Книга Платиновая карта - Фридрих Незнанский

— Да, но тендер-то не проводился. У вас нет конкурентов.

— Ну и что? Вот, смотрите, Александр Борисович: допустим, вы хотите подарить жене ко дню рождения ее портрет. На примете у вас два художника. Одного зовут Илья Глазунов, а второго — Вася Пупкин. Кого вы выберете?

— Того, кто лучше рисует.

— Вот именно! — кивнул Кретинин. — А лучше рисует тот, кто более известен. Ведь репутация не приходит просто так, ее заслуживают годами. Поэтому топ-менеджеры «Информинвеста» во главе с Яковом Наумовичем Херсонским выбрали нашу фирму.

— А как насчет независимого директора? Похоже, Акишин не разделял вашу с Херсонским точку зрения. Он был против сделки между «Dulle» и «Информинвестом».

Кретинин положил вилку в тарелку и недоуменно уставился на Турецкого:

— Кто сказал вам такую глупость?

— Люди, — просто ответил Турецкий.

— Врут, — убежденно сказал Кретинин. — Пользуясь тем, что Акишин пропал.

— Он не пропал, его похитили и требуют выкуп.

— Да-да, я знаю… — Николай Иванович горестно вздохнул и взялся за графин. Разлил водку по стаканам и сказал: — Наш с вами спор совершенно нелеп. Как только похитители отпустят Сергея Михайловича, он сам подтвердит вам правоту моих слов.

— А если не отпустят?

— Кого? — рассеянно спросил Кретинин.

— Акишина.

— Ну что значит — не отпустят? Отпустят как миленькие. На дворе уже не девяностые. Нынче даже бандиты играют по общим правилам.

— А все-таки? — вновь спросил Турецкий. — Вы ведь не станете дожидаться его возвращения, правда? Сделка будет заключена?

— Уверен, что будет, — сказал Кретинин и одним глотком опустошил свою рюмку.

5

За пару часов до встречи со скользким Кретининым Турецкий беседовал с главой фирмы «Устойчивые технологии» (той самой, из-за которой дали отставку фирме дебошира Адамского «Уралинтек»).

Глава «Устойчивых технологий» Сергей Александрович Галин и сам выглядел вполне респектабельно и «устойчиво». С виду он был типичный рафинированный интеллигент. У Галина была одна не очень приятная для собеседника особенность — он постоянно вставлял в свою речь афоризмы и поговорки, словно апеллировал к ним как к безусловным и неоспоримым авторитетам.

— Роль системного интегратора в этой сделке одна из главных! «Информинвест» обратился к нам. Удивляться этому, я думаю, не стоит. У нас очень респектабельная, уважаемая в профессиональных кругах фирма.

— Вот как? — усомнился Турецкий. — . А я точно знаю, что независимый директор Акишин хотел, чтобы «Информинвест» работал с «Уралинтеком», а вовсе не с вашей «уважаемой фирмой», но многие влиятельные люди, а в их числе Херсонский и Кретинин, этого не хотели.

— Может быть, может быть… — философски ответил Галин. — Но, как говорится, кто успел, тот и съел. Авторитетных фирм много, но Херсонский обратился за помощью к нам. Какими соображениями кроме тех, что я уже перечислил, он руководствовался при этом выборе, я не знаю. Я вижу, вы мне не доверяете?

— Вообще-то не очень, — честно признался Турецкий.

— Зря. Как сказал Ларошфуко, больше всего беседу оживляет не ум, а взаимное доверие. — Галин вежливо улыбнулся. — Простите, Александр Борисович, а вы встречались с Акишиным?

— Нет. Нашей встрече помешало его похищение.

— Почему же вы с такой уверенностью утверждаете, что Акишин был против участия нашей фирмы в этой сделке?

— Коллеги Акишина рассказывали мне о его точке зрения по этому вопросу, — сказал Александр Борисович. (Это было полной правдой, за последние несколько дней Турецкий успел встретиться и переговорить с десятком менеджеров, капля за каплей собирая необходимую информацию.)

— Ну и? — поднял брови Галин.

— Акишин критиковал «Информинвест» за выбор системного интегратора. Он говорил Херсонскому о том, что «Устойчивые технологии» и вы лично, как шеф этой «уважаемой» фирмы, не самый лучший, не самый известный и далеко не единственный игрок на этом рынке. Акишин считал, что Херсонский ведет рискованную стратегию внедрения, что для компании лучше прибегнуть к услугам фирмы «Уралинтек» и ее боссу Игорю Адамскому.

— Что ж… Наверняка у нашей фирмы есть свои недостатки. Но лучше быть угловатым нечто, чем круглым ничто…

Беседа с Галиным, так же как беседа с Кретининым, так ни к чему и не привела. Бизнесмены умело обходили «проблемные места», отделываясь общими фразами и советуя Турецкому побыстрее найти Акишина, чтобы тот сам расставил все точки над «и».

Возвращаясь вечером домой, Александр Борисович чувствовал себя измотанным. Мало того что основные фигуранты дела были высокомерны и несговорчивы, так вдобавок к этому генеральный взял дела об убийствах Платта и Кожухина под свой «личный и непосредственный» контроль. Сегодня утром Турецкому недвусмысленно дали понять, что эти дела продвигаются чересчур вяло и что от него, Александра Борисовича Турецкого, начальство ожидает большей резвости и большего служебного рвения.

Интуиция подсказывала Турецкому, что в этом деле не все так однозначно, как кажется. За долгие годы работы следователем он привык не доверять первому мнению, сколь бы очевидным оно ни казалось.

Безусловно, за убийствами Платта и Кожухина маячили черные тени Херсонского, Галина и Кретинина, но тень на то и тень, что у нее есть только очертания, но нет черт лица.

Чутье подсказывало Турецкому, что помимо клубка, связавшего всех «фигурантов дела» в единое и неразрешимое целое, есть еще что-то, какая-то посторонняя темная сила, которая вполне могла умело воспользоваться очевидными обстоятельствами как дымовой завесой, чтобы совершить свое черное дело.

Чтобы решиться убрать с горизонта такую заметную (и даже знаменитую) фигуру, как Лайэм Платт, и надеяться избежать разоблачения, нужно быть или полным идиотом, или гением.

Бизнесмены и менеджеры, с которыми встречался Турецкий, не были похожи на идиотов.

Погруженный в свои мысли, Турецкий чуть не проехал место парковки. Пришлось немного сдать назад. Окна квартиры были темны, — стало быть, Ирины все еще не было дома.

Припарковав машину, Александр Борисович закурил и некоторое время сидел в салоне, покуривая сигарету и размышляя. Потом он выбрался на свежий воздух, поставил машину на сигнализацию и двинулся к подъезду.

«А какого черта мне идти домой? — вдруг подумалось ему. — Квартира пуста, Ирины нет. Сидеть на кухне с чашкой чаю и смотреть какую-нибудь идиотскую передачу?»

Эта мысль вдруг показалась Турецкому отвратительной. Он остановился у подъезда и стоял так несколько секунд. Затем повернулся, сунул руки в карманы и неспешной походкой двинулся прочь со двора.

Пройдя так пару кварталов, Турецкий почувствовал голод. В «Самоваре» он не поел как следует. Выпить водки с неприятным человеком еще куда ни шло, но сидеть и чавкать в присутствии неприятного человека, уподобляясь в некотором смысле ему самому, было для Турецкого неприятно.