Книга Штурмовой отряд. Битва за Берлин - Олег Таругин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затащив бойца внутрь тамбура, Родченко подхватил оба автомата и вернулся на позицию, вызвав со стороны заметивших движение эсэсовцев новый шквал огня. Ничего, твари, сочтемся. Разложив приклад, капитан открыл ответный огонь, стреляя короткими экономными очередями. Всего полминуточки осталось, продержится, куда денется. Ему еще дверь нужно заблокировать, чтобы эсэсманы, когда вниз спустятся, в спину нашим не ударили. Так что приказа помирать не было…
* * *
Отвечающая за захват рейхсминистра пропаганды группа, усиленная оставшимся без напарника Седьмым, начала работать одновременно с боевой парой Первый – Второй, атаковав оказавшееся пустым техническое помещение и комнату правительственной связи. В центре телефонной и радиосвязи оказалось достаточно людно, похоже, гитлеровские офицеры рангом не ниже оберста, проводили какое-то срочное совещание. После взрыва заброшенной внутрь помещения «Зари» на ногах остался лишь один из высокопоставленных «витых погон», тут же получивший из темноты свою пулю, остальных зачистили уже на полу. Разумеется, предварительно убедившись, что среди них нет ни самого имперского комиссара обороны, ни приснопамятного «главного партийца» Бормана, который вполне мог оказаться в этот день в фюрерском бункере. По некоторым данным, в последние дни апреля обергруппенфюрер СС, числящийся в списке потенциальных «объектов» для захвата под третьим номером, тоже находился в «фюрербункере», сбежав первого мая вместе с остатками боевой группы Монке через туннель метро. Шансов на подобную удачу было немного, но они имелись, и спецназовцы не собирались ими пренебрегать.
Потратив тридцать секунд на выведение из строя аппаратуры связи, группа захвата двинулась в глубь бункера, к рабочему кабинету и двухкомнатным личным апартаментам четы Геббельсов. Первое серьезное сопротивление спецназовцы встретили именно на пороге кабинета рейхсминистра, внутри которого, судя по ИК-отметкам, находилось как минимум пятеро. Спецсредства применять не стали, боясь причинить вред шестерым малолетним детям рейхсминистра – с фанатичного нациста и его двинутой на голову женушки станется использовать собственных дочерей и сына в качестве живого щита. Подобный вариант развития событий был заранее оговорен с Трешниковым и генералом Локтевым еще в родном времени. В конце концов, никакого влияния на исход операции это не имело: штурмовые комплекты способны защитить практически от любого стрелкового оружия, так что особого риска не было.
Ворвавшись внутрь погруженного в темноту помещения, мгновенно разобрали цели. Трое справа достались Третьему, двое слева – Четвертому. Седьмой страховал с тыла. Успевший выстрелить пару раз из пистолета оберфюрер с двумя серебристыми «колосьями» на петлицах умер первым, получив две пули в корпус, попытавшийся поднять автомат штандартенфюрер (один «колос») – следом. Третий штабист, верно истолковавший происходящее, неожиданно отбросил вытянутый из кобуры «Р-38» и задрал вверх руки, выполняя самое популярное в этом году гимнастическое упражнение «hände hoch». Поскольку лицо эсэсовского полковника лейтенанту Новицкому знакомо не было – или он просто недолюбливал физкультуру, – после негромкого «пух» и этот фриц присоединился к камрадам, опрокинувшись на спину с дыркой во лбу.
А вот четвертым и пятым из встречающих в рабочем кабинете министра пропаганды раннее апрельское утро оказались Геббельс и Борман собственной персоной. Или персонами? Ошибки быть не могло: во время подготовки к акции спецназовцы намертво запомнили лица обоих военных преступников, просмотрев чуть ли не все сохранившиеся в архивах фотоснимки и куда более редкие кинозаписи.
Догадавшись, что прямо сейчас убивать его не собираются, Геббельс рванулся к ведущим в личные апартаменты дверям; обергруппенфюрер же, наоборот, неожиданно отступил в сторону и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что вовсе не собирается оказывать сопротивление. Похоже, опытный партаппаратчик и финансист, контролировавший личные расходы самого фюрера, с похвальной быстротой сложил два и два и принял решение не отправляться следом за камрадами с пулей в башке.
Добраться до личных апартаментов Геббельс, разумеется, не успел – стремительно рванувшаяся наперерез тень подбила его под колени, и рейхсминистр пропаганды неслабо протаранил высоколобой головой дверь, к которой так стремился.
– Четвертый, на контроль, – убедившись, что «объект» гарантированно вырубился, Третий оттащил его в сторону, скрывшись в спальне.
Новицкий отключил ПНВ и зажег укрепленный на пистолете-пулемете тактический фонарь, на миг направив острый луч в лицо Борману. Гитлеровец болезненно поморщился:
– Прошу вас убрать свет. Я взят в плен? Меня зовут…
– Я прекрасно знаю, как вас зовут, – по-немецки ответил спецназовец. – Вы арестованы и будете отправлены…
Из спальни Геббельса донесся узнаваемый хлопок приглушенного «пэбээсом» выстрела, и Новицкий прикрикнул на дернувшегося гитлеровца, нацеливая ствол «Витязя» ему в грудь.
– Не дергайся, ну!
Появившийся в дверях спустя несколько секунд Коробов коротко прокомментировал вопросительный взгляд товарища:
– Детей отравить хотела, сучка, еле успел.
– Так вы русские?! – изменился в лице почетный обергруппенфюрер, разобрав, на каком языке они говорят. – Почему-то я решил, что американцы.
– Фиг тебе, а не американцы, – весело ответил спецназовец, ощущая, как спадает чудовищное нервное напряжение последних минут. – Или хочешь присоединиться к своим товарищам? В принципе у нас нет прямого приказа брать тебя в плен, так что…
– Нет, нет, вы не так поняли, – торопливо забормотал Борман. – Мне будет гарантирована жизнь?
– С нашей стороны вам будет гарантирована безопасная доставка в столицу Советского Союза и справедливый суд. А уж там, как выйдет. Но пока точно поживешь.
– Я согласен. Что мне нужно делать?
Спецназовец ухмыльнулся:
– Ну, сначала пистолетик вон из кобуры вытащи…те да на стол положите. И стойте, где стоите.
– Фюрер мертв? – неожиданно спросил тот, сверкнув глазами. Судя по всему, ответ на этот вопрос волновал его не меньше собственной дальнейшей судьбы.
– Мне откуда знать, по нему вторая группа работает. Третий, вызывай Нулевого, пусть решает, кого паковать, транспортный контейнер-то у нас один.
Приняв доклад, подполковник раздумывал всего пару секунд:
– Бормана в мешок, он ценнее, глядишь, и золото партии найдется. А Ёсик пусть ножками побегает, ему будет полезно. Заканчивайте, у вас две минуты, мы уже у выхода к лестнице. Нужно уходить.
– Командир, так тут еще одно… что с детьми делать будем? Если тут оставить, как бы их свои не того, кому они теперь нужны…
На этот раз Трешников размышлял дольше…
Заперев за собой массивную бронированную дверь, капитан Родченко заблокировал штурвал одним из валявшихся в тамбуре немецких «Штурмгеверов», идеально подошедшим для этой цели. Ломом было бы надежней, конечно, но и так сойдет, железяка крепкая, выдержит. Поколебавшись пару секунд, Василий заминировал вход двумя «Ф-1», подсунув одну под штурвал, другую – под блокирующий запорный механизм автомат. Убедившись, что гранаты не выпадут, даже если в дверь с той стороны начнут лупить чем-нибудь тяжелым, он осторожно выдернул чеки. Вот так-то лучше, теперь вскрывайте, фрицы, сколько душе угодно, а вскроете – получите сюрпризец в память о Степке…