Книга Путь к золотым дарам - Дмитрий Баринов

Судя по лицу Рескупорида, он уже не раз спорил об этом с философом. И теперь царь Боспора поспешил перевести разговор на другое:

— Ардагаст, ты ведь ходил этой весной на Парфию вместе с Гоаром, царём аланов. Андак с дружиной явился сюда прямо из похода. Кутил, буянил и хвастал так, словно он, а не ты — царь и величайший герой росов.

— Пусть заберёт себе славу от такого похода, — махнул рукой Ардагаст. — Нас призвали гирканцы, восставшие против Валарша, великого царя Парфии. Обещали, что нас поддержат и мидяне. Но за Железными Воротами[36]нас никто не ждал. Народ там доволен своим царём Пакором, братом Валарша. Поселяне разбегались от нас в горы и нападали оттуда. Аланы и кавказские горцы принялись жечь, грабить, угонять людей и скотину. То-то было раздолье Андаку с его приятелями! И моя дружина грабила. Так мы и прошли всю Мидию. Взяли много добычи. Видите, какой жемчуг у Добряны на кокошнике? Персидский, из тёплых морей... Я надеялся, что оттуда мы пойдём в Сирию и Палестину, на помощь иудеям. На это рассчитывало Братство Солнца. Ведь Элеазар-медник ещё держался в Масаде. Гоар был согласен. И вдруг... — Царь внезапно замолк и закрыл лицо руками.

Его рассказ продолжил Вышата:

— Однажды мы решили поглядеть в магической чаше, что творится в Масаде. И увидели: стена проломлена, легионеры не спеша готовятся войти в город, а иудеи... убивают подряд своих жён и детей, а следом — себя. Римлянам достались одни трупы.

— Зачем они это сделали? — простонал раненым зверем Ардагаст. — Чтобы не стать рабами? Мы, венеды, бились бы до конца, до последнего воина! А дети? Выросли бы в рабстве. Выросли, чтобы восстать и отомстить за отцов! А так — ещё одна жертва Чернобогу! — Он с силой сдавил серебряный кубок, не замечая, как рубиново-красное вино льётся по руке и затекает в рукав.

— Я бы тоже вырос и отомстил, — тихо, но твёрдо произнёс маленький Савромат.

— Я знаю иудеев. Они верили только в одного бога — своего Яхве. И решили, что он отступился от них, — сказал Хилиарх.

— Долг воина — убивать врагов, а не себя и своих близких. Кшатрий и в рабстве остаётся кшатрием, — сурово проговорил Вишвамитра.

За столом воцарилось подавленное молчание. Слёзы текли по щекам Добряны. Отвернулась Ларишка. В голос заплакал Доброслав, и мать принялась утешать его.

Ардагаст встряхнул головой, отгоняя страшное видение, и продолжил:

— Потом стало ещё хуже. Царь иверов[37]прислал Гоару дары, чтобы натравить его на Арташеса-Тиридата, царя армян и брата Валарша и Пакора. И мы пошли в Армению, и снова жгли, грабили, угоняли... А армяне нападали на нас из-за каждой скалы. Я готов был увести росов оттуда, по даже мои дружинники только и думали что о добыче и о мести за погибших друзей. А Саузард с Андаком наверняка остались бы и сказали, что я струсил. В одной долине я с десятком воинов попал в засаду и думал уже подороже продать жизнь. И тут ко мне вышел — кто б вы думали? — Мгер Арцруни.

Глаза царя Боспора и его наследника загорелись огнём.

— Отец вместе с ним сражался с демонами — тут, в городе, а потом у Чёрного кургана — с двумя колдунами, страшным псом и самим богом тьмы... — быстро заговорил Савромат.

— Не хвастай вместо меня, — с улыбкой прервал его отец. — На кургане я валялся у костра без сил, а сражались Мгер, Инисмей и наш гость. А с богом бились не мы, а Богиня Огня... Так кто же теперь Мгер — князь или оружейник?

— Арташес признал его князем и вернул отцовские имения. Теперь в них нет ни одного раба — всем им дал волю и землю за оброк. У него лучшая оружейная мастерская в Армении, и он сам там работает. Они с Вышатой и сумели прекратить эту проклятую войну.

— Князя послало к нам Братство. Мы с ним узнали то, чего ты, молодой, не заметил, — усмехнулся волхв. — Что Сатеник, сестра Гоара, давно любит Арташеса. Осталось подстроить так, чтобы он в бою поймал её арканом. А потом был царский выкуп за невесту, пышная свадьба — и мир.

— Андак с женой говорили, будто арканом поймали аланы самого Арташеса, но он его разрубил и удрал, а потом «заарканил» царевну золотом, — сказала Косер.

Зореславич расхохотался:

— Это они сгоняли злость за то, что продешевили с пленниками! Арташес выкупил у нас весь полон и тут же отпустил. А потом, уже в Иверии, нас нагнал Спевсипп с мешком денег. Ох и бушевали они с Саузард: он — оттого, что упустил товар, а она — что мало выручила! Кляли всех армян!

Все рассмеялись, а Зореславич, вдруг посерьёзнев, опустил кулак на стол:

— Знаю одно: в такие походы я больше не пойду! Ты прав, Вишвамитра: если воюешь не во имя Солнца, то не радуют душу ни добыча, ни слава. Если ты не таков, как Андак с его жёнушкой...

Молчавший до сих пор Манучихр заговорил важно и наставительно:

— Вы не смогли одолеть Валарша и его братьев, но лишь пронеслись степным ветром по их царствам. Это не случайно, ибо эти царства охраняет десница Ормазда, Мудрого Владыки. Четыре века назад нечестивец Искандер Двурогий сжёг святую Авесту, решив, что после Аристотеля ему у варвара Зороастра учиться нечему. Теперь последние осколки царства Искандера сгинули. А Валарш повелел собрать заново и восстановить Авесту и ради этого щедро одарил мобедов. Выбирайте же, о цари, один из этих двух путей! И помните: всякое дело находит себе воздаяние Мудрого Владыки, если не в этом мире, то в ином. Бойтесь моста Чинват, ведущего туда: для праведного он шириной в один фарсанг[38], для грешника же — узок и остёр, как лезвие бритвы! Вы ужаснулись погибели иудеев и их царства? Таково воздаяние за то, что они предпочли Авесте мутные писания своих пророков, многое тайком взявших из неё.

Мобед говорил столь убеждённо, будто сама Истина воплотилась в него. И всё же невольно хотелось ему возразить. Неужели и спасение или гибель царства может зависеть от одной книги? Непременно начался бы спор, но тут вошёл стражник и доложил, что к царю пришли со срочным и тайным известием слуга господина Стратоника и некий иудей, одетый по-зихски. Переглянувшись с философом, царь велел впустить обоих. Низко поклонившись Рескупориду, иудей заговорил:

— О, владыка Боспора, если ты веришь Братству Солнца, верь и мне. Если же я солгу, пусть Яхве ввергнет меня снова в рабство, из которого я бежал. Я, Менахем бен Давид, рыбак, был рабом Хаташоко, царя зихов. Недавно к нему явился маг, одетый в чёрное. Он назвался римским именем, но я узнал в нём Левия бен Гиркана из Пантикапея. Двенадцать лет назад этот негодяй подделал завещание, а к тому, кто мог его изобличить, подослал убийцу. Но это — ничто перед тем, что он затеял сейчас. Он морочил зихов всякими чарами, пока не подговорил Хаташоко идти набегом на реку Фарс и захватить сокровища, лежащие в гробнице Сосруко, что ещё зовётся Гробницей Солнца.