Книга Полёт попугайчика - Евгения Мелемина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Начатое давным-давно действие еще не достигло того пика, когда в ответ начинается противодействие, и Берт Моран исправил эту погрешность.
Он стоял под черным потрепанным зонтом, натянув на голову куртку. Кровь запеклась в трещинках губ. Рядом с Мораном стоял Кирк Макгейл, утомленный долгим ожиданием, но так и не придумавший причину, чтобы уйти домой. Макс Айви держал над головой красивый блестящий зонт серо-стального цвета и выглядел бесстрастным, как дворецкий, брошенный хозяином возле борделя.
Томми подхватили с двух сторон — Айви накренил купол зонта, милостиво оберегая Кирка.
— Попавась птичка, — глухо прошипел Берт, таща Томми на задний двор, за спорткорпус с раздевалками и душевыми, прямиком на футбольное поле. — Пятьдесят доввавов. Доввав за круг, и мы тебя отпувстим.
Макс безразлично кивал. Он давно потерял интерес к Томми, к Киту Хогарту, но точно знал: свои деньги нужно возвращать. Пусть не в долларовом эквиваленте, не это имело значение. За свои деньги ты должен что-то получать, учил его отец. Что-то, что тебе нужно, что тебе интересно.
Максу было интересно посмотреть, как Митфорд отдувается за долг Морана, поэтому он и шел на поле, брезгливо обходя лужи.
Ветер усиливался. Его порывы порой не давали нормально вдохнуть, а небо опустилось так низко, что походило на черный, в пузырях и потеках, потолок крэкового притона.
Обычного грохота деревянных ступеней помоста и зрительских рядов Томми не услышал. Их перекрыл гул грозы, шлепанье дождевых кнутов по низким солнечным тентам, которые не успели отвязать.
Под этими тентами, просевшими, словно беременные животы, все остановились.
— Бегай, — приказал Кирк. Ему не хотелось слушать, как Моран жует свой прокушенный язык в попытке объяснить Томми, зачем его сюда привели. — Пятьдесят кругов за пятьдесят баксов. Пошел, давай!
И вытолкнул Томми на поле.
— Тент протекает, — озабоченно сказал Макс Айви. — Мне за шиворот капает.
— Да его прорвет к чертям, этот тент, — дрожа, ответил Кирк. — Долго я здесь не задержусь.
— Что встал? — зло выкрикнул Макс. — Беги!
Томми сбросил с плеча сумку, еще раз оглядел троицу, криво улыбнулся и побежал.
В небе сверкнула бриллиантовая молния, а за ней сразу — вторая, лиловая.
Чернота раздалась весенним ледоходом, тучи развалились и собрались вновь. Ледяной дождь беспощадно бил по плечам и затылку, кеды скользили.
Дышать было трудно с самого начала, столько воды скопилось в воздухе, что легкие разрывались. Одежда прилипла к мокрому телу глиняным панцирем.
Томми бежал, покачиваясь, как легионер по германским потайным тропам.
«Этот круг на тебе, Томми. Второй — на мне. Будем чередоваться, и все пройдет отлично. Доверься»
В бок всадили крюк. Сердце трепыхалось, словно мышь в полиэтиленовом пакете.
Томми с утра ничего не ел, и желудку вздумалось об этом заявить тупой, ворчащей болью.
Мир сократился до сферы в три шага вперед, вправо-влево и назад, но Томми мог бежать только вперед, ровно до белого опавшего флажка, у которого эстафету примет Томас…
— Раз! — спустя вечность проорал Макс Айви.
— Не нравится мне это, — нерешительно поделился Кирк. — Давайте еще пару кругов и свернем его с маршрута…
Берт Моран не ответил, только облизнул окровавленные соленые губы.
Девятые валы обрушились на город. Грохот шел словно из-под земли, и в голове каждого мелькнула мысль: плотина.
Плотина должна выдержать, ее шлюзы и люки работают под внимательным присмотром, и плотина должна выдержать…
— Два, — сухо сказал Айви спустя несколько минут.
Кирк повернулся и увидел черную, облепленную грязью фигурку, вынырнувшую из водяного серого тумана.
— Где-то навернулся, — констатировал Макс.
— Хватит, — занервничал Кирк. — Наверняка штормовое предупреждение объявляли.
Берт отрицательно покачал головой, и Кирк умолк.
— Три.
Томми появился намного позже, чем в первый раз. Он тяжело, со свистом, дышал, но пробежал мимо, ни на кого не глядя и опустив голову.
Волна ледяной воды обдала Кирка справа, вымочив его до пояса и чуть не сбив с ног. Выстрелом хлопнул мокрый тент, и тут же взвился вверх, таща за собой безуспешно вцепившегося в него Стэнли, тоже мокрого, с вытаращенными безумными глазами.
— Мой бог! — выкрикнул Кирк, заглушая ветер. — Кретин! Чтоб ты издох, сука! Я уж решил, плотину прорвало! Какого хрена ты творишь?
Стэнли замер, не дыша. Он выпустил тент, и тот бился на ветру, как гигантский полосатый парус.
— Их отвязывают в грозу! — пояснил, повысив голос до визга, Стэнли и потянулся к кольцам-креплениям второго полосатого полотнища.
— Этот даун нас утопит, — сказал Айви. — Он отвязывает нашу крышу!
Берт Моран неразборчиво выругался.
— Пойдем домой, Берт, — сказал ему Кирк. — Завтра продолжим.
Стэнли близоруко всматривался в пелену дождя, оставив в покое тент, и Кирк Макгейл все-таки обернулся посмотреть туда же, единственный из удаляющейся с поля троицы, кто ощущал чуть больше, чем полагалось.
Он увидел неподвижно стоящего у тентов Томми. Опущенные руки, волосы цвета запекшейся крови. Томми смотрел им вслед, и Кирк вздрогнул.
Именно такого взгляда в детстве Кирк ожидал от чудовища, живущего в шкафу. Прятался под одеяло, боясь увидеть, как Чудовище Дьявольски Жадно Смотрит.
«Сегодня я лишь присмотрю лакомый кусочек, Кирк, а завтра отгрызу тебе ножку, мммм, это будет вкусно…»
Плотина выдержала. Шлюзы работали как положено, и гроза оставила за собой хоть и вывернутый наизнанку, но целый и сохранный город. По улицам плыли многочисленные обертки, бутылки, окурки, презервативы и прочая грязь, обычно скрытая в урнах, по берегам реки и в подворотнях.
Закономерно выступило солнце, дожидавшееся своего часа за плотной завесой туч. Лужи и ручьи быстро испарялись, в жаре и духоте насыщая воздух мусорными миазмами и непроходимой густотой влажности.
В палате Кита было прохладно и свежо, работал кондиционер. Томми снова сидел на подоконнике и ел картофельный салат.
— Слушай меня, Кит…
«Слушай Томми Митфорда»
— Я придумал, что нам делать.
«Где твой отец, Кит? Ты должен перед ним извиниться»
— Тише, — сказал Кит. — Пожалуйста, тише!
— Хорошо, — сказал Томми, понизив голос. — Ты встанешь на ноги, и мы с тобой махнем в Неваду.
Он поднял голову.
