша поехала у самого автора. — Неизвестный читатель.)

Не стоит в подробностях рассказывать о том, как бедняжка дрыгала ногами, хрипела и пускала пузыри. Так или иначе, но через десять минут все было кончено. Бездыханное тело безымянной храпуньи нелепо раскинулось на деревянной кровати. А Эдип краешком своего замутненного сознания подумал, что только что собственными руками задушил довольно красивую женщину в расцвете лет.

Не знал тогда будущий царь, что убил он в душной комнате убогого постоялого двора свою собственную мать Иокасту, спасавшуюся от ужасного Сфинкса, поселившегося в окрестностях Фив.

Так сбылась первая часть проклятия Пелопса.

Эдип умертвил свою мать!

С той ночи и поползли по Греции жуткие слухи о кровавом маньяке по кличке Фиванский душитель.

В комнату Эдипа с оглушительным грохотом ворвался всклокоченный, вооруженный топором Аякс. «С оглушительным грохотом», ибо могучий герой начисто снес лбом запертую на засов дверь. Достали его разнообразные вопли, доносившиеся всю ночь из-за стенки, но не ожидал Аякс увидеть того, что увидел.

— Эдип? — неуверенно спросил могучий грек. —Это ты?

— Да, это я, — дрожащим голосом подтвердил будущий царь.

— А что это ты тут делаешь? И кто эта голая шлюха на кровати?

— Н-не знаю, — пробормотал в ответ Эдип, пожимая плечами.

Опустив топор на пол, Аякс медленно подошел к покойной красотке.

Язык женщины вывалился, свесившись набок. Глаза были удивленно выпучены, на шее синели отпечатки сжимавших горло пальцев.

Аякс в испуге отшатнулся, ибо на какое-то мгновение ему показалось, что на кровати лежит убитая им несколько месяцев назад Клитемнестра. Сходство покойниц было поразительным, в смысле не внешнее сходство, а похожесть смерти, их обеих настигшей.

— Ты что это, придурок, натворил?! — зло прошептал Аякс. — Ты зачем ее задушил? Тебе что, экстаза было мало?

Эдип не ответил, исподлобья сверля могучего героя безумным взглядом.

— Ох, не было у нас проблем, — взявшись за шлем, прохрипел Аякс.

По лежавшей рядом роскошной одежде было ясно, что Эдип задушил какую-то очень знатную, эллинку, возможно даже царского рода.

Правда, непонятно, что эта эллинка делала на дешевом постоялом дворе, но выяснять это теперь не было никакого смысла.

«Да как она вообще с этим малахольным уродом в постель-то легла?» — с досадой подумал Аякс, осматривая стройные ноги погибшей.

Даже по ее фигуре было видно, что она не из простолюдинок.

Вошел заспанный Агамемнон и, сделав круглые глаза, с ужасом уставился на приятелей.

— Эй, а что это вы здесь делали? — задал он вопрос, аналогичный тому, который задавал пять минут назад Аякс.

— У нас здесь был групповой секс, — неудачно пошутил Аякс.

— Правда? —; Агамемнон недоверчиво покосился на мертвую женщину.

— Конечно нет! Этот идиот, которого мы оставили без присмотра, взял и прикончил какую-то не-знакомку. — Аякс с ненавистью посмотрел на Эдипа. — Ты ее как, сначала изнасиловал, а потом задушил или наоборот?

— Я ее не насиловал, — обиженно ответил будущий царь, — я вообще ее первый раз в жизни вижу.

— И последний, — добавил Агамемнон. — Ладно, так или иначе, но с постоялого двора надо линять.

— А что делать с трупом? — мрачно поинтересовался Аякс.

Агамемнон задумался:

— Труп прикопаем на заднем дворе. Скорее, нужно поспешить, пока все еще спят…

Просто чудовищное кощунство.

Но ведь необходимо быть объективным в освещении исторических событий. Выпускать отдельные детали или реально состоявшиеся диалоги не имеет никакого смысла. Нельзя перечить самой истине! («Можно подумать, ты там действительно присутствовал!» — Неизвестный читатель. — «Сам дурак!» — Авт.)

Под покровом прохладной сентябрьской ночи вынесли герои тело мертвой матери Эдипа из роковой комнатушки дешевого постоялого двора.

— Тяжелая, зараза, — яростно шептал Аякс, неся Иокасту за холодные ноги.

— Голову, голову не ударьте! — причитал ковылявший сзади Эдип, который не в силах был смотреть на плоды своего кошмарного злодеяния.

— Да на что ей теперь эта голова? — огрызался Агамемнон, волоча труп за бледные руки.

Приложили пару раз герои Иокасту об лестницу, но той действительно все уже было, мягко говоря, по барабану.

— Осторожней, ради Зевса, осторожней, — утробно завывал Эдип, тихо рыдая.

— Раньше нужно было на Зевса уповать, — ответил тяжело дышащий Агамемнон, — когда ты, сатиров извращенец, женщину душил.

Но что мог ответить ему Эдип?

Что не хотел он ее убивать?

Просто так, мол, вышло?

Да в жизни никто в это не поверил бы. Ведь двигал будущим царем в его преступлении не кто иной, как всемогущий Рок. Хотя…

Еле-еле выволокли Иокасту на задний двор. Аякс сбегал в сарай за совковой лопатой и торжественно вручил ее Эдипу.

— Давай, придурок, копай. Мы за тебя всю грязную работу выполнять не обязаны.