Книга Потерянные души - Дин Кунц

– Что – оно?

– Вы слышали.

– Ты слишком легко пугаешься.

– Теперь перестало.

Из дома Лапьеров мистер Лисс вышел в длинном теплом пальто, которое он одолжил у Бедного Фреда. Зарядив оружие, он положил по одному в два больших кармана пальто. В другие рассовал патроны, словно карамельки, которые хотел съесть позже. Еще он взял длинное оружие, которое не умещалось в кармане, и чувствовалось, что оружие это мистеру Лиссу нравилось, он улыбался, когда смотрел на него.

– Я боюсь, – признался Намми.

– Если не пугаться так легко, как пугаешься ты, страх – это хорошо. По городу сейчас бродит что-то более страшное, чем сопли Сатаны. Если б ты не боялся, то был бы самым тупым тупицей в мире, а ты не самый тупой. Если на то пошло, в мире полным-полно людей, которые не тупицы, но намного тупее тебя. Высокоинтеллектуальных, хорошо образованных идиотов хоть пруд пруди.

– Я этого не знаю, – ответил Намми.

– Зато знаю я. Пошли, тебе нужно пальто.

– Какое пальто? – спросил Намми, выходя следом за мистером Лиссом из кабинета.

– Теплое и подходящее по размеру.

В стенном шкафу у парадной двери мистер Лисс нашел синее пальто, стеганое, как покрывало. С капюшоном, отороченным мехом, который можно было поднимать и опускать, и Намми насчитал шесть карманов на молнии.

– Это хорошее пальто.

– И подходит по размеру.

– Но я не могу украсть пальто священника.

– Может, перестанешь обвинять меня в воровстве? Я собираюсь написать расписку за разбитые стекла, оружие, патроны, пальто и пользование туалетом до того, как мы уйдем, за то, что мы дышали воздухом этого дома и за все прочее, и положить ее на стол преподобного, с обещанием заплатить из моего лотерейного выигрыша.

– И вы действительно заплатите?

– С каждой минутой я все больше боюсь, что так оно и будет.

– Спасибо, сэр. Мне нравится мое пальто. Оно мне нравится больше любого пальто, которое я когда-нибудь надевал.

– Ты в нем выглядишь симпатягой.

Намми уставился в пол.

– Нет, не выгляжу.

– Не говори мне, что нет, потому что выглядишь. И пальто на тебе выглядит лучше. А теперь пошли.

Мистер Лисс начал подниматься по лестнице.

– Куда вы идете? – спросил Намми.

– Хочу посмотреть, что наверху.

Намми не хотел подниматься на второй этаж дома священника в его отсутствие. Но ему не хотелось и оставаться одному внизу, среди мебели с обивкой в цветочек и у картины с ангелами-ковбоями, которые вязали какие-то странные узлы, с разбитым стеклом в кабинете и с громко тикающими напольными часами. С неохотой он последовал за мистером Лиссом.

– А на что вы хотите посмотреть?

– Прежде всего на то, что я, возможно, захочу купить у преподобного и внести в расписку.

– Наверху только кровати и вещи.

– Может, я захочу купить кровать.

– Мы не сможем унести кровать, сэр.

– Тогда, может, я захочу купить вещи.

– Какие вещи?

– Которые находятся наверху рядом с кроватью.

– Я не знаю, какие там вещи.

– Тогда чего ты морочишь мне голову? Мы поднимаемся именно для того, чтобы посмотреть. Возможно, я буду разочарован.

– Вы уж извините меня, но иногда я не могу понять, что вы такое говорите.

Мистер Лисс включил свет в коридоре второго этажа.

– Иногда я сам себя не понимаю. Но меня это не останавливает. Знаешь, сколько дней среднестатистический человек тратит на то, что не имеет ровно никакого смысла?

– Сколько?

– Чуть ли не все.

Мистер Лисс вошел в спальню, включил свет и вновь произнес плохое слово, на этот раз забыв за него извиниться.

Когда Намми переступил порог, он увидел три больших серых мешка, свисающих с потолка. Они напоминали коконы, из которых вылезали мотыльки и бабочки, только мотыльки и бабочки, которые могли вылезти из этих коконов, размером не уступали бы людям.

Глава 55

Из кухни Эрики Девкалион вышел в парк в центре города. С наступлением темноты он мог провести разведку, не привлекая к себе внимания.

Он изучил карту Рейнбоу-Фоллс с нанесенной на ней сеткой секунд долготы и широты, которую Эрика скачала ему из Интернета. И хотя никогда не был в этом городе, ему не составляло труда уверенно перемещаться от одного ориентира к другому. Как и обычно, чем чаще он путешествовал по какой-то конкретной территории, тем легче и точнее становились его переходы с места на место. Он быстро обретал все необходимые знания о каждом квадратном футе Рейнбоу-Фоллс.

Начал Девкалион с парка, потому что вечер выдался холодным, и он мог не сомневаться, что там не будет ни души. И действительно, фонари освещали только пустынные дорожки, и никто не сидел на скамейках, мимо которых проходил Девкалион.

В центре парка высилась статуя солдата, прижимающего каску к груди, с откинутой назад головой и устремленными к небу глазами. К гранитному пьедесталу крепились бронзовые таблички с именами и фамилиями молодых мужчин и женщин, которые родились в этом городе, ушли отсюда на войну и не вернулись домой.

Такие монументы всегда трогали оба сердца Девкалиона. Он чувствовал, что эти люди ему близки, они знали, как знал он, что зло – не просто слово и его нельзя, походя, переформулировать в угоду изменяющимся стандартам, они знали, что зло бродит по миру, и ему необходимо сопротивляться любой ценой. Отказ от сопротивления, любой компромисс со злом рано или поздно привел бы к тому, что на шее человечества затянулся бы смертельный узел, все невинные погибли бы и солнечный свет уже не смог бы разогнать вечную тьму.

Используя свои уникальные способности, Девкалион перемещался по парку. От монумента к пруду, к выходу на авеню святого Игнатия, к детской площадке с качелями и досками-качалками. Там и тут он просто шагал под деревьями, на которых голуби издавали звуки, напоминающие кошачье мурлыканье, и в конце концов вышел к Беапо-лейн, где постоял в густой тени сосен, наблюдая за проезжающими по улице автомобилями.

Сознательно он ничего не искал. Не мешал городу произвести на него впечатление, какое тому и хотелось. Будь Рейнбоу-Фоллс духовно здоровым городом, где надежда брала вверх над безысходностью, где процветала свобода, где добродетель заметно перевешивала греховность, Девкалион бы понял, что попал в хороший город. Но, если бы основание города начало гнить, он бы понял и это и интуитивно начал бы замечать следы, ведущие к источнику болезни.

Из парка он перебрался на берег реки, рядом со знаменитыми водопадами, над которыми постоянно клубился туман, а в солнечный день вились радуги. Но ночью туман обесцвечивался, превращался в легион белесых призраков, поднимающихся с каждого из шести каскадов и дрейфующих на восток, вниз по течению.