Книга Кровь избранных - Кай Дзен

Вдруг их внимание привлек звучный баритон:

— Я тысячу лет не мог дождаться, пока откроют этот участок железной дороги! — Какой-то крепыш сверкал рядом белоснежных зубов с двумя золотыми фиксами. — Подумать только… на высоте больше четырех тысяч метров! Я волнуюсь, как…

Спутница осадила его:

— Гуго, ты что, не видишь? Сеньор — иностранец!

И, обернувшись к Отару, по-английски извинилась за назойливость мужа.

Японец сделал вежливое лицо, а Фелипа обрадовалась, что может хоть с кем-то перекинуться словечком.

— Как вы посмотрите на то, чтобы дальше путешествовать вместе?

Креолка вопросительно взглянула на Хиро. Он понимал, что присоединиться к этой паре и держать себя с ними как с давними друзьями будет гораздо безопаснее. Его мучили подозрения, но выбора не было, и приглашение пришлось принять.

В поезде женщины без конца болтали, Гуго тоже то и дело вставлял реплику. С Отару же слетела маска деланого равнодушия. Порой японцу казалось, что демоны тревоги день ото дня берут над ним все большую власть.

Он не раз слышал, как Фелипа вскрикивала во сне. Однажды девушка созналась, что никак не может вспомнить лицо Дитриха: его образ размылся в памяти.

К креолке постепенно возвращалось присутствие духа, а Хиро все больше погружался в отчаяние, не зная, что делать. Может, когда они перевалят через Анды и подъедут к Перу, станет немного легче. Пока же Отару кивал головой и пускался в грубоватые пикировки с аргентинской парой. За несколько минут до отхода поезда в купе вошли лохматый курчавый паренек и священник.

Паровоз запыхтел, колеса завертелись, и за окном замелькали пейзажи. Мальчик следил, как исчезает в горах железнодорожное полотно.

— Вы едете как турист или собираетесь спасать души индейцев? — спросил крепыш у святого отца.

Легкий шлепок по руке мужа.

— Гуго!

— А что я такого сказал?

Священник улыбнулся и ответил по-английски:

— Я здесь как турист. Проехал всю страну и не мог отказаться от волшебного путешествия за облаками.

Аргентинка перевела ответ довольному мужу. С трудом подбирая английские слова, в разговор вмешалась Фелипа:

— А откуда вы родом, падре?

— Я понимаю по-испански, дочь моя, но плохо говорю. Я американец.

Как ни старался Хиро совладать с собой, его сковал страх.

— Я из Портленда, из штата Орегон. Во время войны служил капелланом на Тихом океане. А как вернулся домой, решил передохнуть и отправиться сюда, где мои корни. Бабушка была аргентинкой польского происхождения.

Паренек со скучающим видом принялся читать книгу, то и дело стреляя глазами на ноги Фелипы. Супруги рассказали, что они в свадебном путешествии. Это так романтично: провести медовый месяц в облаках.

Тут снова весело прогудел голос аргентинца:

— А китаец?

Жена снова шлепнула супруга по руке и повернулась к Отару:

— Извините его, подчас он бывает просто невыносим. А вы откуда родом?

Фелипа покосилась на Хиро, не зная, что сказать. Взгляд мальчишки от щиколоток креолки поднялся к кистям рук. Гуго подмигнул жене, а священник опередил всех:

— Он японец.

Подмостки, на которых разыгрывал комедию Отару, угрожающе заскрипели. Эту роль он не прекращал играть с тех пор, как, сидя на руках у солдата, глядел на развалины своего дома, разрушенного землетрясением. За дырявым занавесом виднелись декорации, мелькали силуэты актеров, все тонуло в неразберихе незаконченного сценария.

Его выследили.

С тех пор как в жизни Хиро снова все рухнуло, Фелипа взяла инициативу в свои руки и спасла его. Но сейчас девушка ошиблась. Лжесвященник, конечно же, агент УСС, и остальные, скорее всего, тоже. Ведь говорил же Отару креолке: аргентинские железные дороги принадлежат англичанам. Но та как следует не подумала, и теперь они под колпаком.

С лихорадочно блестящими глазами Отару вскочил с места и выбежал из купе, выбив книгу из рук парнишки, который возмущенно запротестовал:

— Эй, поосторожней!

В хвосте состава, опершись руками на поручни и наклонившись, японец долго блевал на мелькавшие рельсы. Хиро изо всех сил стискивал перила, и сырой ветер бил ему в лицо. Спазмы рвоты сотрясали желудок, рот наполнялся вязкой горечью, боль пульсировала в висках с каждым позывом. Сзади неслышно подошла креолка. И только когда Фелипа накинула Отару на плечи плащ, он заметил ее и бессильно опустился на пол. В небе неподвижно стояли облака, и казалось, что вагон завис.

— Скоро первая станция. Начальник поезда сказал — стоим полчаса. Многие пассажиры захотят остаться на экскурсии, может, и те, что едут с нами… — Девушка умолкла.

Отару чувствовал себя загнанным зверем, его переполняли гнев и отчаяние. Он отдал одежду креолке, поблагодарил и, не дожидаясь ее, вышел из тамбура в вагон. Фелипа так и осталась стоять с плащом в руках.

Крошечная станция с трудом различалась в тумане. Многие пассажиры вышли из вагонов с рюкзаками, видимо намереваясь отправиться в горы. Остальным просто хотелось размяться или купить что-нибудь у вышедших к поезду индейцев. Парнишка закрыл книгу, собрал вещи и прощально помахал всем рукой, еще раз бросив взгляд на бедра креолки. Гуго сошел, чтобы купить листья коки[110]для жены, которую начала мучить горная болезнь. Фелипа пошла с ним.

Хиро из вагона выгнала жажда. Прихватив с собой сумку с дневниками, Отару сошел вниз. Когда спускался по ступенькам, ученый ощутил во внутреннем кармане пиджака тяжесть браунинга. Святой отец увязался за ним.

Голова у японца кружилась, к горлу опять подступала тошнота, туман не давал вздохнуть.

У самой станции Отару двинулся в туман, за ним, то появляясь, то исчезая в белом мареве, брел священник. Гуго и Фелипа превратились в тающее серое пятно. Они, держась поближе к стене здания, обогнули его и скрылись из виду.

Сгустки мглы поднимались все выше. Вдали диспетчер по-испански вещал из репродуктора. Хиро оступился и несколько метров прокатился по склону, больно расцарапавшись о камни. Его окутала густая молочная пелена, и он начал задыхаться. Рука потянулась за лекарством. Вдруг раздался какой-то звук — Отару вздрогнул и выронил коробочку с таблетками. К нему сквозь туман приближался святой отец. Агент УСС шел по следу, как ищейка! Клочья марева наползали на Хиро, придавливая к земле, и тот мог сбежать.

Отару упал на колени. По лицу бежали слезы, зубы сжались до боли в скулах. Не раздумывая, японец схватил пистолет и злорадно взвел курок.