Книга Бал gogo - Женевьева Дорманн

И Бени непонятно, что же сегодня заставило ее пожертвовать этим счастьем и пропустить встречу во Флик-ан-Флаке. Она об этом просто забыла. Остановившись у первого светофора в Керпипе, она с сожалением думает о парнях, которые в это самое время ждут ее там, на пляже. Она представляет, как раздраженный Вивьян всматривается в ту сторону, откуда она должна прийти, а Стефан стоит по пояс в воде и при помощи швартова держит на поводке лодку, а та при каждой волне вздрагивает от нетерпения. Такое свинство совсем не похоже на Бени, тем более когда речь идет об удовольствии, и раздражение Вивьяна перерастает в беспокойство. Он сидит на песке, курит и взглядом спрашивает Стефана: «Что делать? Ждать ее?» И они ее ждут.

Трижды объехав вокруг рынка, Бени наконец находит место на стоянке рядом с «Присуником». Она ловко ускользает от бомжа-охранника, который делает вид, что приглядывает за машинами, а сам, похоже, является наводчиком воров. Он изображает легавого, регулирует движение и с готовностью помогает загружать провизию в багажник; затем сует в карман чаевые, даже не сказав спасибо, и возвращается в тенек, где, прислонившись спиной к стене, соскребает с себя блох.

Стефан с Вивьяном уже устали ждать, они оттолкнули лодку в волны, завели мотор и направляются в открытое море.

Бени смотрит на часы. То, что они ее больше не ждут, успокаивает ее совесть. Она знает, что через пять минут эти двое будут проверять баллоны, закидывать снасти, стягивать кливер и напрочь забудут о ней.

Внутри «Присуника» Рождество неистово атакует. Большой щит из блестящих гирлянд и разноцветных пластиковых шариков по диагонали пересекает потолок. Треск кассовых аппаратов сливается с перебранками и рождественскими песенками, звуки которых искажены заигранными кассетами и добавляются к гулу толпы, образуя оглушительный шум. Дети визжат, топают ногами, требуя игрушек и сладостей, а матери одергивают их. В перерывах между песнями динамик с ревом объявляет, что из Франции прибыла гусиная печенка для «РАждества». Толпа теснится между рядами, загораживая проходы тележками, и нервные очереди наплывают на кассы. Через ряды лифчиков или зубных щеток идет перекличка: «Хелло, Гледис! Хелло, Жан-Марк! Встретимся дома?»

Бени натыкается на Вирджинию де Люнерец и ее мать, которых сопровождает служанка; она толкает впереди себя тележку, до отказа набитую французскими консервами, замороженными продуктами, бутылками вина и сладостями всех сортов, венчает все это изобилие большое количество туалетной бумаги с ароматом фиалки.

Встреча с Люнерецами, матерью или дочками, всегда толкает Бени на провокацию. Их скудоумие, снобизм и стремление к хорошему тону всегда вызывает у Бени желание быть вульгарной в общении с ними. И на этот раз она пялится на рулоны туалетной бумаги и восклицает:

— Похоже, ваши кишки добросовестно трудятся, поздравляю! А эти консервы, что, для праздника?

Вирджиния хихикает и оглядывается, не слышал ли кто этих слов. Мадам Люнерец терпеть не может Бени, она пожимает плечами и направляется к кассе, делая знак дочери, которую называет Чупита, следовать за собой.

Но Бени вызывала у Чупиты интерес еще со школьных времен, она задерживается.

— Ты едешь сегодня вечером в Вакоа, к моим кузенам Дюранам де Сен-Промт? Там будет потрясающий оркестр и самые продвинутые французы, Вивиана познакомилась с ними в Париже. Ты приглашение получила?

Бени прикинулась глухой:

— Куда?

Тысячу раз она объясняла этой идиотке, что ее кузены Дюраны вовсе не «де» Сен-Промт, как и ее служанка Лоренсия вовсе не «де», а «из» Ривьер-Нуара. Хотя и это сравнение не самое удачное, поскольку девичья фамилия Лоренсии Рен-де-Картаж, а это куда благозвучнее, чем Дюран и Сен-Промт в одной фамилии. По мужу Лоренсия Ранжит, но стоит послушать, как она с гордостью говорит, что она урожденная Рен-де-Картаж, что ее отец, Огюст Рен-де-Картаж, родом из Каз-Нойаля, в конце двадцатых годов сочетался законным браком с девицей Зорой Раджабалли из Маэбура. И если Лоренсия имеет лишь смутное представление, где именно находится этот средиземноморский город (имеется в виду Карфаген), зато, хвастаясь отцовскими предками, она напускает на себя вид царицы Дидоны, ведь аристократизм не исчезает даже в правнучках рабов, они тоже в состоянии отличить тряпки от салфеток.

К своей старой толстой маме, которая проводит время, проветриваясь и рыгая перед своей хижиной в Тамарене, Лоренсия относится весьма сдержанно, считая, что той посчастливилось выйти замуж за Рен-Картажа, представителя уважаемой и известной на Западе семьи метисов-католиков, ведь она всего лишь Раджабалли, а это вообще ничто. И когда она произносит «ничто», ее пренебрежительная гримаса уточняет: это еще меньше, чем просто ничто. Эти, мать их, Раджабалли! Все недоделанные. А вот у Рен-де-Картажей все дети сделаны хорошо[17]. И то, что из всех своих многочисленных братьев и сестер Лоренсия, со своим смоляным лицом и курчавыми волосами, самая недоделанная, то этим она обязана именно этим Раджабалли, этому скопищу малабарских индусов и малагасийцев. Ведь Рен-де-Картажи так смешались с «белыми крысами»[18], что у некоторых даже светлые и прямые волосы. И даже голубые глаза, вот так-то!

А что до Дюранов, то, «де» они или «из» Сен-Промта, Бени не пойдет компрометировать себя к этим людям и непременно сообщит об этом Чупите.

— Я их не выношу, можешь себе представить. Нет больших снобов и глупцов, чем Вивиана и Диди Дюран. Разве что их детки, они еще хуже родителей! Не понимаю, что интересного ты в них нашла.

— Они мои кузены, — немного обиженно говорит Чупита.

— Мне жаль, — посочувствовала Бени, — по ты в этом не виновата…

Обиженный вид девицы радует ее, а поскольку мозгов у этой Чупиты не больше, чем у индюшки, ей можно скормить любую чушь, и лукавая Бени не может упустить такой шанс. Она съеживается и напускает на себя многозначительный скорбный вид.

— Видишь ли, — вещает она, — я так любила свою бабушку…

— Знаю, — соглашается Чупита, — но при чем здесь…

— В последнюю нашу встречу она заставила меня поклясться, что я никогда не буду ходить к Дюранам.

— Но почему?

— Ты что, не знаешь?

— Чего не знаю?

— Ты не знаешь, откуда они, эти Дюраны? Родители тебе что, никогда не говорили?

— Нет.

— А впрочем, правильно. Не следует молодым девушкам рассказывать такие вещи. Если бы я сама про это не узнала, моя бабушка тоже мне не сказала бы ничего, ведь правда?

— Но о чем? — пищит Чупита, сгорая от любопытства.

— Ну так вот, старушка, — произносит Бени, взвешивая слова. — Первый Дюран, который прибыл сюда, был родом из Лиона; сойдя с корабля, он женился на шлюхе из Кимпера. А это означает, что все Дюраны и их потомки являются шлюхиными детьми. Ты меня поняла?