Книга Бижутерия - Мередит Рич

— Давай. Я тоже еще ничего не решила, — поддакнула Бетти. — Может, еще и не соглашусь на это Тахо.

— Вот и славно, девочки. — Эдвард открыл меню. — Раз у нас ничего не решено, не заказать ли нам обед? Что-то я проголодался.

— Неплохая идея, — одобрила Бетти. — Ты же знаешь, я всегда голодная. — Она посмотрела на Джуэл. — Откровенно говоря, ты что-то слишком похудела. Только не подумай, что я умираю от зависти, но ты прямо кожа да кости. — Бетти повернулась к Эдварду. — Ты не находишь, что она слишком худая?

— Не могу не согласиться, — кивнул он. — Скажу так: ты будешь сногсшибательна, если поправишься фунтов на двадцать. А твои волосы? Зачем ты их так остригла?

— Давно, с рождения Берил, — пожала плечами Джуэл. — Они совершенно истончились. А стрижка должна способствовать укреплению. Вот я и пошла в парикмахерскую на Астор-сквер и обкорналась. Всего за три бакса.

— Удачная сделка. — Эдвард закатил глаза. — Ладно, после обеда заглянем в магазин здоровой пищи и запасемся для тебя витаминами. — Он помолчал. — Я думал, ты принимаешь витамины.

— Все как-то недосуг. Столько других дел…

Подошел официант. И после того как Бетти заказала себе салат, в разговор вступил Эдвард:

— Мне бараньи отбивные. А этой даме, — он указал на Джуэл, — для начала паштет «Примавера», большую порцию, поджаренную грудинку, фаршированного абрикосами цыпленка, порцию жареной рыбы под белым соусом, салат по-цезарски…

— Эдвард! — расхохоталась Джуэл. — Ты ненормальный! — И, все еще посмеиваясь, посмотрела на официанта. — Пожалуйста, паштет «Примавера». Полпорции.

— Ну что нам с ней делать? — повернулся Эдвард к Бетти.

После обеда и набега на магазин за витаминами Эдвард высадил Джуэл у дома Нушки, чтобы она забрала детей. По дороге домой с Эмбер в колясочке и с пристегнутой в рюкзачке Берил Джуэл почувствовала себя счастливой. Может, действовало вино — она еще была навеселе. Или настроение поднялось, поскольку она провела с друзьями беззаботный день.

Она шла по городу и все больше и больше задумывалась о предложении Бетти. В голове проносились мысли, как бы все переделать и переоформить. Конечно, на это потребуются деньги, а их ей как раз сейчас не хватало.

Вдруг молнией сверкнула мысль о Гэри Поллоке, ее брокере. Он, кажется, обещал, что ее акции повысятся в цене, если она подождет. Что ж, время прошло. Она позвонит ему в понедельник и выяснит, есть ли у нее вообще какие-нибудь деньги. Забавно, после последнего разговора она совершенно выкинула его из головы.

Джуэл открыла парадное и вынула Эмбер из колясочки.

— Давай, милая… ножками. Вот так. Славная девочка. Вверх по ступенькам.

Жильцы поговаривали, что хорошо бы починить вконец обветшавший лифт. Он не работал с незапамятных времен. Джуэл улыбнулась, поймав себя на том, что думала о лифте как о несказанной роскоши, хотя большинство ньюйоркцев воспринимали такое удобство как само собой разумеющееся. Поднявшись на два пролета, Джуэл вспомнила, что забыла купить молока и хлеба. Ничего, сейчас сдаст дочек на попечение мужа, пусть поворкуют.

Она открыла дверь, пропустила вперед Эмбер и понесла уложить в кроватку спящую Берил.

— Саша, — позвала она, — я выскочу на минуту. Забыла купить…

Джуэл запнулась на полуслове.

Ее муж сидел на диване и обнимал другую женщину. На полу расположились трое темноволосых детей лет от семи до двенадцати — двое мальчиков и девочка.

— Заходи, Джуэл. Садись, нам надо поговорить.

Она сняла пальто и повесила на вешалку у двери. Пальто упало на пол, но Джуэл не потрудилась его поднять.

Женщина, такая же большая, как Саша, но черноглазая и чувственно красивая, уставилась на Джуэл. Что было в ее взгляде? Страх? Враждебность? Джуэл не взялась бы ответить.

Саша подался вперед и налил в стакан водки из стоявшей на кофейном столике открытой бутылки «Столичной».

— Хочешь выпить?

— Пожалуй, да.

Он подал Джуэл стакан, и она опустилась напротив на стул.

— Эта женщина Айна, — объяснил Саша. — Она много месяцев добиралась сюда из Советского Союза. Она не говорит по-английски.

Джуэл не проронила ни слова. Она ждала.

Саша выпил водки и отвел глаза.

— Айна — моя жена, — сказал он и немного погодя добавил: — Из Москвы. А они — мои дети. Юрий, Алексей и Таня.

Джуэл молчала. Неловко топая, подошла Эмбер и забралась к ней на колени. Она обняла курчавую головку дочери и крепко прижала к груди. И тут почувствовала, как деревенеет ее тело. Неужели это правда случилось?

Саша продолжал говорить — тихо, печально. Но Джуэл не улавливала смысла слов. Может быть, он изъяснялся по-русски. Она не знала.

Он говорил долго. В конце концов что-то стало проникать в ее сознание. До Джуэл дошло, что они с Сашей не были по-настоящему женаты. Теперь все кончено, хотя ему очень жаль. Он хотел бы удержать их обеих. И был уверен, что это как-нибудь бы вышло.

Джуэл взглянула на Айну. Та не понимала, что происходило. Она явно ничего не знала про Джуэл и ее дочерей. И была поражена не меньше ее.

— Я тебя люблю, дорогая. Не думал, что такое могло произойти. Когда мы с Айной прощались, она дала понять, что собирается остаться в России. Не хотела оттуда уезжать, а я хотел. Я считал, что нам надо было расстаться. Но в глубине души скучал и по ней, и по детям. Я рад, что они приехали. Но не хочу тебя терять. Мы все утрясем. Скажи же мне что-нибудь. Скажи, что не можешь меня ненавидеть.

Джуэл пригубила водки.

— Не знаю, Саша, ненавижу я тебя или нет, но между нами все кончено.

— Не надо так, Джуэл, мы все утрясем.

Она покачала головой:

— Мы с девочками уходим.

Джуэл прошла тринадцать кварталов к Гудзону и театральным порывистым жестом, который Саша оценил бы, если бы видел, зашвырнула сделанное им кольцо в ледяную неспокойную воду.

После трех лет совместной жизни и двух рожденных от него детей Джуэл знала о муже все… и ничего.

Одно было ясно: все кончено.

Она не могла прийти в себя. Три года с незнакомцем. Готовила ему пищу, но не знала человека, который ее ел. Спала с ним и работала бок о бок — или, вернее, работала на него. Она многое узнала о его мастерстве, но ничего о его душе. И его прошлом.

Она любила мужчину, которого здесь не было. А теперь ненавидит того, кто здесь появился.

Но все это лишь слова и не больше, горько усмехнулась Джуэл. Стоя над искрящимися, неспешно скользящими мимо водами Гудзона, она произносила их про себя, чтобы испытать, насколько они ранили. В них не было сути и всей правды.

Джуэл все еще любила Сашу. Или, скорее, не могла свыкнуться с мыслью, что не любит. Потрясение было таким, как при потере близкого человека, как после смерти мамы Джейн. Знаешь, что человек умер, но отказываешься в это поверить. Ждешь, что любимое лицо мелькнет за углом, что близкий человек отворит дверь, позвонит по телефону, улыбнется, усаживаясь за кухонным столом.