Книга Спасти товарища Сталина! СССР XXI века - Егор Калугин

Хихикаю в восхищении:

– Ай молодца… просто совершенство…

Несмотря на чудовищность плана, предполагающего уничтожение нескольких тысяч человек, безупречным построением комбинации трудно не восхититься.

– Что? – Лиза глядит на меня устало.

– Молодца, говорю, – повторяю, улыбаясь.

– Кто?

– Я! – киваю скромно. – Мо-лод-ца… Я вычислил план Камала. Они уйдут через подвал.

Она смотрит на меня, будто на неизлечимо больного:

– Там – хранилище. Железобетонные трехметровые стены.

– В хранилище – да. А вот здесь – нет, – показываю стилусом в площадку перед лифтом.

– Почему – нет? – хмурится снова девушка.

– Потому что здесь это не требуется. Сэкономили строители. Денег пожалели. Лифт выходит к бронированной двери шириной в полтора метра. Стена хранилища – согласен. Три метра железобетона. Но внешняя стена – зачем?

– А почему – нет? Это же стена банка.

– Вот упрямая, а? Потому!

– Почему?

Признать, что если в этом месте непрошибаемая стена, то у меня просто не сложится план, не хочется.

– Они уйдут здесь, – настойчиво повторяю. – Здесь.

– И как?

– Подорвут стену, – единственное, что могу сказать.

– Никакой взрывчатки не хватит, – твердо заявляет она.

– Да откуда ты знаешь? – горячусь.

Она смотрит с вопросом. Знает. Разведчик-диверсант, специальная подготовка. И мне, «полковнику», кажется, положено знать об этом.

– Так вы с собой принесли взрывчатку? – интересуется осторожно она.

– Кажется, нет. По крайней мере, я не видел, – качаю головой, черт с ней с репутацией «полковника», решаюсь задать вопрос. – А сколько нужно, чтобы подорвать такую стену?

– Три метра железобетона? Зависит от типа взрывчатки. И от способа закладки. Необходимо подготовить кумулятивные заряды – бить в стене углубления, чтобы взрыв пробивал, а не размазывался по поверхности. Но в любом случае – даже не десяток килограммов.

– Углубления? – рассматриваю стены подвала. – Нет таких, кажется…

И десятка килограммов взрывчатки тоже нет. Это может означать только одно – стену будут подрывать со стороны каналов. Именно этого ждет Камал. Он разыгрывает свое шоу с невыполнимыми требованиями к Революционному Командованию и методичным расстрелом заложников. Он убедит всех, что не отступит, пока Советский Союз не будет наказан за свое безбожие. И следующий заложник не вылетит в окно в установленное Камалом время. Пока полиция будет решать, что делать дальше, площадь зальет яблоневый ад. А ракеты просто исчезнут в подземельях.

Открываю на карманном компьютере чертежи здания банка. Пролистываю. Железобетонные стены только на первом этаже. Выше внешние стены из кирпича, внутренние – гипсокартон и звукоизоляционный наполнитель. Каркас здания – металлические опоры. Подвал… действительно усиленный железобетон. В качестве фундамента по периметру основание трехметровой толщины. И только в одном месте стандартная штриховка чертежа, означающая усиление бетона металлоконструкциями, меняется шахматными черно-белыми ячейками. Именно рядом с лифтом, слева, где должны быть каналы. Перелистываю документацию, ищу расшифровку шахматной штриховки. Есть. «Старая кирпичная кладка».

Я вычислил Камала. И потому глупо улыбаюсь сам себе. Вычислил. Может быть, и я близок к совершенству?

– Здесь, – показываю Лизе точку на плане. – Здесь они уйдут. И подорвут стену с той стороны. Значит, будут еще гости. И наш план испугать Камала и ускорить отход – к чертям. И возможность улететь вертолетом – к чертям. Они не уйдут, пока не будет готов проход через подвал. И как только проход появится, они взорвут ракеты, убьют заложников и быстро-быстро уйдут. Вполне может быть, что ракеты будут взорваны одновременно с подрывом стены, так проще будет объяснить грохот от пролома в подвале, – просчитываю варианты, но вывод все же только один, и я говорю внимательным серым глазам: – Значит, нам с тобой крышка, красавица.

Девушка пропускает мимо ушей комплимент, смотрит настороженно:

– Почему – крышка?

– Все просто. Времени взрыва мы не знаем. И узнать о том, что эвакуация уже началась, сможем только, когда группа террористов спешно пойдет в подвал. Догонять их – значит, нарваться на бой. Шансов у нас нет. Уйти сейчас в подвал и ждать их там значит попасть между двух огней – после взрыва с канала придут еще наемники. Опять – крышка. Оставаться здесь и дать им уйти – нахлебаться газов «Росы-2». Всюду – крышка. Единственное, что может показаться верным – уйти из здания сейчас и попытаться перехватить их в каналах. А уйти мы можем только под видом сбежавших заложников, без оружия – иначе нас с тобой уложат на площади снайперы. Что там будет дальше, на какое время нас задержат в полиции, и насколько мы будем свободны в передвижениях, найдем ли быстро безопасный вход в каналы – это еще вопрос. Короче… в этой партии у нас свободных ходов нет. И, приходится признать – Камал переиграл нас. Он всех переиграл. Наше присутствие в здании ничего не меняет. И даже исчезновение его людей на исход игры не влияет. Потому-то он и спокоен. Шоу должно продолжаться. И это шоу продолжается точно по расписанию.

Показываю пальцем в дисплей:

– Они возвращаются в дежурку. Через десять минут на экране всех телевизоров мира должен упасть на площадь еще один застреленный заложник. Если я верно понимаю намерения Камала – последний. И они уйдут с ракетами через каналы.

И у нас с тобой, товарищ майор, только один выход. Ты уходишь через вентиляцию из здания. А я подрываю ракеты в подвале. Мы сделали все, что могли.

18

– Я не уйду, – говорит Лиза неживым голосом, смотрит в пол прямо перед собой.

– Что значит – не уйду?

– Не уйду – и все.

Чудесное объяснение. Главное – доходчивое.

– Товарищ майор, я вам приказываю, – закипаю, словно чайник.

– Не уйду, – упрямится.

– Ты что же – приказов не слушаться?

Молчит.

– Я же тебе только что все расписал как по нотам, Лиза, – наклоняюсь к ней, дышу в затылок. – У нас нет шансов. Ни одного. При любом раскладе они сделают все что задумали. Мы с тобой уже ничего не изменим, понимаешь?

Молчит.

– Мы должны спасти нашу Родину, понимаешь ты это, нет?

Молчит. Сидит, повесив голову, как виноватая:

– Мы пойдем вместе, – и смотрит, и слезки у нее собираются опять, как тогда, в воздухозаборнике.

И глаза ее – чистые-чистые, ясные-ясные. И от этого взгляда дыхание перехватывает.

– Не пойдем мы вместе, товарищ майор, – выдавливаю через силу.