Книга На берегах тумана. Книга 3. Витязь Железный Бивень - Федор Чешко

– Да чего им это действо уж так надобно? – промямлил Леф (очень невнятно промямлил, поскольку именно в это мгновение затягивал ременной узел зубами).

– Как – чего? Они попросили Мглу – она сделала. Сделала точно как и когда попросили. Это им куда выгодней, чем если Бездонная накажет нас просто так… Ну, а что Истовые скорей передушат сами себя, чем хоть одному из нас позволят ускользнуть из Обители, – до этого бы и круглорог допыхтелся.

Лефу, конечно, приятно было услыхать, что он оказался глупее пустоголовой скотины, но обижаться было некогда. Парень внезапно осознал, что, мельком взглядывая поверх Нурдова плеча, он видит смутное серое пятно – выход. А раз он отличает это пятно от подсвеченных лучиной стен, то дело идет к рассвету. Значит, еще пара заминок, и торопиться станет попросту некуда.

* * *

С первой засадой управились в считанные мгновения. Послушников там оказалось четверо, но трое из них спали, забившись в небольшую расщелину. Кстати сказать, спали они правильно – дышали тихо, почти неслышно, лат не сняли, у каждого под правой рукой снаряженная к делу металка… Четвертый устроился в нескольких шагах ниже по склону – выставив голову из-за небольшого валуна, он напряженно всматривался в залитое сумерками ущелье. Слишком напряженно. Если бы караульный послушник хоть изредка оглядывался, Ларде и Лефу могло прийтись туго. Они подобрались по верху, вдоль самой кромки Мировой Межи, и некоторое время разглядывали засаду. Потом Леф соскользнул к расщелине, замер на миг и легонько звякнул о камень обнаженным клинком. Караульный немедленно обернулся, и в смотровую щель его шлема с отвратительным хрустом вонзилось метательное копьецо. В тот же миг Леф спрыгнул на остальных.

Ларде было легче – караульного отличала от бешеного только широкая серая повязка на шлеме. А когда видишь перед собой умиротворенное сном человеческое лицо, когда за ничтожный осколок мига до страшного вдруг распахиваются одурелые, еще ничего не видящие глаза, и ты успеваешь разглядеть в них мимолетный отблеск своего взмаха… Что ж, бить сонных не подлей, чем бить в спину, а ведь именно для этого послушники оказались здесь. Любишь мясное, так нечего ругать хищных за то, что не травой лакомятся.

Правильно?

Конечно, правильно!

Только ведь все равно душа поперек себя выворачивается…

И еще муторно оттого, что Нурд, похоже, недооценил серых. Надо честно сказать: с этой засадой попросту повезло. Еще неизвестно, каким боком обернулось бы дело, успей караульный крикнуть.

Леф оторвал наконец взгляд от неподвижных послушников и торопливо полез наверх. Нужно спешить. Даже на дне обрывистой расщелины явственно различались черты мертвых лиц. Скоро совсем рассветет, а впереди еще одна послушническая засада. И неизвестно, везет ли Нурду и Торку. Ох, вовсе дрянные пошли дела, если приходится уповать на везение.

Ларда сидела на корточках лицом к ущелью, хмуро глядя прямо перед собой, – не то приближающегося парня рассматривала, не то силилась разглядеть противоположный склон. Впрочем, высмотреть что-либо существенное на противоположном склоне покуда не удалось бы даже Лардиным охотницким глазам – предутренняя дымка только казалась прозрачной. Леф это понимал и все-таки, подойдя к девчонке, не удержался от вопроса: «Что там?» Ларда, естественно, не ответила.

До сих пор они даже не пытались разговаривать – конечно, если не считать отрывистых фраз вроде: «Осыпь. Держи левей» – или: «Тебе тот, что следит; остальные мои». Теперь же Торкова дочь, помолчав, вдруг расщедрилась на кое-что более многословное.

– Нужно успеть пройти как можно больше, прежде чем придется прятаться от тех, на том гребне, – сказала она как-то не по-своему бесстрастно и скупо.

Леф прикусил губу – ему казалось, что прятаться от засевших на противоположном склоне нужно уже сейчас.

– А как ты узнаешь, что пора прятаться? – спросил он.

– Тень. – Ларда поднялась и вскинула на плечо металку, которую уже вновь успела снарядить копьецом. – Станет заметна своя тень, значит, видно насквозь от гребня до гребня. Пошли.

И они пошли вдоль туманной кромки границы Мира – торопясь, то и дело тревожно взглядывая на крепнущее зарево, высветившее дальние хребты на востоке. «Совсем как в утро возвращения из-за Мглы», – подумал Леф и тут же распоследними словечками изругал собственную неосторожность. Вспомнившееся утро было скверным – Лардино увечье, взвизгивающие над самым ухом копьеца, ощеренные песьи клыки… Именно сейчас никак нельзя было вспоминать про такое. Не к добру это. И еще Хон давеча плюнул в огонь… И Огнеухий обещал что-то плохое…

По Лардиной спине было видно, что девчонка не столько следит за дорогой, сколько прислушивается к доносящимся из ущелья звукам – казалось даже, что ее правое ухо вытянулось и вздрагивает от напряжения. Многоголосый галдеж возле строящегося помоста, переклички дозоров, изредка – ленивое взлаивание (за последнее время сторожевые псы так привыкли к суете и запахам незнакомых людей, что, по сути, перестали быть сторожевыми). А на противоположном склоне тихо. Только значит ли это, что там не случилось беды?

Выбравшись из подземного лаза, Нурд увел всех чуть ли не к самому подножию Обители (не карабкаться же прямо на послушнические засады), а потом они разделились. Витязь и Торк подались на ту сторону ущелья, к которой прилепилась Вторая Заимка, и больше Ларда и Леф не знали о них ничего. До нынешнего утра парню бы и в голову не пришло, что за этих двоих можно аж этак тревожиться. Скорее всего, и сейчас тревоги были напрасны, вот только… Если бы не тяжеленные тюки с послушническим порохом, которые Нурд навьючил на себя и на Торка; если бы Витязь за каким-то бесом не вздумал тащить с собой Гуфу; если бы не Лефово подозрение, что ушедшие на другой склон поначалу ценили серых – как и сам парень – куда ниже подлинной цены… Что ж, осталось только надеяться и делать то, что велено. Делать, даже если это уже никому не нужно. Возможности поступать по собственной воле у Ларды и Лефа не стало с того самого мига, когда они остались одни.

До второй засады удалось добраться прежде, чем проявившиеся под ногами тени превратили ходьбу в чередование ползания и перебежек. Послушники (было их всего-навсего двое) устроились в глубокой промоине, которая наискось вспарывала склон. Остановившись точно над ними, Леф и Ларда потратили несколько мгновений на то, чтобы убедиться, нет ли поблизости еще кого-нибудь.

Никого больше не оказалось, только эти двое. Стоят себе на коленях, привалившись животами к откосу промоины, и пялятся вниз, в ущелье. Оба в железных панцирях; рядом с обоими одинаково прислонены снаряженные метательные устройства; обе упрятанные в железо головы с одинаковой размеренностью поворачиваются из стороны в сторону…

Леф шепнул Торковой дочери: «Твой – левый» и начал спускаться к засаде. И вот тут-то едва не лопнули хитроумные Нурдовы замыслы, потому что оказались они ненамного прочнее тонкого сыромятного ремешка. Этим ремешком были связаны железный шлем и громадные латные рукавицы, которые парень нес за спиной. Груз был необременителен и очень тщательно увязан (чтоб – упаси, Бездонная! – не лязгал при ходьбе и даже прыжках), поэтому Лефу и в голову не пришло его снимать. Но ремешок успел перетереться о железные пластины рукавиц, и в самый неподходящий момент (Леф как раз был на полпути к серым) рукавицы и шлем с громыханием покатились по склону.