Книга Гнев ангелов - Джон Коннолли

— Человеку с таким дурным запахом нет прощения, — заявил Тейт. — По крайней мере, он не переживет нас.

Дэвис не мог бы сказать с уверенностью, но ему показалось, что отбиваемый тем человеком ритм вдруг прервался, но уже через мгновение возобновился, и радиоведущий забыл о своих сомнениях.

— Не обращай внимания, — посоветовала Бекки. — Мы пришли сюда не за тем.

— Да, мы торчим здесь из-за проклятых вероломных рекламодателей и разжиревших администраторов радиостанций, не способных родить ни одной оригинальной идеи, — проворчал Тейт.

— Хотя нам приходится беспокоиться не только из-за рекламодателей и радиостанций, — возразила она. — Ты ведь осознаешь это? Озабочены и наши Спонсоры.

Глоток пива во рту Тейта приобрел противный вкус. И не просто из-за его подозрений о бармене, неуместных или любых других. Он всегда ощущал противный привкус, когда речь заходила о Спонсорах. Поначалу их существование не слишком раздражало его. Та особа, Келли, подкатила к нему, когда он работал на вторых ролях на радиостанции в окрестностях Сан-Антонио в Техасе, сотрудничая едва ли с дюжиной штатов, которым он имел право представлять свои программы. Келли пригласила Дэвиса выпить кофе в фойе отеля «Менгер» и поначалу не произвела на него приятного впечатления. При своей невзрачной внешности она еще и одевалась убого, и Тейт сразу заподозрил ее в лесбийских наклонностях. Он не имел ничего против лесбиянок, если они выглядели симпатично — такое отношение ближе всего подходило к когда-либо проявленному им свободомыслию, — но мужеподобные особи раздражали его. Обычно они выглядели изрядно сердитыми и, честно говоря, нагоняли на него ужас. Келли, однако, не выглядела уродиной: аккуратно подстриженные волосы доходили до плеч, и она не протестовала против деспотизма мужчин, демонстративно отказавшись от макияжа, юбок и высоких каблуков. Вряд ли кому-то из мужчин в баре или на улице захотелось бы взглянуть на нее во второй раз, а большинство даже не утомили бы себя и первым.

Но когда она начала говорить, Дэвис вдруг подался вперед, с удивлением ловя каждое ее слово. Мягкий и мелодичный голос совершенно не вязался с внешностью, однако на удивление подходил этой женщине, если рассматривать ее в роли матери, а не сексуально озабоченной особы. Она говорила о грядущих переменах и о том, что голоса таких, как он, должны быть услышаны, чтобы эти перемены стали необратимыми. Она сообщила о могущественных и влиятельных деятелях, заинтересованных в обеспечении данных перемен, об их поддержке избранных, в том числе и в виде денежных вложений. Дэвису Тейту не хотелось закончить карьеру на полной тараканов студии в Хидден-Вэлли, мотаясь оттуда в свою также полную тараканов комнатенку в Камелоте на дерьмовом хэтчбэке от «Конкорда». Он мог при желании стать крупным игроком в консорциуме радиоканалов. Ему лишь надо было довериться нужному руководству.

Возможно, Тейт был внушающим опасения злопыхателем, но он не был дураком. Даже в те времена он осознавал достаточно, понимая, что в лучшем случае большинство сказанного им не имеет серьезного значения, а в худшем — вообще является гнусной ложью, но он говорил все это так долго, что сам уже начал верить своим словам. Он также контролировал свое самомнение и не думал, что эта лесбиянка с севера прикатила в Сан-Антонио просто ради его словоблудия и ради безошибочной способности сваливать проблемы трудолюбивого белого населения американских христиан на ниггеров, латиноамериканцев, педиков и феминистов, хотя он и не переходил границ приличия, называя их поименно. Тут наверняка имелся какой-то подвох!

— Мы говорили о денежной ссуде? — спросил он.

На тот момент ему с трудом удавалось оплачивать аренду и машину, а средства на кредитной карте плачевно быстро иссякли. Слово «ссуда» сейчас имело для него ту же привлекательность, что и слово «ловушка».

— Нет, любые выданные деньги вы получите совершенно безвозмездно, — заявила Келли. — Считайте их вложением в вашу карьеру.

Она пролистала пачку бумаг, лежавших перед ней на столе, и вытащила четырехстраничный документ. Убористо отпечатанный текст показался Тейту вполне официальным.

— Вот исходная документация корпорации, в которую мы предлагаем внести ваше имя. Финансирование будет поступать от организаций под номерами пятьсот девять «а» и пятьсот один «це».

Тейт прочел документы. Он не был юристом, но тем не менее заметил, что с юридической точки зрения там имелась какая-то путаница. Он сумел также выполнить сложение и умножение и понял, что ему предлагалась сумма, во много раз превосходящая ту, что он зарабатывал в Сан-Антонио, с дальнейшими премиями, обещанными за увеличение популярности программ.

— Нам также хотелось бы отдать организацию под номером пятьсот один «це» под ваш непосредственный контроль, — добавила Келли. — Как вы, вероятно, догадались, любая такая организация свободна от уплаты налогов, и если ваш годовой доход в целом не будет превышать двадцать пять тысяч долларов, то вам не потребуется отправлять годовой отчет о доходах в налоговую службу. По роду деятельности вам придется частенько обеспечивать гостеприимство, и чем более гостеприимны вы будете, тем больше друзей приобретете. Это потребует некоторого разового поступления, которое мы готовы предоставить. Иногда вы можете даже пользоваться этими фондами, чтобы поставить людей в уязвимое положение для возможного давления или огласки.

— Вы подразумеваете их подготовку?

Келли одарила его тем взглядом, каким обычно смотрела на него учительница в третьем классе, когда ему не удавалось сложить простые числа, но замаскировала свое мнение снисходительной улыбкой.

— Вовсе нет, — возразила она. — Допустим, вы услышали, что руководитель местного профсоюза изменяет своей жене с уступчивыми официантками или даже, допустим, с теми самыми иммигрантами, чьи права он якобы призван защищать. Тогда вы могли бы прийти к выводу, что ваш моральный и общественный долг — разоблачить его поведение. В конце концов, ведь это лицемерие и эксплуатация. В таком случае поимка на крючок не будет рассматриваться как ловушка. Он не чувствовал себя обязанным сдерживать свои желания, и вы не вынуждали его к этому. С его стороны тут дело свободного выбора. Это крайне важно, мистер Тейт: в любом случае свобода выбора, правильного и ошибочного шага, является решающей. Иначе, в общем… — Келли широко улыбнулась. — Я бы осталась без работы.

У Тейта возникло тревожное ощущение, что он пропустил какой-то важный пункт, и запутанность правового документа в его руке только усилила подозрение, что где-то во множестве сносок, написанных мелким шрифтом, кроется подвох, способный потом содрать с него три шкуры.

— Простите, но в чем именно заключается ваша работа?

— Вот моя визитка. — Она показала Дэвису на карточку, положив ее рядом с его кофейной чашкой. — Я работаю консультантом.

— И что это означает?

— Что я даю консультации. Может ли быть проще?

— Но кому?

— Видите ли, мистер Тейт, в данном случае нам захотелось проконсультировать именно вас… Вы сообразительны, речисты и не относитесь свысока к вашим слушателям. Вы общаетесь с ними на равных, даже если они того не заслуживают. Создается впечатление, что вы один из них, но осознаете собственное более высокое положение. Вы должны быть выше их. Кто-то должен вести по жизни невежественных мужчин и женщин. Кто-то должен объяснять реальную ситуацию так, чтобы ее поняли обычные люди, или — в случае необходимости — подкорректировать природу той реальности так, чтобы она могла быть понята. Вы не являетесь единственным человеком в средствах массовой информации, получившим от нас такое предложение. Вы не одиноки. Я предлагаю вам шанс приобщиться к великой цели и заодно с максимальной выгодой использовать ваши дарования.