Книга Лоскутный мандарин - Гаетан Суси

— Эй, ты, потише там, Шарлотта, не гони волну! — сказал кто-то и потянул страусиху за поводок.

Чтобы успокоиться и прийти в себя, она проглотила будильник. Глядя на птицу, Ксавье давился от смеха. Вдруг она мощным рывком просунула голову между прутьями клетки и чуть не достала клювом Страпитчакуду, которая сидела на плече подручного. Тот инстинктивно отскочил назад, задев какой-то ящик, из которого на пол вывалилась груда всякой всячины. Ксавье попытался исправить положение, стал поднимать упавшие вещи, но, укладывая их обратно в ящик, случайно нажал на рычаг какого-то механизма, при этом настежь распахнулись какие-то дверцы, ящик развалился, и на свободу выскочили разные зверюшки, находившиеся в закрытом ящиком зверинце: кролики, голуби, куры и неизвестно кто еще. Ксавье пытался их поймать, гоняясь за зайцами, птицами, морскими свинками и щенками. Тут откуда ни возьмись на него с воплями налетели стройные балерины, от ужас схватившиеся за головы. В наступившей панике Страпитчакуда сочла за благо спрятаться в карман пиджака подручного. Потом пришли рабочие, причем каждый из них от души ругался на родном языке. Ксавье сделал вид, что он здесь ни при чем, и счел лучшее уносить ноги.

На полпути он внезапно в тревоге остановился. Спросил у рабочего, будут ли сегодня вечером выступать циркачи, потому что о боялся их, страх его перед этими артистами, устройствами для лжи, машинами для обмана был беспределен. Рабочий ответил, что ему и без того дел хватает со всеми этими так и кишащими тварями, и показал в сторону какого-то человека, которого назвал помощником режиссера, чтобы подручный спросил у него, если так приспичило.

Этот помощник режиссера оказался крайне занятым человеком, одновременно говорившим с восемнадцатью людьми. Как только к нему подходил еще кто-нибудь, его охватывала паника.

— По какому делу? — посмотрел он на Ксавье, причем его вопрос прозвучал, как тявканье собаки.

Но Ксавье еще рта не успел раскрыть, как помощник режиссера уже в хвост и в гриву чихвостил кого-то другого, а подручный так и стоял со своим вопросом, не успевшим слететь с языка, и с застывшим в воздухе указательным пальцем.

Тут несколько голубей взвились в воздух и понеслись на сцену, чуть не задев крыльями помощника режиссера.

— Крови вы моей хотите? Да? Крови моей?

И он стал налево и направо раздавать тумаки всем, кто проходил мимо, включая человека, которого Ксавье сначала не заметил в этом всеобщем бедламе, но потом узнал с первого взгляда: то был нищий слепец. А с ним — его шелудивый, спившийся, страдавший ревматизмом старый пес. Слепец, нарвавшийся на подзатыльник, воспользовался неожиданной возможностью привлечь к себе внимание помощника режиссера и обратиться к нему.

— Отвали отсюда, рожа чумазая, от тебя смердит, — бросил ему помощник режиссера. — Некогда мне брехню твою выслушивать. Я тебе уже об этом пятнадцать раз говорил, или не так? Эй, ты, пойди сюда! Что это здесь еще за желтые пятна такие, а?

Слепец умолял его дать ему еще одну возможность:

— Ну, ладно, ладно, будьте любезны, взгляните еще разок, только один разик.

Нищий согнулся и стал балансировать, опираясь на голову и две руки. Но ноги его так и не оторвались от земли, он стоял, выпятив зад. Он цыкнул псу, чтобы тот взобрался ему на спину и завыл.

— Он сейчас будет петь, вот увидите! Давай, Данки-Пух, залезай!

Пес сначала вообще не двигался, потом улегся на свернутый в бухту канат. Слепой повалился на пол, расплющив бок под собственным весом.

Но тут же вскочил на ноги, как будто все так было заранее задумано. Он искал помощника режиссера, который даже не смотрел в его сторону, водя в воздухе обеими руками. Нищий на ощупь схватил первую попавшуюся руку и со страстью хотел поднести ее к губам. Но эта конечность принадлежала не помощнику режиссера, а канатоходцу, который отдернул руку, не дав слепцу возможности ее облобызать.

— Он не виноват, он почти всю жизнь свою был пьяным. Вы понимаете, мы живем рядом с фабрикой, где делают гуталин, только не такой, которым ботинки мажут, а жидкий, так вот, господин мой, уж не знаю, как ему это удавалось, но каждую ночь он как-то умудрялся пробираться в здание и валяться в этой дряни. Но теперь фабрика закрыта! Он больше не будет напиваться! Я вам клянусь! Он снова будет петь! Давай, Данки-Пух, покажи, на что ты способен!

И слепец, который хотел показать, как поет его пес, завыл так, что хоть святых выноси. Пес презрительно зевнул и пошел прочь.

— Здравствуйте, слепой господин, — подал голос Ксавье.

Нищий буквально остолбенел. Потом воскликнул:

— Силы небесные! Да это же олух!

И в прямом смысле этого слова бросился на подручного. Они крепко обнялись, от избытка чувств из глазниц нищего потекли слезы. Ксавье высвободил одну руку и незаметно положил несколько долларов в грязные штаны своего товарища. Когда взрыв эмоций и душевных излияний утих, слепец решил занять то место, которое ему принадлежало по праву. Он снова крикнул помощнику режиссера:

— Взгляните-ка сюда хорошенько, вот оно, настоящее сокровище!.. — и добавил, обратившись к Ксавье: — Значит, ты все-таки решил выступать с лягушкой? Ну, ты даешь! Эй, где вы там, господин помощник режиссера?

Ксавье понял, что для привлечения внимания нужно было срочно принять какие-то меры. Он, старательно подмигивая всем собравшимся, поставил ларец на какой-то ящик, опустил руку в карман и вынул свою любимую исполнительницу: котелок, зонтм британский акцент.

— Я был трухляв, как старый пень, ядрена вошь, когда я ветретил Дэйзи, — пропела Страпитчакуда и продолжила дальше в том же духе. Раздались бурные аплодисменты, которыми лягушку наградили танцовщицы, акробаты, клоуны, осветители и рабочие сцены.

К подручному грациозно подошла совсем молоденькая балерина, красивенькая, как спичка:

— Как это было мило! Скажи мне, лапушка, ты не сможешь мне ее иногда одалживать после представлений?

Тут-то слепец, как счастливый родитель, и крикнул во все горло, что это он обнаружил этот талант!

До последнего предела растроганный Ксавье улыбался и всех от души благодарил.

— Поздравляю вас всех с днем рождения! — почему-то сказал он. — Вы все тоже замечательные люди! Я всех вас люблю! Ура!

— Вот, значит, ты где, — сказал подошедший помощник режиссера. — А я-то уже было решил, что ты вообще не придешь. Ну, хорошо, так или иначе, это ты так лягушку выдрессировал, и я снимаю перед тобой шляпу. — Ксавье стал вежливо протестовать. — И костюм у тебя, надо сказать, отличный, прекрасная идея!

Он объяснил подручному, что его выход — после антракта, после рекламной паузы и краткого выпуска новостей. Уже натянули трос, на котором будет петь его Стру… его Стра… его Струк… одним словом, его лягушка, на нее направят один прожектор (тут он бросил быстрый взгляд на подручного), а на него — другой, прожектор будет светить на него снизу вверх.