Книга Томек в стране фараонов - Альфред Шклярский

– Он просто начал трескаться, – кратко ответила, выдержав паузу Салли. – И его бросили, перестали над ним работать.

Моряк облегченно вздохнул. «Наконец-то заговорила», – подумал он и, как ни в чем не бывало, спросил:

– Какой он может быть высоты?

– Больше четырехсот метров, – Салли все еще отвечала кратко и довольно неохотно.

– Ну и зачем эту штуку строили? – не отступался Новицкий.

– Это имело связь с культом солнца. Обелиск также использовали как стрелки солнечных часов. Вырезали эти огромные столбы из гранита в Асуане и доставляли в храмы по всей стране.

– Что ты такое говоришь, синичка? Ведь эта игрушка весит тонн четыреста!

– Может, и больше, – равнодушно ответила Салли.

– Тетя, а я видел такой большой столб в Лондоне!

– Ясно, что видел. Уже в древности было модно вывозить эти огромные обелиски. Этим занимались ассирийцы, римляне, а совсем недавно – французы, англичане и американцы. Именно в Лондоне в 1880 году установили, как ее назвали, иглу Клеопатры[128].

– Дядя! – с энтузиазмом воскликнул Патрик. – Когда я вырасту, я привезу тебе в Варшаву такой подарок.

– Не стоит, малыш, ответил Новицкий. – У Варшавы есть колонна Зигмунда.

При упоминании о Варшаве Салли погрустнела еще сильнее и больше не вымолвила ни слова.

Во время обеда Смуга рассказал о посещении мамура.

– Очень приветливо он к нам отнесся. Выдал соответствующий документ, он называется здесь фирман, обязывающий власти оказывать нам всяческую помощь. Затем отослал нас к аге, местному воинскому начальнику. Тот хотел откомандировать с нами отряд солдат, но мы поблагодарили и отказались.

После обеда вся компания отправилась погулять по бульвару, тянущемуся вдоль Нила. В голубых, чистых, спокойных водах реки отражались солнечные блики. По берегам росла трава светло-зеленого цвета, прерываемая холмиками песка. Салли, погруженная в собственные мысли, шла рядом с Вильмовским. Патрик проказничал сзади, идя с Новицким. Абер и Смуга обсуждали предстоящую экспедицию, она обещала быть крайне опасной. Они не могли решить, брать ли с собой Салли и Патрика. Салли могла решить за себя сама, но имела ли она право подвергать мальчика опасности без согласия его родителей?

– И что нам с ним делать? – огорчился Смуга.

– Клянусь Аллахом! Кажется, я знаю, – ответил Абер. – У нас же здесь есть друзья.

– Ты имеешь в виду…

– Да, я имею в виду сыновей Юсуфа Медхада эль-Хаджа, – перебил Абер.

– Я не уверен…

– Ты был их героем. Ты же учил их стрелять! Ты глубоко в их сердцах. Думаю, они ничего не забыли.

– Ну что же! Возможно, это неплохая мысль.

– Клянусь бородой пророка! Своим появлением ты обрадуешь их сердца. А когда они еще узнают, что на старые раны пролит бальзам прощения, они окажут тебе горячий прием.

Смуга дал себя уговорить. Но решение навестить сыновей Юсуфа, живущих в Асуане, было принято не только из-за Патрика. Они ведь были купцами, ведущими торговлю с Суданом, водили караваны вглубь материка. Возможно, удалось бы выйти с ними вместе? Так или иначе, от них можно было получить немало ценных сведений.

Но прежде Смуга и Абер поехали на извозчике в Шеллал, где кончалась линия железной дороги и размещался речной порт. Им нужно было узнать, есть ли места на судне, идущем в Вади Халфа и купить билеты или нанять какой-нибудь баркас. С охотой поехал бы с ними и Новицкий, но отказался от этой мысли, заметив предупреждающий жест Вильмовского. Вчетвером, вместе с Салли, вновь позволившей Патрику себя уговорить, они направились на лодочную пристань в Асуане, откуда вместе с гидом поплыли на фелюге к плотине у первой катаракты на Ниле[129].

– Нельзя туда, – гид показал на восточный берег. – Вода сильная, большая, быстрая. Нельзя.

Проплывая между островками и скалами, они с удовольствием отдались очарованию поездки. День был очень жаркий, но их освежал ветер и холодок от воды. Даже Салли немного повеселела, подставляя лицо ветру, вытирая с него водяные брызги. Вскоре они добрались до легендарной красно-бурого цвета асуанской плотины[130]. Прошлись по ее верху, по одну сторону вода протискивалась через несколько открытых шлюзов и с шумом падала в многометровую пропасть, с другой – расстилалось пространство озера, ударяющего вспененными волнами в подножие плотины.

– Я преклоняюсь перед гением англичан, – сказал Вильмовский.

– Ну, наверное, они неплохо заработали на этом строительстве, – заметил Новицкий.

– Не сомневаюсь, но выиграл на этом прежде всего Египет.

Еще до полудня они попали на лодочную пристань на восточной стороне, поблизости от деревни Шеллал, откуда вместе со Смугой и Абером должны были плыть на остров Филе. Друзья уже их ждали.

– У меня хорошая новость, – сразу же сообщил Смуга. – Послезавтра мы плывем в Вади Халфа. Это будет всего быстрее.

Они сели в лодку с тремя гребцами.

– Я сам охотно посмотрю, что сталось с великолепным ансамблем храмов, посвященных Изиде и выстроенных на острове Филе в эпоху Птолемеев. Все имеет свою цену, – с грустью сказал Абер. – Строительство плотины привело к затоплению этого красивого островка. Летом островок полностью выходит из воды, а в это время года видны лишь колонны.

– Филе! – вздохнула Салли. – Место паломничества для древних египтян, греков, римлян… Можно сказать, последний оплот римлян, последнее убежище для спасающихся от преследователей коптов… Филе! Залитое водой Филе, – добавила она с сожалением.

– А вы знаете, что через монастырь, где расположен храм Изиды, проходит тропик Рака? – Вильмовский по-своему старался отвлечь всех от тяжелых мыслей, но в основном почти безуспешно.