Книга Маленький оборвыш - Джеймс Гринвуд

– Примерь-ка их! – приказал мне инспектор. – Отлично! Теперь беги скорее обратно, а то тебя там, пожалуй, хватятся. Постой, еще одно слово: могу я довериться тебе? – Он положил руку мне на плечо и посмотрел мне прямо в глаза.

– Можете, сэр, – кивнул я. – Если вы говорите, что со мной не случится ничего дурного, что вы не дадите меня в обиду, так я исполню все, как вы велели.

– Ну, и прекрасно. Иди домой и не рассказывай никому, где был. Еще одно слово. Тебе, верно, придется пролезать через какое-нибудь маленькое окошечко, так ты не бойся, я буду стоять возле и ждать тебя. Там будет темно, но ты меня узнаешь потому, что я возьму тебя за волосы, вот так. Ну, теперь ступай.

Я не берусь описать чувства, переполнявшие меня, когда я вышел из полицейского управления и побежал назад на улицу Кэт. У меня не было в голове ни одной определенной мысли; я знал только одно, что буквально исполню приказание инспектора, так как он обещал дать мне возможность вести честную жизнь. Я не думал, что подвергаю себя при этом какой-нибудь опасности, иначе я, наверное, опять бежал бы от полиции. Когда я вернулся на улицу Кэт, Джорджа Гапкинса не было дома, и мне отворила дверь его жена. Я думал, что она очень удивится, увидев меня, но она, напротив, пристально посмотрела на меня и затем весело воскликнула:

– А, ты вернулся, Джим!

– Да, я останусь здесь, – ответил я.

– Ну, и отлично, я очень рада, что ты останешься! – всплеснула она руками.

– А вы же мне говорили, чтобы я ушел, – с удивлением заметил я.

– Ну да, ты ушел и опять пришел, я очень рада!

Через несколько минут она спросила меня, помню ли я имена сообщников моего хозяина и то место, куда они хотят идти сегодня ночью. Я назвал ей и то, и другое.

– Отлично, Джимми! – она опять засмеясь своим странным смехом. – Ты умный мальчик, умеешь и помнить секреты, и хранить их! Славная штука, не правда ли? Ха-ха!

– Да-с, очень, – пролепетал я и в сильном волнении бросился наверх в свою спальню.

Я так и не узнал, подозревала ли она, в чем дело. В четыре часа она оделась и ушла куда-то, оставив меня в доме одного. Около семи часов вернулся Джордж Гапкинс. Он сначала рассердился, не застав жены дома, но потом повеселел и за чаем шутил и разговаривал со мной самым добродушным образом. Мне было очень тяжело слушать его шутки. Лучше бы он злился и ворчал на меня, тогда у меня было бы легче на сердце. После чая он поинтересовался:

– Знаешь ты Фульгет, Джим?

Я ответил, что не знаю.

– Ну, все равно. Надень свои новые башмаки и иди пешком до банка, а там садись в фульгетский дилижанс; как доедешь до Фульгета, спроси, где мост, и поверни в третью улицу за мостом, там ты найдешь пивную лавочку. Войди в нее и спроси, дома ли мистер Мазон. Отправляйся скорее.

Я с радостью вышел из душной комнаты на свежий воздух. Надев новые башмаки, я быстрыми шагами направился к банку. Я уже прошел с полдороги, как вдруг меня остановил какой-то прохожий:

– Не знаете ли, мальчик, как мне пройти к Лондонскому мосту?

Я указал ему дорогу.

– Благодарю, – кивнул он и тихо добавил: – Я покупал вам сегодня башмаки. Вы куда идете, в Фульгет?

Взглянув в лицо прохожего, я тотчас узнал в нем полицейского и в нескольких словах объяснил ему, куда я иду.

– Благодарю, – ответил он и, как ни в чем не бывало, пошел к Лондонскому мосту.

В девять часов я дошел до улицы, указанной мне мистером Гапкинсом.

Мальчик, стоявший за прилавком пивной, сообщил мне, что мистер Мазон ждет меня в комнате хозяина, и, войдя туда, я увидел Джорджа Туинера и Джона Армитеджа, занятых игрой в карты.

– Я мистер Мазон, – сказал мне хозяин, – посиди, подожди немного, Джимми.

Они продолжали играть и пить пиво. Хозяин распивочной несколько раз подходил к ним и заговаривал с ними, как со старинными знакомыми. Наконец в половине двенадцатого, когда совсем стемнело, пришел мистер Гапкинс и мы вышли из распивочной. Гапкинс шел со мной впереди, а двое других следовали за нами. Мы прошли таким образом с добрую милю. Доро́гой мистер Гапкинс объяснил мне, что я должен был делать: мне нужно было пролезть в маленькое окошечко, осторожно пробраться вдоль стены и затем отодвинуть задвижку, запиравшую дверь.

– Ты не бойся, – прибавил он, – если бы дело было опасное, я не взял бы такого мальчика, как ты. Ты ведь можешь сделать все, что я тебе сказал?

– Могу, – ответил я, дрожа как в лихорадке.

– Мы все отлично устроим, – заметил мистер Гапкинс. – Там в целом доме живет один только старый джентльмен, такой же старый слуга да глухая экономка; нет даже собаки.

Мы повернули в небольшой переулок и подошли к забору. Туинер и Джон Армитедж догнали нас, и мы все тихо, как кошки, перелезли через забор. После этого по усыпанной песком дорожке мы подошли к большому темному дому. Ни слова не было произнесено. Я заметил, что Джон Армитедж свинтил какие-то блестящие орудия, влез на плечи к Туинеру и стал что-то делать в стене. Минуты через две что-то звякнуло, и он соскочил вниз.

– Сними башмаки, Джим, – шепнул мне Джордж.

Дрожа от страха, я снял башмаки. Джордж взял меня на руки, влез на спину к Туинеру и просунул мои ноги в какое-то отверстие.

– Тут тесно, Джим, – прошептал он, – да ничего, ты пролезешь, прижми крепче руку к боку. Полезай бочком! Хорошо! Прыгай, не бойся, тут невысоко, не забудь, что я тебе говорил о двери и о задвижке.

Я делал все, что он мне приказывал, и при последних его словах прыгнул вниз. Здесь, к великому моему утешению, чья-то невидимая рука схватила меня за волосы, другая невидимая рука зажала мне рот, меня тихонько втолкнули в какую-то комнату и заперли там.

Что было дальше, я не видел. Я слышал легкий скрип отворяемой задвижки, затем шум шагов, крики, громкий голос Джорджа Гапкинса и больше ничего. План инспектора удался: он поймал Джорджа Гапкинса и обоих его товарищей.

Этой сценой кончается моя история, история маленького оборвыша.

* * *

По просьбе инспектора меня поместили в заведение для малолетних преступников; я жил там несколько лет и выучился многому хорошему. После этого я переселился в Австралию, там сколотил себе состояние и сделался счастливым человеком. Самыми несчастными годами моей жизни остались те, которые я провел маленьким оборвышем, хотя мистер Рипстон, почтенный торговец углем, уверяет, что и в них не было ничего дурного. Дело в том, что он до сих пор не знает всех подробностей моей жизни карманного вора. Если бы я мог разыскать теперь всех людей, которых обокрал тогда, я охотно вознаградил бы их, но так как это невозможно, то я решил взамен, по мере сил и возможности, оказывать помощь всем маленьким оборвышам, какие встретятся мне в жизни.