Книга Казнь - Марина и Сергей Дяченко

Старший был болтун, как папа. Баловник и болтун. Но младший больше походил на Ника – на того Ника, который серьезен…

– Вы не правы, – сказала она шепотом. – Но… моделятор вам судья.

* * *

Ее попытки выпросить для себя поездку в город не имели успеха. Более того – не имели ни малейших шансов на успех.

Семироль провел долгую беседу с Ником, о чем они говорили, Ирена не знала.

Ник теперь избегал ее. То есть внешне все оставалось по-прежнему – ежедневная прогулка под присмотром врача, разговор ни о чем, а чаще – тягостное молчание…

Семироль отсутствовал часто и подолгу. Сит с Эльзой переживали, по-видимому, подобие медового месяца; Ирена перестала менять прическу и забросила макияж. Чем уродливее она предстанет перед Ником – тем лучше…

Дни тянулись, одинаковые, тот, что жил внутри нее, еще не знал, что ему предстоит.

Он был заложник. Она оставляла его вместо себя – на попечение вампира, осужденного врача, еще двух убийц – мужчины и женщины…

– Тут тебе будет хорошо, – говорила она, глядя на красивые, приторно-красивые, опостылевшие горы. – Тут воздух… Совершенно чистое место… Целебное. Здесь о тебе будут заботиться… наверное, будут любить. Как принца… или принцессу. Дядя Ник… ты будешь для него вместо тех мальчишек, которые, наверное, уже большие, и которые думают, что их отец давно умер… Дядя Ян… то есть папа… ты ему дорог, ты ему нужен… тебе будет хорошо, маленький…

Она вздрогнула. В ужасе подумала, что будет, если еще до ЕГО рождения господин Петер, рвущий на себе волосы где-то там, во внешнем мире, решит свернуть к чертям собачьим весь свой перспективный проект…

Ник несколько раз приглашал ее на осмотр – она отказывалась под разными предлогами.

– …Ирена, вечно так продолжаться не может, вам рано или поздно придется… а других специалистов в доступности, как понимаете, нет…

Прогулка была как ежедневная пилюля. Теперь они бродили по дороге – вперед-назад; след от колес уехавшего вездехода занесло ветром, но дорога оставалась безопасной для пеших прогулок – до самого поворота…

– Как он тут ездит, – подумала Ирена вслух. – Каскадер…

– Ирена…

– Ник, сделайте одолжение, помолчите.

Она и без него понимала, что вечно так продолжаться не будет. Семироль слишком дорожит неродившимся чадом, чтобы оставлять его без бдительного присмотра… И неизвестно, чем обернется для Ника его новая профессиональная несостоятельность…

– Вовсе не обязательно докладывать Яну обо всех тонкостях наших взаимоотношений, – сказала она, зачерпывая неглубокий снег носком сапожка.

Он молчал. Вероятно, исполняя ее недавнюю просьбу.

На минуту она почувствовала себя виноватой. Но только на минуту.

– Вы никогда не рассказывали о своей работе, – она принужденно улыбнулась. – Наверняка есть что вспомнить… клиника и…

Она запнулась, потому что против ее воли фраза получилась двусмысленной.

– Есть что вспомнить, – без улыбки отозвался Ник. – Я мог бы рассказать вам, что за путь привел меня… как я решился на свое первое убийство. На эвтаназию… Но беременным женщинам такого не рассказывают. Вы уж извините.

Некоторое время они шли молча. На один шаг Ника приходилось два Ирениных; он шел слева от нее, между женщиной и обрывом.

Потом она обогнала его.

– Осторожно, Ирена… Не стоит бегать, тем более здесь. Не подходите к краю, там…

Он замолчал, вернее, внезапно заткнулся.

Ирена смотрела вниз. Пропасть, яма, срез; одинокие деревца на почти вертикальном склоне. Слоеный пирог из спекшегося камня. И куда хватает глаз – свирепая каменная красота, стены и пропасти, живое небо с потоком облаков, снег в щелях, безжизненный бурый мох… Ирене примерещился симфонический оркестр в момент экстаза. Анджей любил музыку мрачную и мощную, его любимый концерт, воплощенный в базальте, выглядел бы именно так…

Анджей мог встать посреди концерта – любимую музыку он слушал стоя. Равнодушный к шиканью из задних рядов, он внимал коде, скрестив руки на груди, в то время как Ирена ерзала, оглядывалась и краснела; порой, не выдержав, она пыталась дернуть его за рукав – и всякий раз бывала наказана испепеляюще-раздраженным взглядом.

Кончилось тем, что они перестали ходить на концерты, по крайней мере, вместе…

На дне пропасти стоял туман. Плотный и одновременно струйчатый; края туманного облака закручивались кольцами, как каракуль. В детстве она верила, что если в безлюдном месте долго смотреть в плотный туман – можно увидеть Создателя. Он ходит в тумане, как в облаке…

Создатель Анджей.

Она очнулась оттого, что из-под ноги сорвался камушек и запрыгал вниз, и скоро пропал из виду, зато следом сорвался второй.

Она обернулась.

Ник стоял в двух шагах за ее спиной. Лицо его казалось белым даже в сравнении со снегом, забившимся в расщелину скалы.

– Что случилось? – спросила она недовольно.

Ник молчал. На лбу его липкой пеленой лежал пот.

Она отошла от края. Некоторое время недоверчиво смотрела Нику в глаза, потом оглянулась на собственные следы, ведущие к краю обрыва. Нахмурилась.

Она медленно соображает. Все беды оттого, что она медленно соображает; эта скала прямо-таки приглашает к самоубийству, если, конечно, человек предрасположен…

Ник плотнее сжал губы. Лицо его, цвета ноздреватого льда, казалось не вполне знакомым – будто черно-белая фотография на официальном документе…

– Вы же сказали, что ничего больше не боитесь, – сказала она негромко.

Ник молчал. Ирена сунула руки глубоко в карманы куртки:

– Значит, вы сами помышляли… Вы оставляли эту скалу СЕБЕ на крайний случай? Иначе мне не понять, почему естественный поступок человека, который не боится высоты, вызвал у вас такую…

Он крепко, если не грубо, взял ее за руку и потащил обратно.

– Ник!!

Он обернулся. Глаза его оказались рядом с ее лицом; он по-прежнему ничего не сказал, но она обмякла в его руках:

– Я не хотела… напугать вас… или обидеть.

Он поморщился. В какой-то момент казалось, что он все-таки не выдержит и заговорит…

Они брели обратно. Ник больше не тянул за собой Ирену – но и не выпускал ее руки. Мертвой хваткой.

* * *

…Придумать игру было для Анджея так же легко, как выпить чашечку кофе.

Однажды они собрались на экскурсию в далекий старинный город, огромный, многоликий и переменчивый; куплены были билеты и заказана гостиница – в день отъезда Анджей торжественно вручил Ирене конверт с глянцевой открыткой.

Она не выдержала и сразу же посмотрела – на открытке изображены были улица, играющие дети, старый дом с бородатой химерой, вход в какой-то магазинчик, по-видимому, книжный…