Книга Начало пути - Николай Дронт

23.01.73

Вторник начался с вызова в кабинет директора. Позвонил Илья Иванович, вызвал в райцентр. У него ко мне дело, да и погранцы экспонат для радиовыставки доделали. В общем, завтра он ждёт моего визита. Леонид Андреевич, наш директор, страдальчески вздохнул. Опять ему меня прикрывать. А я что могу сделать? Мне между прочим там целый день терять.

Алёнке предложил сегодня зайти, сфотографироваться. Вроде нормальное предложение, ничего такого я не говорил! А девочка смутилась и сказала, что придёт, только если вместе с Ниной. Договорились зайти к вечеру втроём, куда Нинка денется от Попика?

Вана подслушала наш разговор и стала намекать, что тоже очень не против пофоткаться. Обе девчонки так на неё посмотрели, что Лия моментально отошла. Как я понял, в компанию моделей никто дополнительный включён точно не будет.

Сегодня вернул начальнице, выданную ею за моё увольнение, тысячу. Дилемма — что лучше? Тысяча рублей или две коробки неизвестного фотобарахла? По-моему, ответ очевиден. Денег у меня много, тысяча особо ничего не убавит и не прибавит. А вот у богатого фотографа, да ещё в портовом городе, да ещё толкающего наркоту уголовникам, много чего может оказаться. Риск дело благородное. Хотя по мне, дурным душком от него попахивает.

В полученных двух ящиках была история жизни человека до и после переломного момента судьбы.

В ящике “ДО” лежала почти аналогичная моей, недавно купленной в питерской комиссионке, древняя Exakta Varex IIb. Корпус камеры слегка потёрт, но в комплекте куча принадлежностей. Есть почти всё, что можно желать для домашней студии. Четыре объектива, светофильтры, бленды, тросики. Помимо шахтного видоискателя с матовым стеклом, есть сменная пентопризма с линзой Френеля. Имеются два штатива со светоотражающими зонтиками. Синхронизатор для вспышек, сами вспышки. Ещё какие-то мелочи. Всё аккуратно, с любовью упаковано.

Нашёлся и альбом с работами человека. Причём фотографии цветные, что сейчас встречается не слишком часто. Причём сюжеты, по нынешнему времени для Союза дикий разврат — голые девочки! Для 21-ого века лёгкая эротика, самые интимные места прикрыты или рукой, или волосами, скрыты тенью или поворотом тела. Хотя есть одна деталь, запретная и для следующего века. Возраст. Все девочки на снимках лет от 12 до 14. Фотограф был маньяком что-ли?

Впрочем, есть и исключение, одна женщина снята в тех же самых позах, хотя возрастом она значительно старше. Нури. Надо обязательно, причём сегодня же, вернуть ей альбом. Мне он точно не нужен.

Почему у риска душок? Первая коробка, проданная коллекционеру, да даже и фотографу в студию, стоит рублей… будем щедры… двести. Только за счёт немецкого происхождения и то, купит разве только знающий, что такое Exakta. А вот вторую коробку я оценить не берусь.

Там лежат совсем новые, возможно ни разу не пользованные, вещи. Дорогие. Но… не пользованные. Обещанный фотоувеличитель FUJIMOTO. Чемоданчик чуть больше размером, чем советские УПА. Понятно, ширина плёнки 35 мм, не больше. Зато со всеми прибамбасами для печати цвета. Реле времени, экспонометр, цветоанализатор с тестовой картинкой. Светофильтры, лампы, кюветы, даже бачок для проявки плёнки есть в комплекте. Единственно, в нашу сеть без трансформатора включать нельзя. В Японии напряжение в электросети 100 вольт. Ну, купить трансформатор не проблема. Теперь вопрос — сколько увеличитель стоит?

Ещё есть коробка с фотоаппаратом. По виду — только что сделан, по системе — древность, самое начало 20-ого века. Но я в этом очень сомневаюсь. Скорее реплика, то есть современная копия старого изделия. Смотрите сами — деревянная камера с двойным растяжением мехов, для пластинок 9 на 12. На первый взгляд. На второй, замечаем необычный, красно-коричневый цвет дерева, причём не лакированного. Блестящие латунные части. Меха из великолепной мягкой кожи. Лёгкую, складную треногу. Матовое стекло для наводки на резкость, всего лишь пара кассет, тросик и объектив без названия в комплекте. Последний штрих — великолепный кожаный саквояж для хранения этого великолепия.

Красота неописуемая. Роскошь видна в каждой детали. Одна беда — таким аппаратом сейчас никто снимать не будет. Модель рабочая, я уверен, но… зачем? Есть куча более удобных, современных камер. Причём, значительно более дешёвых.

Дошёл до кабинета начальницы, поблагодарил её и, не говоря лишних слов, положил альбом со снимками девочек ей на стол. Что это Нири явно не знала, но открыв первую страницу, убрала сразу. Кивнула и отпустила, не спросив, понравилось ли мне содержимое коробок. Типа, свои деньги вернула, а остальное ей не интересно.

Вернулся в студию, а там уже ждут ребята. Снял Пентаконом со вспышками. Лингоф я уже отнёс домой. Нинка с Попиком ушли делать уроки, а Алёнку я уговорил пойти посмотреть, как печатаю фотографии. Девочка немного поколебалась, но пошла со мной в тёмную комнату.

Места там маловато, потому пришлось усадить гостью к себе на колени. Сразу стало не до фотографий. Целую девчонку. В ответ на слабые возражения шепчу милые глупости из интернета. Сейчас их ещё не знают, потому Алёнка надолго зависает. Я этим пользуюсь. Словом, добрался до двух упругих, нежных пирамидок, увенчанных сладкими ягодками. Еле удержался, чтобы не зайти дальше.

С подружкой надо решать. Это не Ириска, любящая игры. Алёна серьёзный человек. Её надо или готовить себе в жёны, или отпустить и не морочить больше девочке голову.

Лёля

Девочка легла спать в самых растрёпанных чувствах. Лёшка редкий нахал, словоблуд и поросёнок. Он затащил её в тёмную комнату, чтобы она увидела, как печатаются снимки, а сам полез целоваться. И такое говорил! Где только научился?! Она ему:

— Лёшенька, перестань! Ты что делаешь?!

А он ей в ответ:

— Это не я. Это мой будущий ребёнок ищет себе маму.

Пока Лёля пыталась осмыслить ответ, Лёшка расстегнул ей блузку и заголил верх, а затем ещё стал гладить и целовать груди. На требование прекратить, с апломбом заявил:

— Должен же я знать, что будет кушать мой будущий малыш?!

Ну, кто?! Кто такое говорит девочке?! Поросёнок… Милый… Нежный… И вообще… Надо Лёшику сказать, что она замуж никогда не выйдет! И детишек заводить не собирается! Разве только девочку… или мальчика…

Перед глазами предстала смазанная картинка, как она с маленьким на руках каждый день провожает Алёшу на работу. И отчётливо увидела, как уходя Лёшенька целует младенца в лобик и щёчку, а её в глазки, щёчки и губки.

Ехидный голос, называемый Гласом Рассудка, напомнил, что Лёля собиралась никогда не выходить замуж. Девочка отмахнулась железным аргументом: “За Алёшу можно!”

Потом как-то вспомнилось однажды виденное свадебное платье. Длинное, из белой парчи. И фата ниже плеч… Но только первой пусть родится Алёнка, мамина помошница, а Алёшка, хулиган, как все мальчишки, будет вторым. Сцена, как они с Лёшенькой и детишками гуляют по берегу, показалась приятной, хотя на руках, непонятно почему, появился третий младенчик…