Книга 33. В плену темноты - Гектор Тобар

Немного погодя трубку взял руководитель спасателей, Андре Сугаррет. Он посоветовал шахтерам держаться подальше от плиты, которая перегородила Пандус и заблокировала дымовые трубы.

– Потому что она может скользнуть еще глубже, – согласился Урсуа.

– Правильно, – подтвердил его слова Сугаррет.

На линию вышел Кристиан Барра, президентский чиновник по особым поручениям, он обратился к горнякам со словами:

– Передаю вам искренние пожелания всего самого лучшего от президента. Он был здесь уже четыре раза сегодня.

Совсем недавно они были никем, а теперь сам президент передает им saludos. В конце концов, первый телефонный разговор между шахтерами и поверхностью завершился тем, что они спели национальный гимн. Оператор правительства снимал на видео, как спасатели слушают их пение по внешнему динамику. В тот же день видеозапись была передана средствам массовой информации вместе с телегеничным изображением министра Лоуренса Голборна в официальной красной куртке, который с сияющей улыбкой вслушивается в голос Луиса Урсуа. В многочисленных выпусках новостей по всему миру фотография Урсуа сопровождала аудиозапись его голоса, и его начали именовать не иначе, как лидером шахтеров. Но кто же на самом деле руководил там всем? Итурра, психолог, готовился задать этот вопрос каждому горняку, но не прямо, а исподволь, а спасатели в это время уже начали опускать в шахту первые припасы тридцати трем попавшим в ловушку мужчинам.

Но то, что в следующей запечатанной трубке опустилось им в шахту, трудно было назвать пиршеством, как и вообще чем-либо хотя бы относительно съедобным. Вопреки ожиданиям, горняки получили тридцать три прозрачные бутылочки с несколькими унциями желатинированной глюкозы. Не у всех осталось достаточно сил, чтобы помочь разгрузить столь необычный груз. «Они буквально засыпали на ходу от слабости», – вспоминал об этом впоследствии Йонни Барриос. Посему в разгрузке «грузового лифта» принимали участие сам Йонни, Клаудио Акунья, Хосе Охеда и Флоренсио Авалос. Согласно приложенной спасателями инструкции, гель не следовало пить слишком быстро. Но, разумеется, почти все горняки проглотили его одним глотком, а некоторые даже начали испытывать желудочные колики. Кроме того, все хотели знать, когда они получат настоящую еду. И вот опустилась очередная трубка, но в ней оказались не продукты питания, а бланки анкет. Правительство Чили желало, чтобы каждый из попавших в подземный плен шахтеров представил свои антропометрические данные (рост, вес, возраст, размер обуви, наличие болезней в анамнезе), а заодно ответил и на несколько вопросов о своем нынешнем физическом состоянии: «Когда вы ели в последний раз? Вы можете мочиться?» Но самое главное требование бюрократов, чью заботу теперь ощущали на себе все горняки, – а чилийская бюрократия недаром считается самой неутомимой и безжалостной во всей Латинской Америке – была просьба предоставить РНН, или Регистрационный Номер Налогоплательщика, который одновременно является и номером паспорта каждого чилийца с момента рождения. «Разумеется, мы должны были представить им свои РНН, – с оттенком сухой иронии вспоминал Хуан Ильянес. – Должны же они были удостовериться, что там, внизу, действительно мы? Не имея номера РНН, ты для Чили не существуешь, и даже у Карлоса Мамани был свой».

В самом низу анкеты значился вопрос, добавленный туда по настоянию психолога Итурры. Он звучал следующим образом: «Quién la lleva?», что в весьма приблизительном переводе означало: «Кто у вас там всем заправляет?»

– Мы специально не хотели спрашивать прямо: «Кто у вас главный?» – признавался Итурра. Все уже и так знали, кто внизу босс, с формальной точки зрения. Вот только действительно ли босс там всем заправлял?

Глядя на вопрос, Хуан Ильянес застыл, озадаченный. Как и несколько других шахтеров. Ну, и что мы здесь должны написать, обратились к нему сразу несколько товарищей, потому что под землей он считался главным законником и должен знать все. Может, всем заправляет Марио Сепульведа? На третий или четвертый день после обрушения Виктор Замора открыто предложил назначить Марио главным на место Луиса Урсуа, но против выступил Хуан Карлос Агилар. Подрядные механики выполняли именно его распоряжения: быть может, тогда и писать нужно его? А можно написать и Флоренсио Авалоса, чья энергия и спокойная уверенность заслужили всеобщее уважение. Собственно говоря, если подумать, то никто конкретно тут ничем не заправлял – они все делали сообща. Но тем, кто обратился к нему с подобным вопросом, Ильянес ответил: мол, пишите Луиса Урсуа, он здесь босс. Ильянес ответил именно так, даже несмотря на то, что в данный момент «власть Дона Лучо висела на волоске. Не поддержи мы (механики подрядчика) его, Марио Сепульведа с легкостью отодвинул бы его в сторону. Формальная власть, равно как и ее атрибуты, имеет большое значение в жизни рабочего чилийского человека, так что в конце концов большинство горняков, оказавшихся в подземном плену, на вопрос; «Quién la lleva?» – ответили одинаково, написав «Луис Урсуа». (Впрочем, Хуан Карлос Агилар остался при своем мнении и ответил: «Все в равной мере».)

Как оказалось, в тот самый момент Луис Урсуа взял на себя решение одного очень важного, хотя и чисто технического аспекта спасательной операции. Он сидел на переднем сиденье своего пикапа, который всегда служил ему чем-то вроде передвижного офиса, и что-то писал. Он готовился навести на цель других бурильщиков, потому что, насколько он мог судить по звукам, к ним приближался еще один бур. Спасателям понадобится точная карта рудника с новыми обрушениями, чтобы добраться до запертых под землей горняков, а для составления ее нужно было заново провести все подземные замеры. Вот Луис и готовил подобные сведения для спасателей, работая так, как привык, – быстро и безошибочно, не поднимая из-за этого никакого шума. Но он никогда не был и не мог быть единственным «лидером», способным руководить и направлять тридцать двух других рабочих, оказавшихся с ним в одной подземной лодке, образно говоря. Подобная задача вообще не была по плечу кому-то одному. К тому же предполагались изрядные осложнения благодаря событиям, которые разворачивались прямо сейчас на поверхности, – к шахте «Сан-Хосе» катил черный «хаммер».

Леонардо Фаркас – известный всему Чили денди, и на рудник он прибыл во всем блеске портновского великолепия, выйдя из своего «хаммера» в длинном двубортном костюме с небесно-голубым галстуком и носовым платочком в тон, сверкая запонками на крахмальных отложных манжетах, равно как и позвякивая прочими драгоценностями на запястьях. Он был хорошо сложен и явно следил за собой. Его длинные светлые волосы искрились в лучах солнца, завершая производимое им странное и совершенно неповторимое впечатление. Будто греческий бог перевоплотился в успешного южноамериканского антрепренера. Фаркас был мультимиллионером, к числу инвестиций которого относился и близлежащий рудник. Кроме того, он давно уже стал неотъемлемой частью системы телевизионной благотворительности в Чили. В «Сан-Хосе», собственно, он и прикатил для того, чтобы наделить нуждающихся толикой того счастья, одарить которым может только уверенный в себе и состоятельный человек. Он пожертвовал каждому из шахтеров по 5 миллионов чилийских песо (около 10 000 долларов). Прибытие черного «хаммера» Фаркаса транслировало в прямом эфире чилийское ТВ. А вот его последующее совещание с членами семей шахтеров было уже мероприятием приватным. Хотя немного погодя Фаркас, ничтоже сумняшеся, разместил видеоотчет о нем на принадлежащем ему канале YouTube.